Птичка

Рассвет лишь только занимался, и в хлеву было еще довольно сумрачно. Прошло уже два дня с того момента, как она находилась здесь. Все эти дни Аглая лишь плакала и спала, словно в бреду. Вечером она немного съедала хлеба и воды, которые приносил ей мальчик, и снова погружалась в полудрему, пытаясь забыть все окружающее.

Она протянула руку, и Аркадий Васильевич помог ей сесть. Сам же он присел на корточки перед ней и, внимательно вглядываясь в ее темные печальные глаза, тихо произнес:

– Вас ищут уже более двух суток. Дмитрий Петрович очень беспокоится. Он думает, что с Вами что-то случилось.

На это Глаша горестно вздохнула и, встав на ноги, отошла от подполковника. Приблизившись к косой открытой деревянной двери сарая, она прислонилась к старым доскам, отстраненно смотря на оранжевую зарю.

– Домой я не вернусь, – прошептала Аглая, тихо. Однако Стрешнев в предрассветной тишине все же услышал ее негромкую фразу. Он подошел к Глаше и, не спуская с нее напряженного взгляда, остановился у нее за спиной. Ее волосы распушенные, спускались по спине до самых ягодиц длинными прядями, словно у русалки, отливая белым солнечным цветом. Платье ее помятое и испачканное по подолу, все же прекрасно подчеркивало ее ладную притягательную фигуру, и в горле у Стрешнева пересохло. Ему вдруг подумалось, что она похожа на лесную фею, которая заблудилась и теперь явно нуждалась в его помощи.

– Я вижу, что Вы чем-то сильно расстроены, – заметил глухо Аркадий, остановившись за ее спиной, лаская нежным взглядом девушку, стоящую нему спиной. Аглая казалась такой юной, воздушной, что Стрешневу невольно захотелось защитить ее от всех невзгод. Он тихо произнес. – Не буду мучить Вас расспросами. Я Ваш друг Аглая Михайловна. Я говорил Вам об этом. Прошу позвольте мне помочь. Вам нельзя оставаться здесь. Поедемте ко мне домой. А позже Вы определитесь в Ваших желаниях.

Глаша долго стояла, не оборачиваясь к нему, не спуская пустого взгляда с горизонта, и лишь ее плечи то и дело горестно вздрагивали. Наконец, после мучительного молчания она тихо произнесла:

– Боюсь, что я стесню Вас, Аркадий Васильевич.

– Нет, что Вы! – воскликнул он порывисто. – Я живу один, не считая прислуги. – Вы можете находиться у меня, сколько сочтете нужным. Я лишь почту за честь принять Вас!

– Вы говорите искренне? – спросила Глаша удивленно, оборачиваясь к нему. И увидев в его добрых глазах ласку и понимание, вздохнула. – Хорошо, я буду очень благодарна Вам за приют.

Итак, Аглая уехала в дом на Лебяжью улицу к подполковнику и провела там почти три дня. Еще в первый день ее грязное платье горничные привели в порядок уже к вечеру. В тот же день, приняв горячую ванну и причесавшись, Глаша, почувствовала себя лучше, чем за последние несколько дней. Она даже спустилась в гостиную, где они поужинали вдвоем с Аркадием Васильевичем. За трапезой они почти не разговаривали. На следующий день, она общалась со Стрешневым так же мало, и находилась в его обществе лишь за вечерней трапезой. Еще в первый день Аглая взяла с подполковника слово, что он никому не будет распространяться, где она находится. На что Стрешнев заметил, что ее муж неистово ищет ее и волнуется. Аглая же в ответ заметила, что если Аркадий Васильевич не согласиться на ее просьбу молчать об ее местонахождении, то она будет вынуждена уехать из его дома. Стрешнев согласился с ее условиями и старался не докучать своей гостье своим обществом. На третий день, Глаша, измучившись от разлуки с Петрушей, попросила отвезти ее на Морскую улицу, в дом Скарятина, заметив, что ее долг заставляет ее вернуться к сыну. Аркадий Васильевич так же ничего не спрашивая, беспрекословно подчинился просьбе молодой женщины, и уже к шести вечера, его экипаж доставил Аглаю к ажурной решетке сада Скарятиных.

– Аглая Михайловна, вернулись! – выпалил радостно дворецкий, едва Скарятин вошел в парадную. Дмитрий вперил в слугу блуждающий мрачный взгляд, и нахмурился сильнее. – Уже как три часа. Я послал к Вам в порт мальчику с запиской.

