Пацифизм

В ванной испуганная мокрица тут же смылась под раковину, едва Ллойд включил свет. Он выглядел плохо, не лучше серой мерзкой мокрицы. Он не узнавал себя.

Из-за недостатка сна под глазами темнели неприятные синяки, борода отросла и усы кололи губу; Ллойд задумчиво почесался, кривя рожи перед зеркалом, и взял бритву.

Новая легенда — новая внешность.

Ллойд, наверное, впервые за несколько лет увидел себя без бороды: он оставил короткие острые бакенбарды, считая это красивым с длинными волосами, но в целом ощущал себя по-новому. Понял, какая охуенная у него линия челюсти и квадратный подбородок, и как легко перевоплотиться, банально сбрив лишнюю шерсть. Стать моложе, привлекательнее — эй, я гость с центра, мне нужно особое внимание!

Конечно, особое внимание Ллойду не очень нужно. Но компашка с рыгаловки через дорогу уже может и не узнать.

В остальном — по-старому. Мыться пришлось быстро и холодной водой (горячую успели израсходовать за утро, но не успели нагреть), вымывать из волос шампунь — стоя вне душевой, чтобы вода не попадала на тело.

Хотелось жрать, и хотелось поскорее покинуть тесный номер со старой, зацарапанной мебелью. Ллойд максимально неприметно оделся, залезая в обрезанные под шорты джинсы, несвежую рубашку, и пряча взгляд под тёмными очками. Руку по старинке пришлось скрыть под длинным рукавом.

Он не придумал, как себя назвать. Местный доходяга. Городской сумасшедший.

Или, в шутку, — киборг-убийца.

Почему Мортон бульвар, указанный Эл, звался бульваром — не известно никому. Здесь на удивление пусто, спокойно, и напрягали лишь стада коз, выпущенные местными на выгул. Здесь было много чайных, Ллойд по дороге насчитал пять практически подряд. Местные за пластмассовыми столиками пили чай со старых чайников, пафосно переливая его с одной стопки в другую. Курили кальян, болтали, кидали проходящим мимо козам сухари и пялились на Ллойда.

Здесь встречались и столовые: какие-то совсем плохие, построенные из жестяных листов или песчаника, какие-то — раскрашенные бетонные коробки с решётками на окнах, музыкой и столами на улице.

Здесь есть магазины. Это легко определялось по развалу при входе: запакованные в полиэтилен бутылки воды, мешки с крупой, сахаром, мукой. Рядом соседствовали ящики с теми же фруктами или овощами, палатки с уличной едой — и рядом бегали наглые козы.

Ллойд не знал, почему в Ист-сайде разводили коз, но коз по его мнению было слишком много. В Пёсьем Яре предпочитали птицу.

Он чувствовал себя одновременно и дома, и где-то вне. С бедной жизнью в трущобах Ллойд распрощался ещё будучи юношей.

Машина Эл стояла в самом конце улицы, под большой финиковой пальмой. Насмерть сгнившее корыто с жёлтыми шашечками на крыше, табличка «занят» на завешанном изнутри стекле водительской двери.

Эл женщина изобретательная.

В салоне жарко; Эл обмахивалась сложенной газетой. Как только Ллойд сел, она убрала табличку с занавеской и тронулась.

— В центре приятнее, согласись, — сказала Эл после условных приветствий и, да, нельзя было не согласиться.

Центр и остальная часть Ист-сайда — как два разных мира.

— Я привык, — Ллойд пожал плечами, — единственное, нахуя им козы?

— Козы — это валюта.

— Ну, я догадывался. Как птица у нас.

— Ага, да.

Шерсть, мясо, молоко; за десять голов можно купить мелкую технику, за сто жениться.

— На сколько голов оцениваешь ствол? — посмеялся Ллойд, подкладывая согнутые руки под голову.

Эл посмотрела по сторонам: на чайные, их посетителей и, конечно, бегущую мимо козу.

— Соберёшь всех в округе — и я полностью твоя.

Ну, Ллойд уже знал, что пистолет Эл оценила в тысячу вечнозелёных — это весь бюджет Ллойда, выданный ему на дело. Но Ллойд умел тырить кошельки, вскрывать замки и угрожать, так что не беспокоился за деньги.

Деньги приходят и уходят. В Ист-сайде об этом знал каждый.

