Всё началось со скандала

Однако Сент-Клер только прищелкнул пальцами.

— Вы не сможете заставить его забыть о долге из-за таких пустяков. Большинство титулованных джентльменов общества уже пытались. — Он поник плечами. — Лучшее, на что я способен — это убедиться, что мои дочери пристроены, а о жене позаботятся. После необходимо расплатиться за свои ошибки и понести наказание.

Все аргументы были бесполезны, и тогда Бенедикт с Аппертоном обратились к нудным подробностям того вечера, когда Сент-Клер дал Ладлоу, как его тогда называли, расписку на пять тысяч фунтов. Кто еще присутствовал? Как долго они играли? Сколько выпили? Мог ли Ладлоу сделать что-нибудь недостойное, а если да, то кто может это подтвердить?

Джулия изо всех сил старалась не слушать их, но тут среди прочих прозвучала фамилия «Китон», почему-то показавшаяся знакомой? Нет, она не позволит им втянуть себя в дурацкий разговор. Они еще до сих пор не разобрались с Аппертоном, подписавшимся под тем пари. И вообще, почему мужчины так рвутся решать разногласия средствами, способными обернуться гибелью?

Они высадили Аппертона около городского дома его семьи и поехали на Болтон-роу. Бенедикт спустился по ступенькам и просунул голову в карету.

— Сэр, позвольте мне поговорить с вашей дочерью. Я надолго не задержу вас.

С разрешения мистера Сент-Клера Джулия взяла его за руку и отошла к ступеням, ведущим в дом, достаточно далеко, чтобы не нарушать конфиденциальность диалога, но так, чтобы оставаться на виду у отца.

— Ты всю дорогу молчала. — Бенедикт всматривался в нее внимательно и настороженно. — Ты что-то хочешь мне сказать?

Она уставилась на свои руки, скромно сложенные, как полагалось любой воспитанной мисс.

— Ничего.

Это была ложь. Но правда все равно не изменит последующих событий, так какой смысл обсуждать? Мужчины уже и так много наговорили по пути домой.

— Посмотри на меня, Джулия. — Его голос прозвучал так властно, что она невольно повиновалась. — Ты должна решить, как будешь жить дальше, моя дорогая. Или ты расскажешь, из-за чего так чертовски злишься, или рискуешь разрушить все, чем мы стали друг для друга. Подумай хорошенько. Теперь у нас нет альтернативы, мы должны пожениться, и то, что ты сейчас выберешь, определит нашу жизнь на следующие сорок лет.

Каждое ледяное слово пронзало ее насквозь. Джулия сморгнула слезы, хотя понимала, что заслуживает презрения за свое поведение с ним со вчерашнего вечера, за исключением очень приятного часа сегодняшним утром.

— Почему мы не можем остаться друзами, как раньше? — Даже для нее самой собственный голос прозвучал неестественно, глухо и странно.

— Мы уже никогда не сможем вернуться к прежним отношениям.

— Но почему?

— Потому что я познал тебя интимно. Я даже подумать не могу о том, чтобы жениться на другой, ведь всякий раз, ложась в постель, я буду закрывать глаза и видеть тебя, Джулия. Именно тебя. И ничто не сотрет этих воспоминаний.

В его словах звучала та же убежденность, что и сегодня утром: «Я люблю тебя и всегда любил».

Она закрыла глаза и сглотнула.

Убежденность и уверенность. Бенедикт хладнокровно и безмятежно вложил свое сердце в ее ладони. Дал ей власть, какой она никогда не хотела, власть уничтожать, хоть намеренно, хоть нет. А в ответ не требует ничего... пока.

Но обязательно потребует. Женится на ней, а через некоторое время будет ожидать такой же открытости. Захлестнет своей страстью и станет постоянно призывать к отклику, которого так легко добился сегодня утром. Когда все это происходило, подчинение страсти казалось таким же естественным, как дыхание. Но сейчас, вспоминая... Сможет ли она открываться ему регулярно Допустит ли такую уязвимость?

Безусловно, Джулия ему доверяет, но сила чувств, которые он в ней пробудил, достигла пугающего уровня и временами казалась чрезмерной.

— И, как ты сказал, мы должны пожениться, — прошертала Джулия, признавая эту истину.