– Что с ней? – спросил Дмитрий, напряженно боясь услышать нечто страшное.

– Вроде все в порядке. Она долго была в детской с Петром Дмитриевичем. Теперича барыня в гостиной.

Утерев холодный пот со лба, Дмитрий нервно стянул перчатки и шляпу, и сунул их в руки дворецкого. Не раздеваясь, он стремительно направился в гостиную. Порывисто распахнув дверь, Скарятин вошел в яркую теплую комнату, и яростным взором уставился на жену, которая спокойно сидела на диванчике и вышивала. Она выглядела вполне реально и обычно. Лишь странная несвойственная ей бледность покрывала ее прелестное лицо. Заслышав его шаги, Аглая перестала вышивать и медленно подняла на него лицо. Ее взгляд бледный, ничего не выражающий и спокойный поднял в душе Скарятина целую бурю чувств. Как она могла быть такой спокойной, когда он не находил себе места пять последних дней и ночей и словно безумный рыскал по городу и окрестностям разыскивая ее. И теперь она просто так явилась домой, как ни в чем небывало, сидела в гостиной и вышивала.

– Где Вы были все это время, несносная девчонка?! – проклокотал Скарятин прямо с порога, испепеляя ее болезненным убийственным взглядом, стремительно проходя в гостиную. – Я поставил на ноги весь город!

Аглая сузила глаза и ее губы напряглись. Это словно ”девчонка” вмиг вызвало в Аглае негодование. Да он был старшее ее и возможно Дмитрий имел право так ее называть. Но это слово в его устах прозвучало как оскорбление. Ответив ему таким же убийственным взглядом, лишь спустя минуту Глаша медленно встала, отложив вышивание, и приблизилась к Скарятину. Остановившись перед ним, она вперила свой негодующий горящий взор в его красивое волевое лицо и тихо процедила:

– Если Вы еще раз посмеете заговорить со мной в подобном тоне, милостивый государь, я немедленно подам прошение о разводе. И Вы знаете, что есть веский повод, чтобы дело решили положительно. Только из-за Петруши я еще не сделала этого.

Дмитрий поджал губы, не понимая, отчего она так говорит. В его голове промелькнула мысль о том, она могла узнать о нем и Ксении. Но он тут же выкинул это предположение из головы. Она не могла видеть их, и вряд ли кто-то мог доложить ей об этом. Аглая же проворно обошла его и вышла из гостиной, направившись быстрым шагом наверх по лестнице. Однако она не поднялась и на пару ступеней, как Дмитрий нагнал ее и, резко схватив ее за локоть, развернул ее к себе.

– Объяснитесь?! – повелительно потребовал он, испепеляя ее голубым потемневшим взглядом.

В следующий миг Аглая со всего размаху залепила мужу пощечину. Опешив, Скарятин схватился за горящую щеку, отпрянув от нее, и не ожидая от нее подобного действия.

– Это достаточное объяснение для Вас, милостивый государь?! – прошипела Глаша, вырывая свой локоть из его цепких пальцев.

– Что Вы себе позволяете?! – возмутился он и его голос сорвался на фальцет.

Судорожно сглотнув, она устремила на него пылающие гневом глаза и прохрипела:

– Я все видела! Все!

– И что же? – злобно выплюнул Дмитрий, ощущая, что от ее невозможного наглого поведения в нем с каждой секундой нарастает бешенство. Он искал ее пять суток, не спал, не ел, думал невесть что, день и ночь травил свою душу страшными мыслями об ее смерти. А она появилась из ниоткуда, как ни в чем небывало, и не давая никаких объяснений, где шаталась все эти дни, теперь с вызовом говорила с ним, да еще позволила себе эту пощечину!

– Как Вы развлекались на подоконнике с Ксенией в доме адмирала! – выдохнула она невозможно омерзительную по смыслу фразу.

Аглая прекрасно видела, как лицо Скарятина сначала смертельно побледнело, а затем пошло темными пятнами. Он нахмурился и, поджав губы, с шумом выдохнул, не спуская с ее личика темнеющего взгляда.

– Так, вот из-за чего Вы… – пролепетал он глухо, словно по-новому осознавая все поступки Глаши.

Не в силах более смотреть на этого несносного человека, Глаша бросилась вверх по лестнице, и побежала к своей спальне. Захлопнув дверь, она без сил упала в кресло и разрыдалась.