Страница 57 из 66
Нет, Джулия не хочет становиться таким человеком. Перед ней сейчас будущее, будущее с Бенедиктом, и, как он заметил, ей всего лишь нужно определиться и решить, каким будет их брак. Требуется только открыть свое сердце.
К тому времени, как в спальню, вальсируя, вплыла София, младшая из сестер уже переоделась в ночную рубашку и забралась под одеяло. Джулия села в кровати и обняла колени. Какой прием ей окажет сестра? Скандал с Софией будет отличным завершением идеально несчастливого вечера.
— Как спектакль? — рискнула Джулия прощупать почву.
Старшая из сестер на мгновение застыла.
— Ты дома. — В голосе звучало лишь удивление.
— Да, дома.
— О, Джулия! Прости меня за мое поведение тем вечером! Я так беспокоилась, когда ты сбежала, и думала, что это из-за меня...
— Ну что ты, конечно, не из-за тебя! — Джулия откинула одеяло, вскочила и крепко обняла сестру. — Я сбежала, потому что ни за что, никогда не выйду за Кливдена.
— Да, но... — София сильно вздрогнула в объятиях сестры. Несмотря на все заверения, она, кажется, собиралась разрыдаться.
— Никаких «но». Расскажи мне про театр.
— Театр? — София подняла голову и вытерла покрасневшие глаза. — Ах да, театр.
Джулия внимательно смотрела на сестру. Щеки Софии раскраснелись, обычно аккуратные кудряшки, растрепавшись, сбились над ушами, а на фарфоровой коже шеи ярко выделялось подозрительное темное пятно,
— Мама сказала, что ты уехала с Хайгейтом в театр.
Услышав это имя, сестра легко вздохнула и прислонилась к стене, обхватив себя руками за талию. Голубые глаза уставились куда-то вдаль.
— Вы до театра-то доехали?
— Что? — София вздрогнула. — О, нет. Хайгейт подумал, что лучше мне не появляться на людях, учитывая... — Она неопределенно махнула рукой и замолчала.
— И куда же вы поехали? Прости мою бестактность, но ты выглядишь, как будто... — Ей не хотелось говорить, что сестра выглядит как женщина, которую только что удовлетворили, но выглядела она именно так. Джулия легко узнала симптомы.
София подплыла к кровати, раскинула руки и упала на матрас.
Джулия в тревоге замерла.
— С кем ты сейчас, собственно, была?
Ресницы Софии затрепетали, глаза приоткрылись.
— Как с кем? Конечно, с Хайгейтом.
— И чем вы все это время занимались?
На губах сестры заиграла лукавая улыбка.
— Помимо всего прочего, кое-что обсуждали.
— О, София, что ты наделала? — Джулия вытерла повлажневшие ладони о белую ночную рубашку. Какая ирония!
Старшая из сестер приподнялась на локтях.
— По правде говоря, ничего такого, чго бы меня окончательно погубило... О, но было восхитительно и греховно, но я думаю, ты и сама все знаешь.
Измученно улыбнувшись, Джулия опустилась на кровать. Какое облегчение, что ей есть с кем об этом поговорить, с кем-то, кто не будет бранить ее за отказ от шанса получить титул и, что еще хуже, за вовлечение семьи в скандал.
— О, София, что я натворила? Должно быть, мама уже строит планы, как отослать нас обеих гнить в деревню. Если нам очень повезет, мы сможем показаться в городе лет через десять.
— Мне казалось, ты любишь деревню.
— Люблю, но ведь я и твое будущее разрушила.
— Как это? Ты же не собираешься замуж за Кливдена, правда?
— Конечно, нет. Но, должно быть, ты знаешь, что он погнался за нами. — Джулия поводила пальцем по стеганому покрывалу. — И после того что он там увидел...
— А что именно он увидел?
— Бенедикта и меня... в постели... вместе.
София пискнула.
— Достаточно, чтобы вырвалось единственное слово, и я уже никому никогда не буду нужна.
— Но разве ты не этого хотела? И не говори «никому». Если Бенедикт тебя обесчестил, он, как джентльмен, должен жениться.
— Он уже получил специальную лицензию.
София потянулась и погладила сестру по руке.
— Ну и все.
