Ворон

Впрочем, озвучивать эти умозаключения Гермиона не стала.

========== Часть 10 ==========

Взгляд немигающего жёлтого глаза впивается в лицо. От этого по телу пробегает череда болезненных спазмов, голова идет кругом, ноздри щекочет кисло-сладкий запах, от которого внутренности скручивает в тугой комок.

— Ты покаешься.

— Я… — слова застревают в горле, изо рта вырывается сдавленное хрипение. — Я ведь предал ту сторону.

— Конечно, предал, — карканье чудовища слышится насмешка. — Но не потому что выбрал правильную, а потому что испугался за свою поганую шкуру.

Он снова открывает рот, но давится воздухом, захлёбывается оправданиями и глухо кашляет.

— Ты покаешься.

Кашель становится всё тяжелее. Он прикрывает рот и ощущает в ладонях нечто горячее и липкое. Сгустки собственной крови. В глазах темнеет, и он падает на колени.

— Ты покаешься.

— Я покаюсь, — слова даются на удивление легко, а перед глазами становится чуть светлее.

— Ты покаешься.

За окном раздается раскат грома, блеснувшая молния подсвечивает тонкую фигуру с острым клювом. В углу неразборчиво стонет аврор.

Заклинания проносится в половине дюйма от чудовища и попадает в окно. Разбитое стекло с оглушительным звоном рушится на пол. Неуловимое движение — Ворон едва ведет плечом — и аврор хрипит, как будто задыхается.

— Я покаюсь. Оставь его, он лишь выполнял свою работу.

Каркающий смех тонет в нарастающих раскатах грома. Аврор затихает, и чудовище превращается в черный дым, который тонкой струйкой вытекает в разбитое окно.

***

— Драко! Драко, очнись! — Гермиона уже минут десять трясла Малфоя за плечи, но тот не реагировал. Более того, даже голова не качнулась — такой сильной судорогой пробило всё его тело. Не человек, а каменное изваяние.

— Драко! — Гермиона положила руку ему на лоб, холодный и мокрый от выступившей испарины. Затем наклонилась в попытках расслышать дыхание.

— Грейнджер? — тихий хрип прозвучал так неожиданно, что Гермиона отпрянула и врезалась бедром в прикроватную тумбочку. Ледяная ладонь Малфоя вцепилась в её руку.

— Ты жив, — выдохнула Гермиона. — Всё, можешь отпустить.

Она попыталась высвободить руку из неожиданно цепкой хватки Малфоя.

— Ты изменила своим принципам и заглянула за ширму? — он едко усмехнулся. — Не боялась, что я могу оказаться голым?

— Я переживала, что ты мог оказаться мёртвым. Не так важно, голый труп найти или одетый.

Малфой кивнул, соглашаясь.

— Что пишут? — он покосился на свежий выпуск “Вечернего пророка”, который лежал на подлокотнике кресла.

Гермиона пожала плечами.

— Дафна Гринграсс последовала примеру мадам Шафик. На последней странице опубликовано её письмо с извинениями.

— А Астория?

— Её письма там нет. Имя указано только одно.

Малфой нахмурился и разжал пальцы, наконец-то выпустив руку Гермионы.

— Который час?

— Половина восьмого.

— А по ощущениям около полуночи, — он слегка приподнялся на локтях. — Может, из-за грозы?

Гермиона вернулась в кресло и устроилась поудобнее, подобрав под себя ноги. Малфой сверлил ее взглядом, из-за которого вмиг стало ужасно некомфортно. Она осмотрела свою футболку и юбку, подумав поначалу, что поставила пятно или что-то в этом роде. Но с одеждой всё было в порядке. Даже захотелось встать и вернуть на место ширму, которую она отодвинула, когда спешила на помощь.

— Может, я поставлю ширму обратно? — спросила она и невольно поежилась под пристальным взглядом.

— Не стоит, — Малфой качнул головой и поерзал, устраиваясь поудобнее. — Ты читай, читай.

