Птичка

В пятнадцать лет Дмитрий заявил, что намерен служить на флоте, и хочет поступать в морской кадетский корпус. Вера Кирилловна была категорически не согласна с выбором сына, желая чтобы, Митя пошел по стопам отца и служил при дворе. Скарятина упорно твердила, что у юноши слабое здоровье и он не готов к тяжелым физическим нагрузкам. Но Дмитрий вновь поставил себе цель и через год все же поступил в морской корпус. Ни слезы матери, ни ее угрозы, что она лишит его наследства, не возымели действия. Дмитрий довольный, что все же добился своей заветной цели, даже не стал слушать доводов матери. Через два года окончив корпус, молодой восемнадцатилетний юноша попал на Черноморский флот. Конечно, поначалу служба давалась ему тяжело. Каждодневные лазанье по канатам, постоянная качка, наконец, изнурительные упражнения, точные военные науки, были не легки, для изнеженного мальчика, любимца матери. Но вскоре юноша изменился, возмужал, раздобрел в плечах, и стал воистину отличным офицером на корабле. Скарятин слыл отважным, смелым и бравым солдатом. Капитаны корабля, которые часто менялись на “Меркурии”, ценили его и поручали порой трудные ответственные задания. И в этот раз, наперекор всему, Дмитрий вновь добился, чего хотел.

Теперь по трагичной случайности, его целью стала Аглая. Поначалу считавший, что девушка слишком примитивна и покладиста, Дмитрий вдруг, как будто прозрел, и понял, что Глаша не так проста, как кажется. Иначе как она смогла обвести вокруг пальца Николая и сделать так, чтобы его брат захотел жениться на ней. Жениться на ней, девушке без имени, без состояния, бывшей чьей-то любовнице. И теперь Дмитрий поклялся себе, что сделает все возможное, чтобы расстроить помолвку Николая и Глаши. Он прекрасно понимал, то его брат достоин лучшей партии, нежели эта безродная наглая девица, которую свет, скорее всего не примет в свой круг. К тому же он чувствовал, что косвенно виноват сам, в том, что его брат сблизился в Аглаей и соблазнился на ее прелести, позабыв о том, что она нему не ровня.

Биллиардная была последней комнатой в правом крыле дома. Дмитрий, преодолев гостиную, уже проходил бледно-голубую чайную, как его взгляд случайно отразил две фигуры, которые находились в саду, и хорошо были видны в распахнутые боковые двери. Скарятин резко остановился и вперился глазами в Аглаю и Николая, которые явно миловались, скрывшись ото всех под раскидистым дубом, и думали, что их никто не видит.

Николай, страстно обнимал девушку за талию, прижимая к своей груди, а Глаша, обвив его шею руками, что-то шептала молодому человеку на ухо. Дмитрий увидел, как она привстала на носочки, отчего стали видны ее легкие бархатные розовые туфельки и приникла к губам Николая. Молодой человек тут же ответил на порыв девушки и его руки начали более страстно ласкать ее спину. Их поцелуй стал более интимным, и Дмитрий отчетливо отразил, что их губы в порыве почти кусали друг друга. Глаша запустила ручки в волосы Николая, и Дмитрий ощутил, что сам весь дрожит от возбуждения. Он вмиг представил себя на месте брата, и отчетливо понял, что сейчас чувствует Николай. Когда-то Аглая целовала так и его. Он отчетливо помнил, как она умеет соблазнять своими ласками и губами.

– Да что же это такое! – прошипел себе под нос Скарятин, вмиг потеряв хорошее расположение духа. – Среди бела дня покою нигде нет!

Заставив себя оторваться от завораживающего зрелища, Дмитрий, поджав губы, быстро зашагал дальше в направлении биллиардной.

К обеду приехала Полина. И Дмитрий все утро, изнывающий от страстного настроения, при первой же возможности остаться наедине, попытался быть настойчивым с невестой. Однако едва Скарятин прижал Полину к себе и попытался поцеловать, как она резко высвободившись из его рук, высокомерно заявила:

– Дмитрий Петрович, держите себя в руках!

– Вы моя невеста, Полина Сергеевна, – заметил недовольным баритоном Дмитрий. – Разве я не могу поцеловать Вас?

– В щечку как примерный мальчик, – жеманно проворковала Полина, указывая пальчиком на округлое место на своем лице. Дмитрий нахмурился и легко поцеловал ее в щеку. Полина тут же отошла от него и жеманно захихикала.

