Сен-Жюст

(в двух актах)

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Луи́ Сен-Жюст - французский революционер, военный и политический деятель Великой Французской революции.

Камиль Демулен – французский революционер. Инициатор похода на Бастилию 14 июля 1789 года, положившего начало Великой французской революции. Друг Робеспьера.

Максимилиан Робеспьер – французский революционер, его избирает кумиром Сен-Жюст

Гражданин Капет – павший король Людовик Шестнадцатый

Свобода – полумистический дух, то видимый, то незаметный

Люсиль Демулен – жена Камиля Демулена

Депутаты, горожане, представители народа (в Конвенте) – массовка

АКТ ПЕРВЫЙ

Сцена 1.1 Пролог

Провинциальное затишье, прерывающееся редким ярким пятном. Усталые, серые лица, грязные одежды, лохмотья – тоска и пустота держит души людей. Людям будто бы лень даже переговариваться между собою, обходятся больше жестами и знаками, изредка кого-то пошатывает и другие, с усилием подхватывают товарища.

В толпе мелькает аккуратно одетый, молодой и энергичный Сен-Жюст. Он подходит к одному из граждан, встряхивает его за плечи, но не встречает ничего в его взгляде; подходит к другому, демонстрирует какие-то бумаги, но другой только пожимает плечами и смотрит куда-то мимо. Сен-Жюст с досадой оставляет толпу, вчитывается: жадно и дико – в собственные листы, торопливо переворачивает их. Толпа обходит его, словно камень и расходится волнами, не замечая – проходит серо и равнодушно.

Сен-Жюст не замечает их, вчитываясь с горячностью в листы. Когда исчезает последний человек, он поднимает вдруг голову и замечает, что остался один. В его взгляде досада и насмешка.

Сцена 1.2 «Мой дух болен свободой»

Сен-Жюст осторожно складывает листы. Один из них выскальзывает из его пальцев и падает на такую же серую, словно бы выжженную, землю. Он наклоняется за ним, протягивает руку, тянется к листу, но вдруг отдергивает руку, словно какая-то мысль вдруг озаряет все его существо, замирает.

Сен-Жюст:

Мой дух отравлен

И опьянен.

Я всё оставлю…

Медленно поднимается, забыв про листок. Бешеная мысль врывается в его душу.

Я всё оставлю!

И брошусь вон,

Навстречу мечтам и свободе!

Свобода возникает за его спиной, медленно выступает, нерешительно касается его плеча, но, прежде чем Сен-Жюст успевает обернуться, ускользает в сторону еще бесплотным духом.

Я, кажется, чувствую дрожь

В самой земле…

Оглядывается, но уже без досады или насмешки, а с каким-то горестным восхищением. Свобода отступает в полумрак, скрывается в тени серости окружающих бесплотных теней от домов.

И Повсюду.

Она в небе и в народе,

И режет как нож,

Но нож тот как чудо!

Замечает снова лист, наклоняется за ним и быстро поднимает, укладывает среди предыдущих листов с небрежностью, даже не глядя, убирает за пазуху.

Я вижу в ночи и наяву,

Как народ сплочён.

И я уже здесь, я иду…

Делает, словно бы в подтверждение, несколько шагов, улыбается, вскидывает руку в зажатом кулаке.

Мой дух опьянён.

Я буду драться, пока не умру!

Свобода снова появляется из серости, протягивает к нему руку. Сен-Жюст с воодушевлением замечает ее, и, указывая на Свободу, обводит другой рукой окрестности, как бы призывая присоединиться к его ликованию. Однако людей нет. Сен-Жюст же этого не замечает.

Мой дух болен свободой, и я

Отдаюсь пляске всех битв.

Свобода! Дорогая моя,

Я буду драться или буду убит.

Свобода касается его руки, переплетает его пальцы со своими, касается щеки Сен-Жюста, словно бы одобряя действия. Сен-Жюст задерживает ее пальцы на своей коже, обращается уже к ней, глядя в глаза Свободе:

Мой дух болен свободой, спешит

Увести прочь из дома меня.

И есть тот суд, что благо вершит,

Ох, свобода...родная моя!

Свобода отпускает руку Сен-Жюста, несколько раз кружится вокруг себя, улыбается. Со всех сторон вдруг приближаются люди – такие же серые, безрадостные. Они тянут руки к Свободе, невольно вставая перед Сен-Жюстом и мешая ему видеть Свободу. Сен-Жюст с трудом выбирается из толпы.

Мой дух отравлен

И опьянен.

Я всё оставлю,

И брошусь вон.

«Выпадает» из толпы, в которой уже совсем не видно Свободы из-за множества тел и рук, отступает на несколько шагов в сторону и почти что кричит.

И нет сетей тому, кто волен,

Мой дух свободой болен!

Кто-то неудачно толкает Сен-Жюста и от этой неудачности листы из-за пазухи вдруг рассыпаются у его ног. Виновник замечает, с неловкостью пытается поднять листы, но Сен-Жюст властно останавливает его руку:

Я брошу всё пустое,

И пусть это мне жизни стоит,

Но как тут устоять,

Когда дух свободой опьянен?

Я буду драться…

Замечает Свободу, мелькнувшую в толпе, которая медленно кружит ее. Бросается к толпе, вытаскивает кого-то, занимает место, хватает Свободу за руку, останавливая ее движение.

я должен сказать,

Как я люблю

И как обречен!

Свобода пытается снова переплести свои пальцы с его пальцами, но толпа снова кружит Свободу и Сен-Жюст выходит из толпы, проходит по разбросанным, своим же листам. с решимостью, которую не может сломить ничего:

Мой дух болен свободой, и я

Отдаюсь пляске всех битв.

Свобода! Дорогая моя,

Я буду драться, или я буду убит.

Усмехается, оглядывается на Свободу, которой снова не разглядеть, отворачивается, прижимает руку к сердцу, но будто бы не осознает этого:

Клянусь тебе усталость не знать,

Клянусь тебе до конца стоять,

И обрести покой лишь в смерти,

Мне сердце рвёт холодный ветер...

Толпа медленно отступает в серость своего мира. Свобода прячется, нерешительно и с тревогой провожая толпу взглядом. Восстанавливается провинциальное затишье и ленность, словно бы и не произошло ничего. Сен-Жюст набрасывает на плечи дорожный плащ и слова его звучат скорее как заклинание, он обращается к своему духу, а не к какому-то определенному лицу.

Мой дух болен свободой, и я

Отдаюсь пляске всех битв.

Дорогая свобода, ты будешь моя,

Или я буду убит!

Свобода совершает не то прыжок, не то неосторожно бросается к Сен-Жюсту наперерез, не то желая его остановить, не то в желании благословить, он останавливается, приподнимает ее лицо за подбородок и заглядывает ей в глаза.

И я уже здесь, я уже иду -

Я буду драться,

Или умру.

Сен-Жюст скрывается, плотно запахнув свой плащ. Свобода пытается снова броситься за ним следом, но не успевает и замирает, беспомощно понурив голову.

Сцена 1.2.1 «В предвестии…»

Свобода стоит некоторые мгновения, также понурив голову, пока медленно рассеивается серая хмарь. К ней подступают с почтением жители: теперь это не безликие люди, это люди с живыми лицами, пусть и облаченные в рванину.

Один из жителей выступает вперед и протягивает руки к Свободе. Он запевает, и его слова подхватывают хором другие.