Гермиона недовольно фыркнула и вернулась к книге. К сожалению — и одновременно, к счастью — переводу не поддавались страниц двадцать. К сожалению — потому что на этих листах было нужное ей заклинание и пояснения к нему. Счастье же состояло в том, что остальные полтысячи страниц старинных и невероятно ценных текстов можно было прочитать, хоть и обложившись словарями. На самом деле как таковых заклинаний в книге было довольно мало, автор куда больше внимания уделял чувствам и эмоциям. В средние века маги придавали огромное значение внутреннему состоянию того, кто творит чары.

— Удивительно, — вздохнула Гермиона и отметила закладкой страницу с детальным рисунком бутона розы.

— Что такое? — с легкой улыбкой поинтересовался Малфой. — Снизошло озарение?

— Я просто поверить не могу, — пробормотала она.

— Нашла ужасное темное заклинание?

— Нет, даже наоборот. Здесь страниц десять посвящено любовным чарам.

Малфой рассмеялся.

— Собираешься кого-то приворожить?

— Вовсе нет! — щёки Гермионы невольно вспыхнули.— Дело не в этом. Само заклятие коротенькое, формула простая, как Вингардиум Левиоса. Но тут столько говорится о подготовке к заклинанию! Целую неделю нужно только вдыхать благовония и концентрироваться на цели. Потом вторая стадия подготовки, и только после неё, да еще исключительно на растущей Луне применить заклинание. А если не получилось увидеть этого человека, то нужно выждать минимум два лунных цикла, прежде чем повторить попытку, и…

Гермиона замерла и уставилась на улыбающегося Малфоя.

— Я что-то не так сказала?

— Всё так, — он фыркнул. — Просто для меня это не открытие. Продолжай.

— Что продолжать? — Гермиона смерила его удивленным взглядом.

— Говорить о средневековых магах. Мне интересно, к каким выводам ты придёшь.

Малфой выглядел и впрямь заинтригованным.

— Ну, — она замялась. Было немного некомфортно от давно забытого ощущения. Гермиона словно снова стала первокурсницей, которую удивляло всё волшебное.

— Это совсем не похоже на ту магию, которой нас учили. Я бы, наверное, сравнила это с искусством. Магия, которую мы используем сейчас — это штампованные примитивные картинки, а здесь описано создание полотна. Прекрасной картины. Раньше магия казалась увлекательной, а теперь оказывается, что она стала примитивной!

Малфой улыбался, как сытый кот.

— Рассуждаешь как мои чистокровные предки. Ты уверена, что происходишь из маггловской семьи?

— Абсолютно.

Малфой вздохнул.

— Портрет моей прапра… В общем, довольно древней родственницы обвиняет в этом магглорожденных. Не в обиду тебе, Грейнджер, просто согласись: магглы в большинстве своём склонны всё упрощать. Когда в Хогвартс только начали приходить маглорожденные студенты, многие ритуалы были значительно упрощены. У них не хватало терпения для выполнения старинных заклятий.

— Но это можно объяснить! — Гермиона вскочила на ноги. — Чистокровные с детства окружены магией, видят, как родители колдуют. Для них творить чары так же естественно, как ходить или говорить. У нас всё не так. Сначала всплески стихийной магии, которые могут до смерти напугать. Потом письма и визиты странных людей — и это в тот момент, когда тебе начинают внушать, что детство заканчивается, а волшебство бывает только в сказках, и вообще пора взрослеть. Конечно, у них не хватит терпения на то, чтобы выждать два лунных цикла до следующего упражнения. И дело даже не в готовности терпеть, а в том, как магия рвется наружу.

Малфой удивлённо уставился на нее.

— А вот об этом уже я не мог подумать.

— Удивительно, — Гермиона притворно всплеснула руками. — А если серьёзно, это довольно увлекательный обмен опытом.

— Ты про нашу беседу? — Малфой улыбнулся. — Да, весьма занятно. Теперь ты понимаешь, почему чистокровные считают магглорожденных довольно примитивными.

— А ты знаешь, что в этом нет нашей вины. Хотя, я думаю, сейчас я могла бы набраться терпения и попробовать выполнить один из ритуалов исключительно из любви к магическому искусству.

— Не забывай, с какой стати мы вообще начали этот разговор. Ворон. похоже, тоже из любви к искусству воспользовался этой книгой.

— Погоди! — Гермиона подскочила на месте, озаренная догадкой. — Получается, Ворон — чистокровный? Малфой, ты гений!