Отпускаю

Что Вы? О чем?

Здесь никто никого не убил.

Тело ничье не сокрыто в прибрежных травах.

Только вот люди после такой любви

жить не имеют права.

(с) Ракель Напрочь

Say My Name — Within Temptation

Мне снился сон. И снова, снова в нем был он. Но он уже не кричал и не плакал. Он сидел рядом со мною, держал меня за руку, своими тонкими пальцами ласкал мою ладонь и тихо-тихо пел… Иногда он бережно подносил мою кисть к своему лицу и оставлял на ней мягкий, долгий, влажный поцелуй, затем прижимал руками безвольную ладонь к своей скуле, щеке и, прикрыв глаза, склонив голову, продолжал тихо, завораживающе красиво петь…

Я не могла разобрать слов, мелодии, я слышала лишь тихий, бархатный голос, он заполнял меня всю, он заставлял меня саму плакать. Плакать от того, насколько нереально, несбыточно, болезненно прекрасно это было.

Подсознание — упрямая и жестокая вещь…

— Привязать не забудь, принц! — знакомый смех разорвал тишину.

— Я не могу… — ответил упавший, тихий, убивающе-любимый голос.

— А зря… Получишь леща — по-другому запоешь! — снова смех. — А получишь ты его гарантированно.

— Пусть так…

— Дурак! Как вы там работаете?! — грубые руки затягивают запястье в холодные тиски.

— Мы не связываем беззащитных женщин!!!

— Многое теряете!

Снова черная пустота…

С трудом приоткрыла слезящиеся глаза и уставилась в белый потолок, знакомую трещину на нем.

Реанимация…

— Старый черт… — глухим, севшим, чужим голосом прохрипела я, опустила взгляд и замерла.

У двери, прислонившись к косяку, стоял Том.

Как отличался он от вчерашней интернетовской картинки! Бледное лицо, еще более бледные, потрескавшиеся губы, темные круги под глазами… Взлохмаченные, спутавшиеся волосы…

Как красив он сейчас…

Он никогда не был настолько красив…

Я заглянула в серые глаза и провалилась в их глубину. Не нужно было слов, объяснений, вопросов. Он был здесь из-за меня. Он любил меня. Я смотрела в его глаза и понимала — любит. Он и вправду любит. Сколько боли, тоски, страха и безграничной любви было сейчас в его взгляде! Этого не высказать и не передать.

Он приехал ко мне. Он здесь из-за меня.

Или это сон?

Я прикрыла глаза, зажмурилась.

Сергеич накатил мне наркоты…

Чуть повернула голову и взглянула на тумбу: ну да… антикоагулянт… А чтобы не сопротивлялась, засандалил транквилизаторы и…

И привязал?!!

Я тихо ахнула: мои руки были самым бессовестным образом привязаны к койке, как у отпетого, буйного наркомана!

Застонала и снова перевела взгляд на мужчину у двери:

— Уйди! — прохрипела я галлюцинации. — Заколебал!!!

Том улыбнулся самой своей мягкой и нежной улыбкой, но не двинулся с места.

— Что ты ржешь?! — я дернула рукой, но ремень туго обвивал запястье. — Всю жизнь мне испоганил, сука!!!

Я даже не понимала, что у меня начиналась самая форменная истерика. Вот тебе и «Уилсон vs транквилизаторы 3.0»!!!

— Жила себе, не тужила!!! Нет! Явился со своей улыбкой, глазами этими своими!!! Задрал ты мне сниться!!! Видеть тебя больше не могу!!! Лизавета!!! — заорала уже я, подзывая медсестру. — Лизавета, зови сюда этого наркобарона!!! Пускай мне что-нибудь еще по вене пустит!!! Хочу другие галюны!!! Хочу Кристиана Блэра!!! Этот надоел! Заберите!

Прооравшись, обессилев, я откинулась головой на кушетку и разревелась. Силы вконец оставили меня. А если б я умерла, и там, как назло, Ад? А в Аду снова он?! Будет вечность ходить и смотреть?!!

Почему про это я не подумала?!!

— За что мне это все? — простонала жалобно, убито, скомкала в руках простыню.

— Не знаю… Но давай все же без Блэра попробуем… — тихий, ласковый, родной голос.

Я не забыла его, черт возьми, я не забыла за этот год его тембр, его мягкие переливы! Как реально, Боже…

Приоткрыв глаза, сквозь слезы уставилась на него. Том улыбался, но быстрым движением ладони провел по лицу.

— Чего ты скалишься? — обреченно спросила я свою галлюцинацию.

— Ну, — Уилсон отвел взгляд и посмотрел в окно. — Я, по правде, мечтал увидеть тебя связанной, — он вернул мне блестящий взгляд, — в постели…

Я замерла. Однако нахальная галлюцинация какая…

— Но не предполагал, что это будет выглядеть вот так, — он простер ко мне руки и картинно развел ими, — ты превзошла мои ожидания! — мужчина очаровательно улыбнулся и снова отвел взгляд, повторно поднося ладонь к лицу, ярким глазам.

Плачет, что ли?!

Я растерянно шмыгнула носом.

— Ты больше не сбежишь от меня? — он повернулся к постели, шагнул к ней, ухватился за перекладину в моих ногах. Теперь Том даже не пытался скрыть сверкнувшие в глазах слезы.

— Ну… — снова шмыгнула носом, попыталась сморгнуть влагу с ресниц. — Тут я обещать не могу… — я не сводила глаз с испуганного лица мужчины. — Действие транквилизаторов через пару часов сойдет на нет, — неловко пожала плечами, — у меня даже с галлюцинацией ничего не выйдет… Все потому, что я победитель по жизни…

— Мы попросим у Сергеича еще, — улыбнулся мне Том, заговорщицки подмигивая серым глазом.

— Это вариант, — живо согласилась я. — Погоди, а сколько времени сейчас?

Уилсон красноречиво мотнул головой на другую прикроватную тумбу, я послушно повела взгляд в ту сторону и вздрогнула. На белой больничной тумбе стоял большой медный будильник… Тот самый будильник, который я впопыхах купила в магазинчике рядом с Томкиным домом, который оставила ему, предварительно установив на девять утра…

В мельчайших подробностях я вспомнила его сонную, милую мордаху в то утро, пушистые, длинные ресницы, отбрасывающие мягкую тень на острые скулы, спутавшиеся в беспорядке волосы, вцепившиеся в покрывало длинные пальцы, изгиб мягких губ… Ох, как тяжело, как невыносимо трудно мне было покидать его! Как страшно, как больно оставлять человека, который являлся для тебя средоточием мира, самой жизни!