Страница 8 из 14
Рина пила травяные настои, от которых смаривало сном без сновидений, даже страдающих от тяжёлых ран охотников, но и они не спасали от костлявых чудовищ, что тянули к ней свои руки. Каждую ночь она видела один и тот же болезненный кошмар. Она стоит в круге из костей и к ней тянут руки Те-Кого-Не-Видно. Им нужен человек, им нужен тот, кому бы они могли внушать страх. Они ломились сквозь преграду оголодавшими зверьми.
Пустинаспустинаспустинаспустинас!!!
Рина, осторожно ступая по влажному валежнику, спустилась с пригорка и вышла на берег притока Золотицы. В плотном осеннем тумане знахарка разглядела частокол на другом берегу.
Она прошла несколько метров до цепочки из крупных камней, пересекающих реку - здесь поток сужался. Много поколений назад предки жителей долины скатили в воду крупные валуны. Бесчисленное количество ног обточили верхушки камней, превратив их в каменный мост. Рина потянула верёвку, но пёс недовольно зарычал.
- Пошли! - позвала его Рина и прыгнула на первый камень. Она едва не поскользнулась на влажной поверхности, и на следующий камень прыгать, словно девчонка, уже не стала. Пёс прижал уши к голове, с отчаянием смотря на хозяйку.
Преодолев реку, Рина широкими шагами направилась к частоколу, украшенному медвежьими черепами.
Она постучала по мокрому дереву.
- Мне надо поговорить с Шааной!
Выглянувший на ней охотник выглядел уставшим и голодным. Он указал на самую большую хижину, ровно по середине поселения.
Рина отодвинула завесу, и в нос ей ударил острый запах трав.
Шаана сидела в полном знахарском облачении с оленьим черепом на голове напротив маленького очага. Это была полная бледная женщина с белыми волосами. Седовласая с рождения, говорили про неё. Пять дочерей Шааны тоже были здесь: старшая - ровесница Рины, младшей едва ли было пять. Каждая из них сидела на своей лежанке. Одна делала оберег, вторая напевала под нос, младшие играли в деревянных кукол, средняя перебирала лечебные травы.
- Что пришла? - пробурчала Шаана.
Рина сняла плащ из оленьей шкуры, села напротив женщины и протянула озябшие руки к огоньку.
- Совет нужен.
Шаана, наконец, раскрыла глаза - небесно-голубого цвета, так разительно отличающимися от темных глаз людей долины.
- За советом прийти дело хорошее, но не на голодной живот. Эй! - она подозвала свою среднюю, - Принеси нам рыбы и побыстрее. И кота покорми, а то он опять шкуры раздерёт.
Тут Рина заметила присутствие ещё одного живого существа. Кот. Дикий лесной кот, способный в ярости разодрать глотку самому сильному охотнику, лежал на коленях у Шааны, забившись в складки её одежды. Зверёк раскрыл глаза, надменно смерил Рину взглядом и снова уснул, тихо урча.
Заметив удивлённый взгляд Рины, Шаана почесала кота за ухом.
- Он котёнком к нам зимой прибился. Дети его пожалели, стали подкармливать, так он, как понял, что здесь кормят, так и вообще страх потерял. Сидим, трапезничаем, песни поем, и тут чувствую, меня лапой кто-то тычет. Смотрю - на мясо облизывается. Утащить не пытается, выжидает. А нашего Человека-в-Волчьей-Шкуре, нога в тот день болела. Уж чем только не лечила, не проходит. Кот возьми, на колени прыгнул и лежит. Когти убрал, глаза закрыл. И что же думаешь? Нога болеть перестала. Он и говорит: ну, раз он хвори лечит, то пусть остаётся. Авось и шаманка больше не понадобится, - она погладила зверя, и тот перевернулся на спину, подставив полосатый живот.
- Так это же лесной кот. Дикий зверь.
- А собака чем не волк? Ещё какой волк, а с людьми живёт. Отец Всех Зверей подарил нам одного из своих детей, чтобы он охранял нас, так почему бы ему не решить дать нам второго?
- Хоть и совсем бестолкового, - хихикнула одна из девчонок.
В хижину ворвался холодный воздух: это дочь знахарки вернулась с рыбой. От рыбы пахло дымом, да и вообще это были лишь одни тонкие, как иглы, кости.
Доев и вытерев руки, Рина стала ждать, пока доест старшая знахарка. От нечего делать она принялась разглядывать свод хижины, покрытый рисунками. Будто живые, по стенам скакал табун лошадей. А за ними с копьями бежали охотники. Вот Отец Всех Зверей: волчья морда, козлиные ноги, оленьи рога, вороньи крылья. У него четыре руки, от верхней пары разбегаются в разные стороны звери и бегут к людям. А нижней парой он принимает серых призраков, чтобы вновь перевоплотить в живом обличие.
На другой стене - люди без оружия, а над ними узор из звёзд летних созвездий. Над звёздами бежит Лунный Заяц, а внизу стоит безликая и бесплотная Мать Матерей. В неверном свете огонька Рина разглядела белые очертания черепа, там, где у фигуры должно было быть лицо.
- Плохие времена настали, - наконец сказала Шаана, откладывая плошку, - плохие. Нашла кого себе в ученицы? Одной мало. Бери всех девчонок, кого ещё в жёны не отдали. Или своих роди, - она указала на дочерей, - чем больше будут знать тайны шаманского дела, тем лучше для всех, - Шаана поворошила золу палкой, - каждый раз, когда я камлаю, я вижу павших от мора зверей. Вижу тающий лёд. Вижу, как исхудавшие охотники рыбачат, а шаманки не могут лечить хворых, потому что больше не растут лечебные травы. Видела, как ломают копья и жгут их в костре, чтобы согреться. Я вижу Тех-Кого-Не-Видно. Они тянутся к моему горлу и хотят через меня пройти в человеческий мир.
Рина с удивлением уставилась на знахарку.
- А, вижу, - кивнула она, - Поэтому ты пришла. Не ты одна.
- Да разве их вообще можно видеть так близко?
Шаана провела рукой над пламенем.
- Мне говорили, что нельзя. Что от них надёжно хранят обереги. Всё меняется. Мир меняется. Солнце встаёт на востоке, Отец Всех Зверей выпускает своих детей на волю, Мать Матерей даёт ростки травам и ягодам и принимает кости наших покойников. А завтра ничего этого не будет. Будут только смерть и запустение.