Экстрасенс разбушевался

— Девяносто семь незрячих, семьдесят один с онкологией, — перевел Рауль ответ Карлоса.

— Состояние онкологических?

— Сложное, — вздохнул Карлос. — Мы не брали тех, кого в состоянии излечить.

Понятно.

— Предлагаю поступить следующим образом. Я постараюсь исцелить двух пациентов с онкологией — на большее не хватит сил. Незрячими займусь завтра. Первая половина дня у меня свободна. Я пришлю автобус, вы посадите в него детей и доставите в поместье. Мне так удобнее. Заодно на обратном пути дети посмотрят город. Можно провести им экскурсию, угостить мороженым или чем-нибудь еще. Все за мой счет.

— Не нужно! — поспешил Рауль. — У нас есть деньги.

Ну, да, Луис завез.

— Пусть так, — согласился я. — Вернемся к онкологии. Здесь в банке — лекарство от рака.

— Это физиологический раствор! — изумился Карлос.

— Формально — да, но на деле — нет. Я изменил структуру воды. Она стала активной в отношении злокачественных опухолей. Объясню. Все современные лекарства от рака сделаны по единому принципу — они одновременно убивают опухолевые и здоровые клетки. Проблема избирательного воздействия не решена и не будет решена в ближайшем будущем.

Не вру. Над проблемой будут биться даже в 21 веке.

— Убивая опухоль, мы наносим вред организму. Иногда фатальный. Это тупиковый путь. Требуется лекарство, которое заставит раковые клетки перерождаться в нормальные, не подрывая при этом здоровье человека. Именно так я исцеляю больных. Биоэнергетическое воздействие запускает процесс: раковые клетки превращаются в здоровые. Но мои возможности ограничены — действую извне. В сложных случаях, а у вас, как понимаю, иных нет, в состоянии исцелить не более трех детей в день. В случае применения лекарства число их возрастет в разы. Изменить воду мне легче.

— Вы уже применяли этот способ? — Карлос указал на банку.

— Нет. Вы станете первыми.

— Я не могу разрешить вводить больным не прошедшее испытание лекарство, — нахмурился он.

— Это всего лишь физиологический раствор, как вы верно заметили, — возразил я. — Он не в состоянии нанести вред организму при правильной дозировке. Измененные клетки? Точно так я работаю при внешнем воздействии. Побочных эффектов не наблюдалось. В худшем случае лекарство просто не поможет. Понимаю: это риск, но считаю его оправданным. Будем откровенны: ваши пациенты безнадежны. Я, конечно, сделаю все, чтобы исцелить их. Предположим, что получится. Ну, а как быть с теми, кто остался на Кубе? Сколько их умрет, пока отвезете исцеленных и доставите новых? Если эксперимент даст эффект, вы получите лекарство, которое можно применять дома. Не понадобится возить больных сюда. Переправить раствор на остров не проблема, так, Рауль? — посмотрел я на советника посольства.

— Да, — кивнул он. — Доставим самолетом.

— Решайте! — развел я руками.

Несколько минут кубинцы ожесточенно спорили. Рауль с Иниго наседали на мулата, тот возражал, но потом сдался, буркнув что-то.

— Доктор предлагает испытать лекарство на двух больных, — перевел Рауль. — Еще столько вы исцелите своим воздействием. Затем сравним.

— Хорошо, — согласился я.

Карлос кивнул, встал и вышел.

— Подготовит больных, — пояснил Рауль.

— А что делать мне? — спросил Иниго. — Если лекарство уже есть?

— Хватит вам работы, — успокоил я. — Нужно найти способ размножать активированные клетки без моего участия. Иначе рискую до конца дней просидеть перед банками с раствором. Но и в этом случае смогу помочь немногим.

Спустя несколько минут мы договорились. Иниго переедет в поместье, где будет жить в пустующем домике для прислуги. Там же разместят лабораторию. Оборудование для нее приобретет Рауль по представленному Иниго списку. Обойдется недорого, заверил микробиолог. Сложные эксперименты не потребуются.

В каюту заглянул Карлос, и я отправился исцелять. Провозился допоздна — сложные пациенты. Ну, так кто бы мне привез других? У кубинцев сильная медицина, лучшая в Латинской Америке. И не только в ней. Продолжительность жизни на Кубе — 78 лет. Это, несмотря на любовь кубинцев к рому и сигарам. На медицину страна тратит больше, чем многие развитые страны — в процентном отношении, конечно. Есть успешная фармацевтическая промышленность. В 21 веке Куба создаст вакцину против ковида. Сама, без чьей-то помощи. И это бедная страна с населением 10 миллионов человек…

В поместье мы вернулись ближе к полночи. К моему удивлению, Вика не спала.

— У меня к тебе есть вопросы, — объявила, когда я заглянул в спальню.

Выглядела она сурово и решительно. Сердце у меня ухнуло в пятки. Исабель проговорилась? Мне закатят сцену ревности?

— Приезжал полицейский, — сообщила Вика. — Спрашивал о каких-то бандитах. Мол, не слышали ли мы выстрелов, не пытался ли кто залезть в поместье?

— Что ответила?

— Правду. Крепко спала, ничего не слышала.

— Молодец!

— А теперь ответь! Что за воры приходили ночью? Не те самые, которых нашли мертвыми?

— Они, — признался я.

— Кто их расстрелял?

— Луис и его люди.

— Почему?

— Они пришли с оружием. Собирались всех убить и забрать деньги.

— Ох, Миша! — она села на кровать. — Почему сразу не сказал?

— Не хотел тебя тревожить.

— Все равно узнала, — покачала она головой. — Никогда бы не подумала про Аргентину. Тихая, спокойная страна, и вдруг банды…

Выходит, не такая уж спокойная…

Через год-два банды станут обычным делом в бывшем СССР, даже в мирной Беларуси. Президент создаст команды, которые будут отстреливать бандитов на дорогах. Только так удастся справиться.

— Ты там был? — спросила Вика, не став уточнять, где. Но я понял.

— Да.

— С чего понесло?

— Вижу ауры людей издалека. Помогал кубинцам найти цели в темноте.

— Мог угодить под пулю. Чтоб я делала тогда?

Она заплакала. Я подошел, сел рядом и обнял. Она уткнулась мне лицом в грудь. Я ласково гладил ее по вздрагивавшим плечикам. Наконец, Вика успокоилась и, взяв с тумбочки платочек, вытерла глаза.

— Обещай, слышишь, что больше никогда!