Птичка

– Я более не в силах молчать о своих чувствах, Аглая Михайловна.

– Нет, не надо, – горестно произнесла Глаша, зарыв личико ладонями, и уже жалея, что согласилась на этот разговор.

– Вы до сих пор неравнодушны к Дмитрию Петровичу? – бросил он негодующе.

– Вы не знаете всего, – пролепетала она, вставая с канапе, и отошла от него.

– Что он дал Вам кроме страданий? – не унимался Стрешнев, вперившись глазами в стройную спину Аглаи. Ему казалось, что настал, тот самый долгожданный миг, которого он ждал долгие месяцы. – Я люблю Вас!

– Нет, прошу Вас, молчите! – воскликнула она глухо, боясь повернуться к нему. Глаша теперь опасалась сделать опрометчивый шаг и запутать свою жизнь еще сильнее.

– Я не хотел, любить Вас. Видит Бог, я сопротивлялся, как мог. Но это чувство сильнее меня. Я не могу более молчать.

– Ах, как это печально, – заметила Глаша, не оборачиваясь, думая лишь о Петруше. Она понимала, что совершенно равнодушна к Стрешневу, но не знала, как отказать ему, не обидев.

– Аглая Михайловна, не отказываете мне категорично, – продолжал с чувством Аркадий Васильевич. – Я достаточно состоятелен, и могу обеспечить Вас и Вашу малышку. Еще в Севастополе едва Вы так неожиданно исчезли, я понял, что мне не хватает Вас. Ваш образ чистый пленительный и невозможно желанный, всегда будоражил мои мысли, но лишь теперь я понял, что хочу, чтобы Вы стали моей. Моей женой, моей возлюбленной, и музой.

Говоря это, Стрешнев медленно подошел к Аглае и осторожно положил свои руки ей на плечи. Он наклонился к ней и его горячие губы прикоснулись к ее волосам. Глаша вздрогнула, ощущая, что ей неприятна его ласка. В этот миг она отчего-то подумала, что если бы на месте Стрешнева был Дмитрий? Если бы все эти фразы сказал сейчас он? Если бы именно он сейчас целовал ее волосы? Тогда бы все решилось и встало на свои места. С того разговора со Скарятиной, Аглая долго мучительно думала над своей жизнью. И в последние недели она начала понимать, что Вера Кирилловна действительно предлагает ей правильный выход. Если бы сейчас ее плечи держал Скарятин, то она бы повернулась е нему и позволила ему себя поцеловать. И ее страдания бы, наконец, закончились. Но Стрешнев не был Дмитрием, и Глаша несчастно вздохнула. В этот момент раздал грозный голос Веры Кирилловны:

– Что здесь происходит?

Аркадий Васильевич тут же испуганно опустил руки, и оба повернулись к Скарятиной.

– Вера Кирилловна, это не то, что Вы подумали, – попыталась оправдаться Аглая, отходя на расстояние от подполковника.

– Вы принимаете меня за слепую? – распаляясь, воскликнула Вера Кирилловна.

– Вера Кирилловна, дайте мне объяснить, – попытался сказать Стрешнев. Но Скарятина гневно взглянула на него и недовольно воскликнула:

– Прошу Вас милостивый государь немедленно покинуть мой дом!

– Но я хотел лишь, – попытался вновь вставить Аркадий Васильевич. Но Вера Кирилловна невежливо перебила его:

– Надеюсь, сударь, я более не удостоюсь чести видеть Вас в своем доме, и рядом с моей невесткой. Мой сын Дмитрий Петрович, должен приехать сюда со дня на день! Он намерен вновь воссоединиться со своей семьей. И как Вы понимаете, Вы совсем не угодны в этом доме!

– Я прекрасно Вас понял мадам, – заметил недовольно Аркадий Васильевич, и нервно взглянув на Аглаю, поклонился женщинам и уже через пару минут скрылся за дверью.

– Вера Кирилловна, что это все значит? – раздался взволнованный голос Аглаи. Скарятина сделала на своем лице решительное выражение и твердо произнесла:

– Я написала Дмитрию обо всем. О том, что Алина его дочь и о том, что Вы готовы принять его.

– О Боже! – воскликнула Глаша, заломив руки. Она приблизилась к свекрови и пролепетала. – Откуда Вы знаете об этом?

– Николай перед смертью рассказал мне все. Я видела родовые книги в церкви, где крестили Алиночку, где подтверждена дата ее рождения. – Аглая прикусила губу и несчастно посмотрела на Веру Кирилловну. – Он скоро приедет. Вчера я получила от него письмо. Он уже в пути.

