Экстрасенс разбушевался

На меня требовательно смотрели влажные глаза. Очень красивые, к слову. Сердце вновь дрогнуло.

— Клянусь! — пообещал я, подкрепив клятву крестным знамением.

— Шут! — фыркнула жена и прислонилась ко мне, положив голову на плечо. — Я видела во дворе на веревке твою куртку. Ты ее стирал? Почему?

— Кровь попала. Бенито зацепило пулей, я его исцелял. Немного натекло.

— То-то я не видела его сегодня. Еду ему в комнату носили. Исабель была с вами?

— Нет. Охраняла тебя.

— Хоть до этого додумались, — фыркнула жена. — Не хватало послать девочку под пули!

— Она боец.

— Не любишь ты ее, — вздохнула Вика. — А вот она тебя наоборот. Очень милая кубиночка. Хорошая, как сестра мне…

— Скучаешь по родным? — перевел я разговор.

— Очень. Особенно по маме.

— Осенью увидишь.

— Мы вернемся? В самом деле?

— Непременно.

— Поскорей бы!

— Странно слышать. Тебе нравилась Аргентина.

— Уже нет. Тут стреляют.

— Единственный случай. А у нас отличная охрана. В миг бандитов перещелкала. Глазом не успел моргнуть.

— Хорошо, что ты их нанял, — согласилась жена. — Мне нравятся кубинцы. Хотя ром свой хлещут, как и мы. Кармелита возмущалась — грязную посуду на столе в столовой оставили.

— Это я их угостил после боя. Чтобы сняли стресс.

— Теперь ясно. А то я рассердилась. Это с чего ночами пьянствуют? Вы это прекращайте!

— Си, корасон! — пообещал я.

— Набрался здесь! — не одобрила жена. — По-русски говори. Какая я красивая, и как ты меня любишь. Давно не слышала.

Я сказал. А вы бы отказались?

Деток привезли утром. С ними прибыли Карлос и Иниго. Первый сразу поспешил ко мне.

— Пациентам стало лучше, — сообщил торопливо. — Появился аппетит, кожа потеряла бледность.

Бледность у мулатов? Термин, наверное. У детишек, которых исцелял, кожа была серой. Неприятный цвет.

— У моих? — уточнил я. — Или у тех, кому влили раствор?

— И у тех и у тех, — сказал Карлос.

Добрая новость. Ожидал, но приятно.

— Продолжать инъекции? — спросил мулат.

Ишь, раздухарился! А ведь возражал.

— Нет пока, — ответил я. — Нужно посмотреть. Вечером приеду, проверю результат.

Переводчиком был Иниго. Оказалось, что он знает русский — учился в СССР. Это хорошо, меньше затруднений. По-испански я пока болтаю неуверенно. Язык не трудный, если не писать. Одни вопросительные и восклицательные предложения чего стоят. Соответствующий знак в начале и в конце, причем в начале перевернутый. Я отвел Иниго в дом, где поручил заботам управляющего. Поселит и поставит на довольствие. По легенде Иниго будет помогать мне в исследованиях — изучать биоэнергетическое воздействие на человека. Для чего? Мне так захотелось.

Выйдя от Диего, я столкнулся с Кармелитой.

— У меня к вам разговор, сеньор! — заявила повариха, преградив мне путь.

— Слушаю, — вздохнул я.

— У меня слишком много работы. Кормлю вас, прислугу, угощаю кофе и печеньем многочисленных гостей. А еще нужно мыть посуду, чистить овощи и фрукты, убирать в столовой и на кухне. Мне нужна помощница.

— Так скажи Диего, — посоветовал я.

— Нужно ваше разрешение.

— Для чего?

— Я хочу взять дочь, а управляющий сомневается.

— Сколько лет девочке?

— Семнадцать. Она уже взрослая. Я научила ее всему. Рокайо замечательно готовит, варит вкусный кофе. Вы не пожалеете, синьор! Ей достаточно половины моего жалованья.

То есть 300 долларов в месяц. Кармелита получает 600. Приличная здесь зарплата[1]. Выплаты прислуги привязаны к доллару, что им очень нравится. Местный аустраль — хилая валюта, хоть и не такая, как белорусский рубль в 90-е. Курс того плясал, как пьяный на заборе. Было время, когда я получал 30 долларов в месяц. И ведь как-то жил! Кармелита с дочерью станут зарабатывать почти как Диего. Наверное, потому он и возражал. Чувствую, меня разводят. Ну, и что? Разорюсь? Смех в зале. При моих доходах даже не замечу, но зато кушать буду вкусно. И никто в суп не плюнет.

— Разрешаю. Сообщи Диего.

— Грасиас, сеньор! — поблагодарила Кармелита и отправилась к управляющему ковать железо. При этом зацепив меня бедром. Они у нее мощные. Кармелита — метиска, мать — из местных индейцев. Кровь двух рас превратила повариху в гренадера. Если дочь такая, обхохочемся.

Исцеление проходило шумно. Обычно охрана не показывается пациентам на глаза, в этот раз вышла вся. Ну, так свои прибыли. Охранники болтали с детками, выясняя, кто откуда. Земляков искали или родственников. Куба остров небольшой, а народу там, как в Беларуси. Все друг друга знают. Утрирую, конечно, но почти. Как-то в Минске жарким днем я купил мороженое. Съел его на улице. Вечером жена, смеясь, поведала, что ее подруга видела меня — проезжала мимо на автобусе. Доложила: ел мороженое. Хорошо, что рядом никаких женщин не стояло. Не отмазался бы.

Шум мешал сосредоточиться, но я терпел. Выгонять детей во двор нельзя. Одежда на них легкая — простынут. Так и завершил работу под базарный гам. Деток, наконец-то, посадили в автобус и отправили на экскурсию. Пусть посмотрят город, раз зрение вернули. Ко мне подошла Исабель.

— Знакомого нашла, — сообщила, улыбаясь. — Мальчик из соседнего поселка, я его родителей знаю. Они переживали за сына. Хозе умный, учится отлично, мечтал стать врачом. Но слепому это невозможно. Теперь будет шанс.

— Как их отбирали? — спросил я. — По какому принципу?

— По способностям. Для начала отличников в учебе. Так у нас везде. Мои родители крестьяне. Не случись революция, я бы никогда не получила высшее образование, тем более, за границей. Работала бы в поле или на панели, — она сморщилась. — До революции Куба представляла собой бордель. Американцы приезжали к нам развлекаться. Повезло бы, если какой-нибудь богач взял на содержание. В то время это было мечтой. А теперь у нас свои врачи, ученые, писатели и кинематографисты. По сравнению с 1960 годом мы шагнули далеко вперед. Бесплатная медицина и образование — такого нет нигде в Западном полушарии. Деток привезли лечить за счет государства. Вот за это любим Фиделя.

— Не все, — уточнил я.