Пораженная иронией ситуации, Джулия уставилась на Софию. Ее сестра, мечтательная и взбалмошная, практично рассуждает о скандальной неразберихе, хотя всего несколько минут назад едва не поддалась слезливому приступу.
— Кстати, насчет свадьбы...
— Если Ревелсток получил специальную лицензию, вы можете пожениться, когда пожелаете.
— Нет, я имею в виду твою свадьбу. Теперь ты не можешь расторгнуть помолвку.
— Но Хайгейт заверил меня, что я не обесчещена. — София приподняла голову и стала разглядывать свои руки. — Хотя он просил меня хорошенько подумать.
— Ты должна. Это не имеет никакого отношения к Хайгейту, зато имеет прямое отношение к пари.
Руки Софии внезапно похолодели, и она закутала их юбкой в тщетной попытке согреть.
— Пари? — Даже голос ее зазвучал совсем слабо. — Какое пари?
— Кливден был так уверен в моем положительном ответе, что заключил пари на то, что я стану его графиней. Это случилось еще до предложения и вообще до того, как я узнала о его намерениях!
София пристально посмотрела на сестру.
— Он сделал предложение? Когда?
— Да вечером, во время обеда по случаю твоей помолвки. — В голосе Джулии зазвучала тревога.
Конечно, она думает, что София сейчас разразится слезами, как это часто случалось в прошлом при разговорах о пренебрежительном отношении Кливдена. Но больше этого не случится. Больше София не прольет ни слезинки из-за этого человека.
— Ты же знаешь, я никогда об этом не просила! — Джулия вскочила на ноги. — И никогда его не поощряла. Я даже не знала, что Кливден проявляет ко мне интерес, до того бала у Послтуэйтов, и ты знаешь, ты знаешь об этом. Я всегда подталкивала его к тебе!
— Знаю, — прошептала София. Ее голос отказывался звучать громче. Джулия шагнула к сестре, ее подбородок дрожал.
— Кливден никогда не любил меня и не собирался любить. Знаешь, почему он выбрал из всех именно меня?
Джулия замолчала, расхаживая по комнате взад и вперед, но София не могла заставить себя дать ответ. Нездоровое любопытство подталкивало ее к тому, чтобы узнать причину. Что бы там ни было, она справится с этим.
— Кливден не хотел жену, которая будет его любить. Он сказал, что выбрал меня, потому, что я его не люблю и, что еще важнее, никого никогда не полюблю. Видишь ли, как оказалось, среди джентльменов общества у меня особая репутация. Они думают, что я сделана изо льда.
— И поэтому он сделал тебе предложение? — Вопрос прозвучал равнодушно. Хотя годы все нарастающей боли должны были с неистовым жаром вырваться наружу, словно прорыв плотины или вспышка ярости. Но почему-то Софию охватило спокойствие. Только подумать — речь о том, как Кливден сделал предложение другой женщине, ни много ни мало ее сестре, но почему-то ее это совершенно не волнует.
— Прости. Тогда я подумала, что лучше тебе этого не рассказывать. Знала, что ты расстроишься.
— Я не расстроилась, честно.
— Я отказала ему наотрез, — продолжала Джулия, словно сестра ничего не сказала. — Тем вечером папа с Кливденом меня просто ошеломили. Они тайком заключили соглашение, а я ни о чем не подозревала. Я же не могла устроить сцену посреди бального зала, в присутствии всего общества! Да частично я была просто в шоке, даже не могла поверить в действительность происходящего.
— Джулия, на этот раз я плакать не собираюсь. Правда.
Но младшая из сестер еще не договорила. Она наклонилась вперед и положила руку на плечо Софии.
— Мне жаль, что все это причинило тебе такую боль, но, пожалуйста, пойми одно: это дело рук Кливдена, а не моих. Так было всегда, все пять лет.
— Знаю, — прошептала София. — Теперь я это понимаю.
Она понимала гораздо больше — неприятную правду, куда более значимую, чем та, которую только что озвучила Джулия. Это не Кливден пять лет ненамеренно причинял ей боль. Он не имел к этому отношения по одной простой причине — Кливден будто не замечал, что София существует на свете. Если кто и делал ей больно, так это она сама, позволившая настолько укорениться своим фантазиям и иллюзиям, что они заслонили реальную жизнь.