– Но разве жениху не полагается настоящий поцелуй? – не удержавшись с вызовом, спросил Дмитрий.

– Вы говорите о поцелуе в губы? – воскликнула девушка. Когда он медленно уверенно кивнул, она ахнула и театрально воскликнула. – Дмитрий Петрович, это слишком вульгарно! Только когда Вы станете моим мужем.

– И что ж мне до свадьбы даже обнять Вас нельзя? – опешил Дмитрий.

– Нет.

Страстная натура Дмитрия тут же взбунтовалась. Как это? А как же он узнает, подходит ему девушка или нет? Может быть, она холодная как рыба и будет в постели лежать словно бревно? Ну ладно, пусть она бережет свою девственность, это он мог еще понять. Но поцелуи и объятья? Нет, он совсем не хотел, чтобы ему отказывали в этом до свадьбы. Он тут же вспомнил прелестное личико Аглаи с раскрытыми дрожащими губами. Нет, она никогда не отказывала ему в ласке.

Полина вдруг глупо захихикала.

– Вы можете еще раз поцеловать меня в щечку, если хотите, – заметила она, улыбаясь.

– Нет уж, увольте, – отрезал недовольно Дмитрий. – Извините меня Полина Сергеевна, я вспомнил об одном важном деле.

Скарятин быстро ретировался, оставив Полину посреди пустынной гостиной. Лачинова посмотрела ему в след, не понимая, отчего он так стремительно ушел.

Едва выйдя в парадную, Дмитрий заслышал тихие звуки пения. Это заинтересовало его и молодой человек быстро направился в музыкальную гостиную. Дверь была приоткрыта, и в дверной проем, он увидел Аглаю в светлом платье с простой прической. Ее фигурка около фортепиано, стройная, с высокой грудью, и светлым потоком переплетенных лентой волос сзади, как магнитом притянула его к входу в гостиную. Учитель ее, седеющий старичок, приятной наружности, резко прервал игру на фортепиано и заметил:

– Аглая Михайловна, весьма недурственно. Но нота фа второй октавы, Вы не дотягиваете ее.

– Семен Иванович, давайте попробуем еще, я постараюсь, – ответила почтительно Глаша.

– Да уж будьте любезны, дорогая, – кивнул Семен Иванович, и его пальцы быстро сыграли проигрыш и на нужный такт Аглая запела.

Дмитрий напрягся, не спуская взгляда с девушки в светлом платье, и чуть отошел вбок, дабы его не заметили. Чем более он слушал ее пение, тем более мрачнел. Голосок ее был весьма хорош. Ее меццо сопрано, звучало довольно сильно и приятно. Скарятин даже и не предполагал, что у Аглаи есть предрасположенность к пению.

Аглая умело спела весь отрывок, и учитель довольно произнес:

– Хорошо, очень хорошо. На сегодня все, Аглая Михайловна, – Он встал со стула и начал складывать ноты в маленький саквояж. – Завтра позанимаемся музицированием. Повторите отрывок из сонаты Бетховена. Я проверю вымуштровали ли Вы, свои пальчики, как надо.

– Непременно, Семен Иванович, – кивнула Аглая. – Спасибо.

Дмитрий отошел в тень за портьеру, что висела над дверью, и являлась украшением, чтобы Семен Иванович выходя, не заметил его. Когда учитель музыки скрылся на лестнице, Дмитрий вышел из своего укрытия и медленно вошел в музыкальную комнату. Глаша уже сидела за инструментом, боком к нему, и проигрывала небольшой отрывок, повторяя одно и тоже. Белое платье ее, простого, но изысканного покроя с голубой лентой под грудью шло ей. Ее фигурка изящная и грациозная, хорошо смотрелась в этом туалете, и ее кокетливо наклоненная головка над клавишами, вызвала в Дмитрии желание поцеловать ее обнаженную шею. Бесшумно приблизившись к девушке сзади и взирая на ее округлые плечи, Скарятин вдруг вспомнил, как он увидел ее в первый раз. Тогда она была одета в простое платье, какие носили по праздникам мещанки, и тот наряд явно уродовал ее прелести. Это же платье, явно подходило ей невозможно лучше.

– Что же я слышу? Аглая Михайловна, словно гимназистка, разучивает аккорды, – заметил ехидно Дмитрий, останавливаясь в трех шагах за ее спиной.