В Лагуне-гринс человек Кольта купил китобойню, а китобойня хорошо здесь всех кормила. Но человек Кольта сократил многих местных, устраивая на работу пешек-последователей. Бизнес креп, производство увеличивалось, поставки росли, качество продукта улучшалось — но не зарплата, и не условия труда для старых работников. В итоге кучка местных осталась лишь на бойнях, а другие кучки проматывали дни на улице.

Какой нехороший этот человек, Джейд Бриз, с иронией думал Ллойд. Про китобойню он узнал ещё до Эл, а что всё обстояло настолько плохо, лишь сейчас. Он не хотел становиться каким-то вершителем справедливости, уничтожителем грязных бизнесменов и всемирным героем — он сам бизнесменом был. И башка Джейда Бриза — непосредственно этот бизнес.

На роль некого супергероя подходил Айзек. Беленький и пушистый воин из темноты. Недоделанный пацифист на дорогой тачке — он вообще знал, как его корыто загрязняет воздух?

Ллойд думал о нём со злостью и какой-то неприятной тоской. Всё напоминало извилистую горную дорогу: вверх-вниз, оборот, затухание, оборот — где-то должна начаться вспышка.

Эл ехала по неплохой новой дороге вдоль набережной. С открытыми окнами на полном ходу было очень шумно, и ей приходилось кричать, чтобы Ллойд слышал. Ллойд полусидел-полулежал, подставив лицо ветру, лениво слушал про распорядок дня Джейда Бриза и просто отдыхал.

Джейд Бриз жил в элитном посёлке, что нельзя отнести ни к Лагуне-гринс, ни, словно, к самому Ист-сайду. Он располагался между городом и пустыней, белел фасадами хороших больших домов, искрился бассейнами, неприветливо закрывался от посторонних глаз высоченными заборами; Ллойд смог это увидеть, когда они спускались с горки.

— Придётся тебе попотеть, — с неопределённой ехидной интонацией говорила Эл, — в борделях он не сидит, только передвигается по югу. Послезавтра должен прибыть сюда.

— Я должен застрелить его на улице?

Ллойда забавляло, как спокойно они это воспринимали. Простой будничный диалог.

— Да. Так будет удобнее всего.

— А охрана?

— Один-два человека.

Заезжать непосредственно в поселение Эл не стала, а проехала чуть дальше, свернув с хорошей дороги, и, вновь забравшись на пригорок, остановилась на смотровой площадке. Ллойд заметил, как плохо ползла машина в гору, будто была чем-то нагружена.

Они подошли к краю. Дома издалека похожи на разбросанный конструктор. Попутно Эл рассказывала, где удобнее будет заехать, где непосредственно дом Бриза, куда валить и в какую сторону потом ехать. Не считая прибрежной дороги (которая уходила в противоположную от Ист-сайда сторону) и коттеджей, ловить здесь нечего. Глухая жаркая пустыня в окружении гор, поросшая сухими кустами. Люди строили себе дома для отпуска. Жить постоянно здесь нереально.

У Ллойда оставались дни, чтобы попробовать обыграть Айзека, если Рич из пловной не обманул. Бриз должен появиться не ранее, чем послезавтра.

За это время можно успеть замолить грехи, продать душу или себя.

Потом они поехали обратно вниз, свернули налево и двинулись по песчаной колее.

— Ист-сайд — это как оазис посреди пустыни, — неожиданно выдала Эл. — Где-то цветёт и пахнет, где-то гниёт и жухнет.

И в остальном — пески-пески-пески. Здесь могли встречаться кочевники со стадами верблюдов, могли встречаться маленькие самостоятельные поселения в палатках, а могли прятать тела.

Никто не сможет перерыть километры песков. Бескрайнее море с одной стороны, песок и жара с другой. Ллойд считал контраст этого города романтичным; он думал, что все, кто ехал сюда со всех концов Империи, могли считать так же.

Это помогало не зачерстветь окончательно.

Эл вскоре остановилась, вышла из машины и открыла багажник.

— Иди сюда, — громко позвала.

Ллойд вышел. Горячий белый песок затёк в тапки, солнце ударило в затылок — в пустыне жара воспринималась острее.

Он застал Эл с незажжённой сигаретой в зубах (второй раз за всё их знакомство Эл курила). А багажник забит спелыми зелёными арбузами под самую дверцу.