Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 9 из 10



И ты, который предал сам себя…

Фукье-Тенвиль.

Молчи! Молчи, тиран! Убью!

Робеспьер (с убийственным спокойствием).

Так вот, о чем я говорю -

Что ты имел в душей своей,

И так таился от людей?

Ты не крови боялся, а пустоты,

ведь ты не имел пожаров мечты…

Фукье-Тенвиль.

Ты – мерзавец! Ты тиран!

О, как я поздно это узнал!

Ох…как я был рад, когда

Слетела поганая твоя голова!

Робеспьер (обходит Фукье, останавливается за его спиной).

Завистник идей!

Что тебе до головы моей?

Ты говоришь, что знал,

Что я приду держать ответ…

Ты говоришь, что ждал,

Но ты знаешь, что меня здесь нет…

Фукье-Тенвиль. Как это…

Оборачивается – позади него действительно нет Робеспьера.

Сцена 2.9 «Тишина!»

Фукье-Тенвиль.

Проклятье! Всё бред,

И жизнь моя – прежде всего!

Я проиграл своей жизни свет,

Больше нет ничего.

К чему мне бояться смерти,

Если я давно уже был убит?

С абсолютным равнодушием возвращается к своему ложу, садится.

Я давно над шеей чую ветер,

И тяжесть над грудью плит.

Я мечтал о тишине, но теперь,

Когда

Она давит на мои плечи,

И сердце рвет как голодный зверь,

Проклинаю тебя – Тишина!

Проклинаю навечно.

Ложится, закрывает глаза.

Тишина!

Я ненавижу тебя…иронично!

Я так долго мечтал о тебе,

Но когда

Ты пришла – непривычно,

Я словно в кошмарном сне.

в темном углу камеры снова движение. Тени медленно выползают из него. Нельзя определить их лица, тени серы, движутся медленно, без мстительного рвения.

Ждите меня, братья и враги,

Ждите меня для своего суда,

Ждите меня! Как я жду смерти,

Я жду ласковой палача руки,

И над своей шеей ветер…

Проклиная тебя, тишина!

Сцена 2.10 «Крах был давно»

Фукье лежит с закрытыми глазами на ложе. Вокруг него собираются тени. Тени не пытаются его разбудить, столкнуть или показать ему иным способом свое присутствие. Они скорбны, печальны и мрачны.

Тени.

Твой крах был давно, но жило твое тело,

Твоя душа в законе сгорела давно дотла,

И лик твой в мраморный хлад заточён.

Ты начинал за праведное дело,

Но душит тебя тишина,

И ею ты обречен.

Фукье не шевелится. Тени обступают его плотнее.

Твой крах был давно – ты это знал,

Но почему-то тело дальше жило,

И снова утро наступало для тебя.

Ты обвинитель, ты трибунал,

У которого давно нет силы,

В котором давно нет самого себя.

Тени отступают на шаг.

Твой крах был давно, и если жило тело,

Это еще не значит, что ты был жив сам!



Это еще не значит, что ты горел огнем…

отступают еще и еще, скрываясь в своем прежнем углу, теперь уже насовсем.

Ты начинал за праведное дело,

Ты – ныне павший трибунал,

Которого мы так ждем!

Сцена 2.11 «Я проклинал…»

Фукье-Тенвиль (по-прежнему, не открывая глаз).

Верю - не верю? Я проклинал каждый рассвет,

Каждую ночь, что все равно пережил!

Я еще жив, но меня давно уже нет,

Я, граждане, живым еще остыл!

С трудом, с кряхтением и стоном открывает глаза и садится на ложе, растирает затекшую, очевидно, шею.

Верю – не верю, сам не пойму,

Всё по закону…сердце грызёт!

Я давно заточил себя в тюрьму,

Из которой ничто не спасет.

В коридоре, за решеткой слышны голоса. Фукье напряженно прислушивается к ним. голоса приближаются.

Я проклинал каждое утро,

Что врывалось, меня обжигая,

Я ждал! А небо…такое хмурое,

Но к черту! На мольбы не уповаю!

Возле камеры видны силуэты приближающихся людей. Фукье, завидев их, встает с постели.

Я проклинал каждый час,

Не понимая, чем жив еще,

И каждую, из своих фраз -

Что вились! Как воронье…

К решетке подходят люди – стражники. Они открывают скрипучую дверь камеры. Фукье с усмешкой наблюдает за ними.

Верю – не верю? Сам не знаю!

Жив или мертв…жаль лишь семью.

Впрочем – кажется, я их проклинаю

Также сильно, как и люблю!

Стражники откидывают дверь камеры в сторону, но не решаются сразу зайти. Фукье кивает им, находит взглядом бутылку, равнодушно тянется к ней…

Верю – не верю? Не пойму,

Время летит. Время бредет.

И даже смерть не спасет,

Того, кто сам заточил себя в тюрьму…

Фукье делает последний в своей жизни глоток. Залпом они допивает остатки из бутылки, после чего с презрением швыряет бутылку в стену. Та с грохотом разбивается, стража вздрагивает, Фукье смеется.

Сцена 2.12 «На казнь. Пора!»

Стражники заходят в камеру, оставляя дверь открытой.

Фукье-Тенвиль. Наконец-то пришла пора республике увидеть и мою голову?

Стражник 1. Гражданин Фукье-Тенвиль, вам предъявлено…

Фукье-Тенвиль. Без этого! Ну! Ведите!

Стражники берут под руки Фукье и выводят его из камеры. Он не сопротивляется, на его лице полное презрение и равнодушие ко всему происходящему. Фукье ведут по коридору среди каменных сырых стен, темных переходов и галерей и множества таких же камер и решеток.

Стражник 1.

Тот, кто закон нарушал – умрет,

Тот, кто врагом был – падёт,

Тот, кто знал и не выдал имя врага…

Стражник 2.

На казнь! Пора!

Тот, кто не верил – сгинет,

Тот, кто противился – мертв.

Кто заблуждался – отринет…

Стражник 1.

И к нашей идее придет!

Тот, кто осмелился быть не тем,

Кто осмелился спины хлестать -

Тот уходит в пепел и тлен…

Фукье-Тенвиль (с презрением).

Да можете вы замолчать?!

Тот, кто верил в свободу,

И был законом народа,

Кто судил врагом еще вчера…

Стражник 1, 2, Фукье.

На казнь…Пора!

Фукье грубо выталкивают в тюремный двор, где завязывают руки и грубо усаживают с такими же осужденными в позорные телеги. Фукье морщится от боли, когда кто-то слишком уж усердствует, усаживая его, но остается спокойным и не выдает никакого слова и своего состояния.

Сцена 2.13 «Перед ликом смерти…»

позорная телега движется по улице. Толпа, встречающая ее, гневлива. В Фукье летят оскорбления, самые ласковые из которых: «Законник!», «Цепной пес!», «Мерзавец» и «Сволочь!» кто-то из осужденных с Фукье, пытается сохранять невозмутимость, а Фукье невозмутимость сохранять не собирается, он переругивается, хамит и, кажется, что снова бы судит и обвиняет.

Фукье-Тенвиль.

Перед ликом смерти я спокоен,

Перед толпою бунт держу…

Выкрик 1. А! смотрите, цепной пес! Что, не можешь кусаться?! Обломал зубы?

Фукье-Тенвиль. А ты свои на полку сложил?