Отпускаю

Дверь распахнулась, и на пороге застыла старшая медсестра.

— Лизавета Марковна! — истошно заорала я, отчаянно вырываясь из крепких объятий. — Помогите!!!

Сергеич тут же закрыл мне рот широкой ладонью, свободной рукой принялся сдирать с меня халат.

— Константин Сергеич, Никола-ай Миха-алыч… — прошептала, вытаращившись на нас, медсестра, — одна-а-ако…

— Лизавета, дверку прикрой… на шухере постой… — Сергеич жуликовато глянул на старшую. — Буквально минуток семь никого не пускай, ладно?

— Тен, ты палишься! — хохотнул Калинин. — Хоть бы сейчас соврал!

Я вцепилась зубами в ладонь реаниматолога, мужик азартно взгоготнул.

— Выпустите, извращенцы!!! Лизавета Марковна-а-а! — в рот мне воткнулся кусок моего же смятого халата.

— А Маргарита Александровна? — медсестра явно сомневалась в том, какое решение следует принять в этой щекотливой, нестандартной ситуации.

— А Маргарита Александровна потом нам всем скажет спасибо! — рявкнул реаниматолог.

Я сверкнула на Сергеича таким взглядом, что он тихонько добавил:

— Ну, или потом она нас с Михалычем… — Тен поглядел на терапевта. — Но сначала мы ее…

Костя поднял рукав рубашки и быстро нашел вену. Кровь лениво засочилась в шприц. Я обалдело замерла.

Какого хрена они выдумали?!

Сергеич вытащил из моей пасти халат, переменившись в лице, угрюмо посмотрел прямо в глаза:

— А теперь иди кури. Иди-иди!

Метким броском швырнул одежду в грудь, отвернулся, отошел подальше.

Михалыч осторожно выпустил меня из захвата и обиженно потер ушибленную голень. Я отряхнула обслюнявленный халат, прошла к подоконнику, молча водрузилась на него и молча же, картинно отвернувшись, принялась глядеть в рассвет.

Очевидно, что он делает…

Реаниматолог ходил по ординаторской с пробиркой с моей кровью и мягко поворачивал склянку под углом шестьдесят градусов. Свертываемость по Ли-Уайту…

Зачем?..

Обиженно поглядывая на притихших мужиков, выловила ложечкой из теплого кофе мокрую сигарету, отпила, еще обиженнее из-под плеча глянула на коллег.

Козлы. Такой фигней да с самого утра заниматься! Отличное сегодня будет дежурство, просто отменное! Про «информированное согласие», конечно, никто не слышал. Будто мало из меня сегодня крови выпьют! К утру скормим Калинину «вкусняшку», поглядим, как лис будет по приемнику гонять… С Сергеичем сложнее… Этот и сам… скормить всякое может…

На разработку коварных планов ушла целая сигарета и почти вся кружка кофе.

— Свернулась… — тяжелый, полный ужаса выдох позади.

Отчего-то стало нестерпимо холодно.

Я медленно обернулась, Сергеич смотрел на меня с нескрываемым страхом. Михалыч, не веря, ухватил пробирку из одеревеневших пальцев реаниматолога, изумленно уставился на сгусток.

Слишком рано. Слишком…

Отвернулась и проглотила подкатившийся к горлу комок. Вот и приплыли. Я все же добилась своего…

Почему-то в глубине души я надеялась увидеть его еще раз. Вживую, а не с постеров или экрана. Для чего? Зачем? Я бы даже и не сказала ничего. Написать письмо?

И что я могу сказать? «Прости, Том, дуру, прощай»?

Какой в том смысл?

Том.

В нем и есть весь смысл.

Значит, тромбоз. Скоро.

Я потянулась к пачке сигарет и достала новую:

— Какая незадача…

— Маргарита, пойдем со мной… — Сергеич шагнул ко мне, нежно коснулся руки. — Прямо сейчас.

— Нет, — я повернулась к другу, — не хочу. Хочешь, отказ от лечения подпишу?

— Не хочу, — в тон мне ответил реаниматолог. — И это я тоже предусмотрел, — он обернулся к Калинину. — План «Бэ».

— Что опять-то?! — я было затянулась сигаретой, но вскрикнула от боли: в мое бедро вошла тонкая игла, и Константин Сергеич с силой выдавил содержимое шприца в мышцу. — Михалыч?! — я подняла окосевший взгляд на терапевта, тот только развел руками и сочувствующе улыбнулся.

— Ща повеселимся! — улыбалось мне разъезжающееся снежным крылом лицо Тена.

— Како-ой же-е ты-ы, Кости-ик, му-уда-ак… — влюбленно прошептала я.

— Прав оказался лондонский врач, помрешь ты такими темпами быстро,  — растянуто, сладко, как в кино, пел Сергеич, ухватывая меня на руки. Мимо понеслось что-то белое, искрящееся…

— Како-о-ой на-ахре-ен вра-а-ач?.. — тянула я, расплываясь в идиотской улыбке.

— Сероглазый… — последнее, что я услышала перед тем, как погрузилась в сон.

Зы: Russian Girl — Женя Любич