Ученики Берендея

− Насмерть одного хоть? − Торжествуя, Солома шёпотом спросил. − Давно пора, доколе цацкаться нам с соискателями? Расплодились больно.

Я стал менять сценарий на ходу, пусть погеройствуют с минутку, словоохотливости фазу в положении подобном пресекать не стоит. Промедление с ответом Старшины атакой объяснялось: его из колеи привычной Столб Света выбил. Потому похаживал вокруг меня Колючка да планами делился натощак.

− На Чудесном Поле давайте одного зароем миролаза, но, чур, чтобы не заставляли после извлекать. В прошлый раз нагнал таких мозолей, что рук не чую до сих пор.

− Кто ж против? − соратника поддержал Солома.

Я сквозь ресницы лицезрел, как из себя выходит Старшина, − их едва не стало двое; элементарный метод деления клетки здесь выглядел едва ль сложнее. Первый великан умолял заткнуться, это отлично читалось по губам. А подчинённые внимать привыкли лишь приказам явным, громогласным.

Но как ко времени я поднял голову, стоило маневр Колючки раскусить. Он осмелел настолько, что решил «убитого» копьём легонько потревожить. Известно большинству, какой эффект произведёт травинка, если ей позволить пощекотать в носу… Перемахнули мигом через гору великаны и долго не решались выглянуть из-за бугра.

Освободился к тому времени и Старшина, лишь проводил очами Света Столб, так и присел подле меня.

− Слыхать что?

− Товарищ говорит, выберется дня через два и тогда покажет, где зимуют раки.

− А мы знаем, где. − И особым знаком Старшина приказал своим прижать сильнее: ладошкой эдак, вертикально. Весь массив тотчас саженей на десяток в почву и ушёл. − Теперь что скажет твой приятель?

К землице ухо прилагаю вновь:

− Не раньше, чем через четыре дня.

Циклоп двуглазый радости скрывать не стал, заговорил про зубы у приятеля, у Миролаза некого, а сам гранита погружением в твердь земную продолжал руководить. Вдоль стены нешуточной прошёлся я, напустив вид простака, фломастером по горизонту линию провёл на уровне плеча, и хулиганство мелкое прошу не засчитать в банальность. Человека надобно спасать, пока великан из первых празднует победу да караулить помогает мне рюкзак.

Тут я нашёлся, предлагаю прогуляться и для ристалища местечко подыскать. Жизни признаков особых Старшина не подавал. Лишь подхватил рюкзак я − он увязался следом. Топочет сзади, блесну как будто заглотил, разнашивает неуклюже сапожищи, а солнце красное в зените. Где ж ты, Евгений мой, дружище, где? С любым сценарием я готов смириться, не попади лишь к старику. И поспеши, стена вот-вот просядет, путь освободится, дела придётся ладить…

− Что за старик? − осведомился Старшина.

Вслух неужто помечтал? Утратил бдительность совсем; ни одна тележка, каких ни изобретал под грифом «Срочно», до адресата, видно, не дошла. Собственно, ремеслу переброски объектов через границу обучить Евгений не успел. Думаю, к себе вернуться я сумею, в Нулевой, как говорят здесь. Но как оттуда ноги уносить? − С остервенением, носком кроссовки ямку рыл я.

− Баланс нарушишь уровня грунтовых вод, − заметил бдяще первый великан.

− Не боись, закопаю скоро. С тобою вместе, пусть только выскользнет товарищ из полона.

И стена рывками проседала, по вершку на каждый взмах руки его, за каждым словом. Положительно, в нём пропадал талант если не дирижера, то куратора на стройке:

− Не по летам ты дерзок на язык, что ж, поглядим, каков в бою… − Источник смелости его растущей я усмотрел в пропорции известной: чем глубже их гора просядет, товарища «придушит» моего, тем и возможность принять бой отодвигается во мглу столетий. Кстати: «уровень грунтовых вод» сюда вполне подходит.

− Что ж мне приятеля в шахтёры отравляешь, Старшина? Он с глубины такой ещё не возвращался, но верю я … − Сам отмечаю: тень-то отступила. Так скоро и стена не выше деревенского забора станет. Вот бы Евгений-Свет Васильевич блеснул сейчас забралом…

Меж тем, край этот мне понравиться решил; ТАК НЕДАЛЁКАЯ ДЕВЧУШКА ПРЕЛЕСТИ ОБНАРОДОВАТЬ СВОИ СПЕШИТ. Зарницы над низинами полыхали, выше лесов вздымались воды, из струй подвижные кристаллы высекая; незримые в лугах очнулись флейты, серебром ожили колокольцы… Дурманил воздух и пьянил, я словно растворялся в этих запахах и красках; все трудности остались позади и грешно покой нарушить этой сказки. Всё это здорово, конечно. Господь в родном краю мне кучу испытаний приготовил, − я сбежал, пейзаж промышленный невозмутимо предал. Да и тут, признаться, гостеприимством докучают, но как-то в шутку. Сказка, одним словом.

Сам не свой, загонял и Старшина своих: найти, доставить, кровь из носу, Сикпенина. Не слышали? Мне показалось, что не услышать невозможно. Нашли − ведут, и узнаю: тот самый, что мост спиною подпирал.

− Ну-с, предъяви уменье, практикант, как хлеб положено делить, чтоб по заслугам каждому, и чтоб на всех хватило. − Ведь знал мерзавец, в данную минуту глаз не спускал с его нахальной рожи я. Поэтому заговорил, не утруждаясь поворотом головы: − Так как насчёт горбушки, хлебушка краюшки? Как сказку новую начнёт Сикпенин, не задержи бояна с поощреньем. Таланты воздают сторицей, уж не поскупись. Мышцою потрясать не диво, а потряси-ка щедростью заморской. Поди учили в школе: голодных накормить − чем не благое дело?

Рюкзак на плечи, − я на исходную подался. Туда, где поддомкраченным «эльбрусом» дорогу нашу прищемили.

− Куда же ты?

− Со мною номер не пройдёт. Пусть тренируется боян, за прямоту простите, на валунах естественных да наук граните.

Под открытым небом нешуточные страсти разгорались: одного повестка дня не утоляла, другого протокол; которого который проколол − в свидетели я к ним не набивался. Совсем не знаю тех, кто на собрании великанов отличился: не зашибут − так покалечат. Пока лечат от напастей ноги, я и не думал изменять дороге. С одною мыслью, как учителя призвать, я сердцем выкрикнул: «Евгений-свет!» − Пока не знаю, как приключилось, что кто-то моему желанию пошёл навстречу. Видения пришли: казематов план… растаяли вдруг зеркальные поля-перегородки, дымящие предстали взгляду сковородки, мангалы, колбы и реторты. Сладчайшие витали в келье мага ароматы, с несчётных полок, из сосудов непропорциональных, таращились диковинные твари. Самого мудрейшего в облаке из паутины разглядел, хватаю нож разделочный, лабораторный – и давай полосовать…

Учитель передо мною возник, перехватил разящую десницу, чтоб не пораниться. Явился, мне кивнул, говоря кому-то: «Следующий».

− Не помешал? − Напрасные слова я выдохнул напрасно.

− Избирателей приём у меня по плану… (вот за что Евгения люблю: горазд на оба фронта!) Однако, что это с горой?

− С зубилом да молотком отбойным, это не гора… ладно, после расскажу. Нам срочно на ту сторону пора перемахнуть.

Помогли друг другу на хребет взобраться, совершили доблестное восхождение и спуск, пока нас не хватились.

− Мог и без меня, я нагоню.