– Зачем Вы это сделали? – воскликнула Глаша, опуская глаза, не в силах смотреть на Скарятину, которая решала за нее ее судьбу. Но Вера Кирилловна, приблизилась к ней, и внимательно глядя Аглае в глаза, твердо заметила:

– Аглая, я более не в силах смотреть, как подполковник увивается за Вами. У Вас есть дочь. Девочке нужен отец. Дмитрий должен был знать обо всем с самого начала.

– Вы не понимаете, если бы он знал, он никогда бы, не отпустил меня.

– И правильно бы сделал! – категорично заявила Вера Кирилловна. Она взяла ладонь Глаши в свою руку и тихо настойчиво произнесла. – Ваш отец и мать на том свете. Кто если не я наставит Вас на истинный путь? Петруша нуждается в матери, в Вас Аглая. Отчего дети должны страдать в разлуке с родителями, только из-за Вашей с Дмитрием гордости и глупых необдуманных поступков? Вы должны вернуться к мужу, и стать, как и прежде одной большой семьей. Это Ваш долг перед детьми, поймите!

Отрицательно мотая головой, Глаша, боясь все это понять. Как ей теперь говорить с Дмитрием? Ведь все последние годы они общались с ним лишь в циничных, обидных фразах. Она уже привыкла плохо думать о нем. О его жестокости и о его предвзятом отношении к ней. Как теперь она сможет вернуться к нему, если они так давно отдалились друг от друга. Теперь она совсем не знала, что испытывает к Дмитрию Скарятину. Это были смешанные чувства горькой обиды, счастливых воспоминаний, страстных объятий и холодного безразличия. Она не могла понять, хочет ли она видеть его сейчас или нет? Скорее нет. Да и захочет ли он вновь жить вместе, это еще вопрос.

– Вера Кирилловна, но отчего Вы не спросили меня, прежде чем писать ему? – произнесла Глаша и на ее глазах навернулись слезы обиды.

– Потому что я вижу, как Вы оба разрушаете свою жизнь. Я прожила на этом свете много и скажу Вам Аглая, что сделаю все, чтобы Вы и Митя, жили вместе, в радости и согласии.

– Я понимаю, Вы любите Дмитрия как истинная мать. Но отчего Вы так печетесь обо мне? – обескуражено заметила Глаша.

– Да раньше я недолюбливала Вас, – констатировала факт Скарятина, поморщившись. – Мало того поначалу даже ненавидела. Но теперь Глаша, поверьте мне, я желаю Вам лишь добра. Вы будете счастливы с моим сыном, ведь я знаю, что он любит Вас. Иначе, как объяснить то, что едва я написала ему неделю назад, как он сразу же направился сюда. Я думаю, что лишь тот факт, что Алиночка не его дочь останавливал Митю от решительных действий по отношению к Вам…

Санкт – Петербург, особняк Скарятиных,

1837 год, Май

Передав Петрушу дворецкому и скинув лишь перчатки и шляпу, Дмитрий стремительно направился в гостиную. Едва он вошел в уютную просторную залу, как его цепкий взволнованный взгляд, прошелся по матери в бледно палевом платье, сидящей на диванчике и двум девочкам двух и четырех лет, играющих на ковре с куклами. Старшая с каштановыми волосами и зелеными глазами не привлекла внимание Скарятина. Младшая же розовощекая пухленькая черноволосая малышка, вызвала в душе Дмитрия целую гамму чувств. Он словно завороженный медленно подошел к девочкам, не спуская взгляда с малышки с ярко голубыми глазами. Ее густые черные волосы по плечи, чуть вьющиеся, блестящие, знакомый цвет глаз и вздернутый носик, привели все чувства Скарятина в смятение. Малышка имела немыслимое сходство с ним.

– Митя! – воскликнула Вера Кирилловна, вставая. – Как ты скоро. Мы ожидали тебя только через неделю.

Дмитрий же не спускал ненормального взгляда с маленькой черноволосой девочки, чем вызвал ее испуг. Она вскочила на ножки и, забившись в широкую юбку бабушки, расплакалась. Вера Кирилловна тут же подхватила Алину на руки и начала успокаивать.

– Здравствуйте матушка, – произнес Скарятин и глухо добавил. – Где она?

– В своей спальне, наверное, – ответила Вера Кирилловна.

Словно очнувшись, Дмитрий резко развернулся и стремительно вышел из гостиной.