Отпускаю

Том сидел на своем прежнем месте в маленькой кафешке, пил приготовленный чужими руками чай, давил счастливую лыбу и глядел в высокое окно. Мимо туда-сюда сновали прохожие, удивленно и раздраженно щурясь на непонятно откуда вылезшее в Лондоне солнце.

Актера солнце радовало.

— Какое яркое, свежее, прекрасное утро! — восторгался он про себя, рассеянно покачивая ногою. — Всегда бы так!

И тут его нога замерла на полпути, равно как и кружка с чаем.

Через дорогу от кафе, прямо на улице стояла та самая вчерашняя девушка. Она, по всей видимости, давно спалила актера и теперь, покуривая и выпуская дым, аки сказочный, но очень испорченный и злой дракон, таращилась на него прищуренным, задумчивым взглядом.

Уилсон поставил кружку на стол, снова поднял на девицу яркие серые глаза и изобразил на своем лице самую благодушную и очаровательную улыбку.

Лицо девушки мгновенно посерьезнело и окаменело.

Всем своим видом сейчас она напоминала осужденного, которого ведут на место публичной казни. Томас даже успел заметить, как нервно дернулся у нее правый глаз. Переложив ногу на ногу, мужчина, не сводя с незнакомки глубокого, проникновенного взгляда, расплылся в совсем уж издевательски широкой, счастливой улыбке.

Он практически даже прочел по губам, как она, закатив на секунду глаза к небу, ругнулась. Вздохнув, быстрым, уверенным шагом стала переходить ту самую дорогу, где вчера был сбит нерадивый паренек.

Том прищурился, пользуясь случаем, принялся разглядывать девушку. Обтягивающие черные джинсы, синяя рубашка и… черная кожаная куртка… Брови мужчины удивленно поползли вверх.

Очнувшись, он понял, что девица уже стоит у его столика и, усмехаясь яркими губами, глядит на него сверху вниз.

На автомате поднявшись, Уилсон рукою указал ей на место напротив себя, девушка молча кивнула и уселась за столик. Вытянув под столом длинные ноги, случайно коснулась уже его протянутых там же ног.

Мужчина и женщина снова уставились друг на друга с легким прищуром.

Молчание и игра в гляделки явно затягивались, но оба то ли не хотели, то ли не знали, как оборвать их.

Ситуацию спас вчерашний официант, подскочивший к девушке:

— Рады видеть вас снова! Что мисс желает? — он улыбнулся самой милой улыбкой.

— Цианиду, — обворожительно улыбнулась ему в ответ русская, с трудом отрывая взгляд от Тома и переводя его на паренька.

Официант на пару секунд подзавис, перезагрузился и уточнил:

— У вас достаточно сильный акцент, я не совсем понял ваш заказ, — он снова улыбнулся и максимально незаметно стрельнул карими глазами в декольте, оставленное распахнутой рубашкой.

— Кофе, будьте любезны… — сдалась девушка и вернула взгляд Тому.

Тот сидел, опустив глаза и прикрыв рот рукою, очевидно, стараясь изо всех сил сохранить серьезность. Почувствовав, что снова стал объектом изучения, Уилсон приподнял лицо и посмотрел на девушку таким пронзительным взглядом, что у нее снова дернулось веко.

— Доброе утро! — начал прерванный вчера разговор мужчина.

— Утро добрым не бывает! — улыбнулись ему в ответ.

— А как тебе сегодняшняя погода? — актер снова прощупывал почву, готовясь рассказать о том, в каком он восхищении от эдакого замечательного, солнечного денечка.

— Отвратительней не припомню, — тут же был совершенно серьезный ответ, — вместо нормальных ворон какие-то птицы свиристят, люди на улице, как идиоты, улыбаются, солнце это дурацкое глаза выжигает… Лондон, как и мой город, не создан для такой погоды. Вся краса становится очевидной, лишившись столь яркого освещения… Мрак делает всё красивым. Только мрак, только полутьма.

Уилсон, чуть приоткрыв рот, оторопело слушал собеседницу, растерянно водя тонким пальцем по верхней губе.

— Ты можешь этого не делать? — резко прервав свои размышления, слегка раздраженно попросила русская.

— Что? — удивленно очнулся Том, отрывая пальцы от губ.

— Спасибо… — вместо объяснения ответила незнакомка, опуская глаза.

«Красив, как бес, сволочь…»

Действительно, Бог выпендривался, когда создавал Тома Уилсона: идеально пропорциональные, тонкие, аристократически изящные черты лица, обезоруживающе-светлая улыбка, густые русые волосы. Потрясающей глубины серо-голубые глаза сейчас, когда мужчина отвернулся от окна, затенились синей рубашкой в бархатно-сапфировый цвет. 

«Ужас какой-то. Просто кошмар…»

Официант принес ароматный кофе, и девушка, ухватив кружку обеими руками, припала к ней нежно-сливовыми губами.

«А ей идет эта помада, — пронеслось в голове у актера, он пристально следил за тем, как черный, словно смола, напиток касается едва накрашенных губ, — она сегодня еще красивее, чем вчера… Очень красива, но какая странная у нее красота! Будто темная, потусторонняя, фатальная. Наверное, такой же гордой, обезоруживающей сексуальностью, животной энергией могут похвастаться суккубы. Магнит, который ненавидит абсолютно всё, что к нему тянется. Которому ничего больше ни от кого не нужно. Разве так может быть в ее-то возрасте?! «Обжигающая». Иссиня-черные длинные волосы, бледное лицо, темно-кофейные глаза. Но ведь были ж они у нее искрящимися, почти янтарными? На той фотографии…»

— Скажи, пожалуйста, — отставив кружку в сторону, сложив руки на стол и склонившись к Тому, внезапно начала девица, — почему ты не отдал мой телефон администратору?

— У меня он сохраннее, — так же подавшись вперед, чуть склонив голову набок, улыбнулся Уилсон. — Знаешь, что подумал? — продолжил он, понижая голос, — я не знаю твоего имени…

— Маргарита, — откинувшись назад, разрывая дистанцию, небрежно ответила девушка.

— Булгаковская? — улыбнулся Том, так же отстраняясь к спинке кресла.

— Если бы… — задумалась русская. — Но это бы многое объясняло… да что там! Почти всю хрень в моей жизни это б объясняло.