Лицей. Венценосный дуэт

Что-то тихо на втором этаже. Шеф уже оторвался и отдыхает? Завидовать нет смысла, — непроизвольно вздыхаю, — но всё равно завидую. Всё, бля, понимаю, он прав, не удержусь. Уж больно сладко держать тёлочку за горло в момент общего оргазма. А потом можно и выбрасывать очередную одноразовую сучку. Их много вокруг бегает. Статистика, бля, говорит, что их намного больше, чем мужиков. Так что, ха-ха-ха, благое дело делаю, выравниваю перекос.

Что-то за дверью тихо, спит шеф что ли? Посмотрим, мне доложиться надо…

Чо за нах! Кровать в крови, в красной луже в одних штанах валяется шеф… сбоку быстрое движение, бля-а-а-а!

Степан раскрывает рот в безмолвном крике, потрясённо глядит на торчащий из него нож. Ножичек шефа. Всё тело пронзает и парализует шокирующий удар острой боли. Вздохнуть невозможно… чо за нах?!

Степан падает на пол, вгоняя лезвие ещё глубже в солнечное сплетение. Очередной мощный болевой удар выбивает сознание.

— Делай два, — комментирует голая Дана, сидя у стены на спинке стула, ноги на сиденье, — это, дорогуша, называется приступ острой кинжальной боли. Как оно тебе? Оргазм не напоминает?

— Эй, — Дана спускается со стула, осторожно толкает босой ножкой в плечо, — ты чего? Уже всё? А поговорить? Вот все вы мужики одинаковые!

Дана.

Задумываюсь. А где моя одежда? Их одежда мне не нужна.

Поиски ничего не дают. Ни в комнате, ни в окрестностях ничего нет. В соседней комнате нахожу какое-то покрывало, надо бы ножик, а он в этом мудаке торчит. И возится с вытаскиваем не хочется. О, какой-то, пусть задрипанный, нахожу. Прорезаю пару отверстий в ткани, сойдёт за пончо.

В какой-то подсобке нахожу старые штаны системы «рабочая спецовка», но достаточно чистые. И ношенные же ботинки размера на три-четыре больше. Я красотка потому что, и у меня маленькая ножка. Еле до тридцать седьмого размера дотягивает, при росте в 167 сантиметров.

А это у нас чего? Ага, тут душ есть! И вода в наличии, только горячей нет. Бр-р-р-р, в холодной долго невозможно, зато бодрит.

Возвращаюсь к своим незадачливым ухажёрам в комнату, кажется, я видела у них мобильник. Учиняю обыск и много чего нахожу. У меня в сумочке денег не так много было, рублей сто пятьдесят, но есть две карточки, на которых уже суммы исчисляются тысячами. Моя и общая, нашей кассы взаимопомощи. Гадство, их нет! В портмоне Алекса в его сумочке, денег даже больше, рублей восемьсот. Наличку выгребаю, его карты оставляю. Куда они моё подевали?

Нашлись кусачки, кажется, они бокорезами называются. У зеркала возле стены, чуть не наступая на мужчину, не знаю, как его зовут, раскусываю ошейник. У-ф-ф-ф! Я свободна, а теперь и от символа рабства избавляюсь. Швыряю испорченную вещь в Алекса.

22 июля, понедельник, время 20:35

Квартира Молчановых.

Звонит телефон. Хмурый Владислав Олегович снимает трубку. Из неё слышится звонкий, чуть виноватый голосок.

— Привет, па. Вы меня там не потеряли?

Конец главы 17.

Глава 18. Спасение утопающих…

Ещё ничего не кончилось, — злобно смотрю на чужой мобильник, который будто в насмешку показывает мне всего две палочки заряда. Модель не такая, как у меня, но того же ценового ряда и функционала. Так что имею представление о его наборе опций, это плюс. Возможности сильно ограничены состоянием батареи, это минус. Меня начинает потряхивать, — Дана опять бесится, слегка придушиваю её, — всё-таки слишком много свалилось всего для жалкого по своим возможностям тельца человеческой самки.

Отец пообещал меня найти по включенному телефону, но инквизиторы нас побери, долго ли продолжится это включение? Что-то я туплю на ровном месте, у меня есть кое-какие ресурсы, которые можно использовать…

Эпизод.

Ура! Едем с отцом домой в его машине. Папахен немногословен и деликатен, но сама знаю, чем его успокоить. Сразу говорю, что невредима во всех смыслах, в том числе и девичьей чести. Хоть и делает вид, что считаете это неважным, — «Дочь, главное, что ты жива!», — но меня не проведёшь. Прячет видимое мне чувство облегчения.

Я в той хламиде, что сделала себе из покрывала. Прорезала в середине дырку для головы и две дыры поменьше по бокам, для рук, чтобы можно было высунуть до локтя. Это прокол, Катрина, госпожа капитан! Посмотрим, что будет дальше.

Дорога весело и успокаивающе еле шуршит под мощными шинами, поля, посёлки и небольшие лесочки прокручивают перед глазами мирный пейзаж. После пригорка слева неожиданно вырастает узкое и небольшое, но двухэтажное строение с большой надписью «ИАС», Имперская автодорожная служба. Оттуда выходит полицейский инспектор в синей форме и оранжевой жилетке. Полосатая палочка, герой множества анекдотов, вытянута перпендикулярно дороге и нашему движению. Папахен дисциплинированно прижимается к обочине. Я не дёргаюсь, обычная проверка, папочка не пьян, с документами у него всё, как надо.

— Инспектор тра-тра-тра-нов! Ваши документы, — заглядывает в окошко умеренно строгое лицо.

Поражаюсь умению так произнести свою фамилию, что ни за что не разберёшь. Папахен отдаёт свои корочки, инспектор бросает на меня неожиданно острый взгляд и рассматривает права. Мне что-то начинает не нравится. Не могу понять, что.

— Господин Молчанов, выйдите, пожалуйста из машины, — предлагает инспектор и зачем-то оглядывается.

— Что-нибудь случилось?

— Да. Выйдите, посмотрите, что у вас с поворотником сзади, — поясняет своё требование инспектор.

— Вот ведь… — невнятно огорчается папахен неизвестной пока мелкой неприятности. У меня подгорает, но что делать, ума не приложу.

Дверь хлопает, папахен спешит к корме машины, инспектор за ним, приближается ещё парочка и… сука, один из них с автоматом. И держит почти наготове, стволом вниз, но рука на газоотводной трубке, — это такая хрень, отходящая от ствола, — одно движение и оружие в положении полной готовности.

— Руки на капот! Ноги шире! — папочку берут в оборот, и я выскакиваю из машины.

— Эй! Вы чего! С ума сошли! — ору ретивым полицейским, — мой отец клановый! Вам проблем хочется?!

— Отец? — все мои крики им до одного места, но одно это слово их резко притормаживает. Но отпускать не спешат. Инспектор «Тра-тра-транов» подходит ко мне.

— У нас на тебя ориентировка. Похищена девушка пятнадцати лет. Рыжая и зеленоглазая.

— А имя-фамилию запомнить мозгов не хватило? — мой голос сочится ехидством, — я — Дана Владиславовна Молчанова, этот мужчина — Молчанов Владислав Олегович. