Эбер

И унижений,

Верь в светлый край…

всхлипывает.

Не знай боли моей,

Моих страшных дней,

И крови улиц наших,

Не знай боли народа,

Ущемленной свободы

И горькой чаши…

Сцена 1.13 «Прости меня, прости мне…»

Мари замечает стоящего в дверях Эбера и вскрикивает вы ужасе.

Эбер (порывисто бросаясь к ней).

Это моя вина,

Я всегда был груб,

Прости мои слова!

Помогает Мари подняться.

Мари (овладевая собою).

Я не власть и не суд,

Это моя вин,

Ведь я речь повела,

Прости, что впутала я

Тебя в бездну мыслей своих!

Эбер (невольно улыбаясь).

Сойдемся: твоя и моя

Вина лежит на двоих.

Но прости меня,

Прости мне,

Тебе не был образцом я,

И это – по моей вине…

Мари (опережая).

Прости меня,

Прости мне!

У нас семья,

В счастье и в беде,

У тебя есть дитя!

Эбер.

Прости мне и меня,

За многое…ты знаешь.

Мари (качая головою).

Прощать? За что?

Дорог жизни не угадаешь!

Эбер.

За все, прости за все…

Прости меня

И прости мне!

Мари.

До конца – ты и я

В счастье и в беде!

Эбер крепко обнимает жену, выдавая свою нужду в поддержке и теплоте…

Сцена 1.14 «С утра!»

Эбер сидит в неудобстве за маленьким столом, его освещает неровный свет свечи. Он пишет письма. Мари лежит в постели, но не спит, а лишь прикидывается спящей.

Эбер.

Медлить хватит,

Хватит молчать,

Мы в праве своем!

Кто наши раны оплатит,

Нужно лишь начать

И мы с утра начнем!

Мари прикрывает глаза, промаргивается, чтобы не выдать своих слез.

К черту их Комитет!

К черту речи и обещания!

К черту нашу тишину!

Они пишут нам декрет,

А я призываю к восстанию,

И за промедление кляну!

Мари отворачивает лицо в сторону. Эбер не замечает ее бессонницы.

С утра мы выступим открыто,

Объявим войну трусам и ворам,

С утра – война против всех!

И предатели будут убиты,

Как и те, кто взывали к словам,

Но лишь впали в забвения грех…

Запечатывает одно письмо, другое.

С утра выступим мы, скажем,

Что наши корни из нищеты!

И мы имеем все права…

С утра заставим за все наши

Раны платить…мы сильны.

С утра, уже с утра!

Запечатывает другие письма.

С утра мы заставим их понять

Всю слабость их, абсурд!

И вернем свои права.

Они хотят свободу отнять,

Так отправим их на наш суд…

Уже завтра, с утра!

Задувает свечу. за окном рассвет.

Сцена 1.15 «Они…»

Толпа – бесноватая, но, скорее уже по инерции, заметно усталая, не такая многочисленная, как раньше, потертая, изможденная. Эбер, полный гнева, залихватский, рьяный, вскакивает на очередную трибуну. Толпа запоздало приветствует его.Эбер, чувствуя охлаждение, морщится, но овладевает собою.

Эбер.

Они загоняют нас на дно,

Они травят нас словами,

Им плевать, им всё равно,

Они укрылись за речами

И полагают, что этого хватит,

Но кто-то ответит,

Кто-то заплатит,

За голод наших детей,

За унижение идей…

Женский голос (визгливо).

Нам на идеи почти что плевать,

Мы думаем, где бы хлеба достать!

Ее слова тонут в гуле одобрения. Эбер настороженно смотрит в толпу, пытаясь найти вопившую.

Мужской голос.

Вам всем бы лишь болтать!

Свобода, республика –бла-бла-бла!

А нам осталось голодать,

И думать, где найти хлеба!

Эбер (напряженно сплетает и расплетает пальцы, но снова овладевает собою и перекрывает толпу).

Вы думаете о минуте одной,

Но нужно дальше смотреть!

Они нас всех отравили враждой,

И в разделении – смерть!

А за отстранением от дела…

Вперед! Восстанем же смело!

вот эти слова Эбера встречают большее одобрение. И толпа подхватывает идею восстания.

Эбер (воодушевленно)

Они отняли много,

Они посягают на свободу,

Но найдут лишь одну дорогу

К смерти…

От руки народа!

Толпа в едином порыве:

- Да!

Эбер.

Они унижают нас,

Они клеймят палачами,

И где-то смеются сейчас,

Укрываясь за речами!

Толпа в едином порыве:

-Рвать! Рвать врага!

Эбер.

Они посягнули на святость,

Они оставили малость,

Полагая, что мы будем молчать,

Но мы…умеем восстать!

Толпа:

-Рвать кого?

Кого рвать?

Эбер.

Потребуем казни и этих…и тех,

Мы восстаем

Против всех!

Толпа приходит в неистовство.

Сцена 1.16 «Тревога на сердце…»

Гостиная дома Демуленов. Бедно, но аккуратно. Люсиль Демулен – молодая, тревожная, бледная смотрит на Мари Эбер. Мари – такая же бледная мнется…

Люсиль (овладевая собою и жестом приглашая Мари войти). Не ожидала, что ты придешь.

Мари (деревянным голосом). Я сама не ожидала, что приду, Люсиль! (молчит, не решаясь обернуться на Люсиль, затем поворачивается к ней). Твой муж дома?

Люсиль (нервно) Камиль в последнее время редко бывает дома. Я начинаю переживать, что он пропустит, как растет его сын.

Мари (криво усмехнувшись). А я боюсь, что мой муж пропустит нашу дочь…

Обе снова замолкают. Мари вскидывает голову, в ее глазах все невысказанное и невыплаканное, скрытое от мужа и, может быть, от всех.

Мари. Почему они все пытаются друг друга уничтожить? Они ведь все были вместе, одна идея, одна борьба: свобода, равенство, братство! Разве ничего это не значит? Так почему один раскол следует за другим, почему мой ж стал врагом…он начинал с ними, с Робеспьером и Дантоном, итак почему…

Люсиль (порывисто обнимая Мари, словно она сказала то, о чем сама Люсиль боялась признаться даже в мыслях). Я сама думаю о том же! Голос Камиля возвестил падение Бастилии, а теперь я боюсь, когда он уходит…я чувствую, что теперь Робеспьер оставляет его своей дружбой и тени…

Мари (обнимая Люсиль, как будто бы та самое близкое ей существо).

Тревога на сердце легла,

Мне эту змею не прогнать,

Я будто бы уже не жива,

Всё, что могу – ожидать…

Люсиль (в беззвучном плаче).