После случившегося сегодня утром она вполне может забеременеть, но даже без этого скандал замять невозможно.

— Прости за то, что я сказала о Кливдене. Просто это... — Джулия искала нужные слова. — Подумай о папе, вынужденном встретиться с ним лицом к лицу. Подумай о том, как я чувствую себя, узнав, что стала предметом пари.

— Я в этом не виноват.

— Знаю. Но разве нельзя было сказать мне сразу? И Аппертон! О чем ты думал, поощряя его в том пари?

— Тем вечером... — Бенедикт запустил пальцы в волосы, и они встали дыбом.

Джулия внимательно посмотрела на него, и его изможденный вид поразил ее в самое сердце. Он почти не спал этой ночью, а может быть, и вовсе глаз не сомкнул. Джулию захлестнуло чувство вины.

— В вечер бала у Послтуэйтов, — продолжал Бенедикт, мы были в клубе «Уайтс». Я даже не помню, что собирался написать в книге. Увидел, что этот болван упомянул твое имя в пари, и мог думать только об одном — успеть предостеречь тебя.

— Ты в самом деле решил, что он вскружит мне голову? Уж кто-кто, а ты должен знать, что я никогда бы не поступила так с сестрой.

— Я знаю, только... Тебе не понравится, но скажу как есть. С того момента, когда все это началось, я не мог мыслить здраво о касающихся тебя вещах. Бросил Аппертона и поехал на бал искать тебя. И если он подписал пари, это случилось после моего ухода из клуба.

— Так ты не сделал ничего, чтобы помочь другу выиграть немного наличных?

— Джулия, за кого ты меня принимаешь? — Левый уголок его рта задергался. — Вообще-то он просил. Приехал и рассказал мне о твоей помолвке. А я отказался. Но все-таки ты должна признать, что он здорово помог нам сбежать из города.

— Да только одежда, которую Аппертон для меня нашел, оказалась мала.

По лицу Бенедикта расплылась язвительная улыбка, от чего сердце Джулии невольно забилось быстрее.

— Если бы он подобрал платья, которые идеально тебе подходят, мне пришлось бы вызвать его на дуэль.

Она уже начала улыбаться в ответ, но при упоминании о дуэли улыбка увяла прежде, чем успела расцвести.

— Пожалуйста, не нужно об этом шутить. Достаточно и того, что папе придется встретиться с Кливденом.

— Этого нельзя избежать. Если бы не твой отец, он бы вызвал меня, и плевать, что этот идиот говорил раньше. Сбежав с тобой, я лишил его кучи денег: Аппертон не может быть единственным, кто подписался под тем пари.

— Сам виноват, раз был таким самоуверенным и поспорил на громадную сумму. Пять тысяч! До чего нелепо. Чтобы расплатиться со всеми, ему придется найти себе богатую наследницу.

— Может, он надеется, что твой отец его застрелит, тем самым избавив от неприятностей?

При обычных обстоятельствах это заставило бы Джулию расхохотаться, но не сегодня — отец тоже может погибнуть.

— Пожалуйста. — Голос дрогнул, и ей пришлось сглотнуть, прежде чем продолжить. — Пожалуйста, не говори такого.

— Ты же не беспокоишься за Кливдена, правда?

— Я думаю о папе, — прохрипела Джулия. Конечно, она злилась на него из-за всей этой неразберихи, но ей все равно не хотелось, чтобы отец рисковал своей жизнью.

Бенедикт потянулся, взял ее руку в свои ладони, и руке стало тепло.

— По его собственному признанию, это будет не первый раз, когда мистер Сент-Клер окажется под вражеским огнем.

— Да, но исход той дуэли мне уже известен. Папа выжил.

— Но ты же понимаешь, правда, что в большинстве этих дуэлей чести никто не пытается по-настоящему убить противника?

Как ей хотелось поверить ему! Но в глазах промелькнуло сомнение и лишило убедительности его голос. Весь предыдущий опыт Бенедикта с Кливденом подтверждал, что гаденыш вполне способен прибегнуть к насилию для достижения своей цели.

— Я не могу остановить эту дуэль, — произнес он, словно пытался убедить самого себя в счастливом исходе. — Ты это знаешь. Но я, черт побери, сделаю все возможное, чтобы никто не погиб.

Г лава 19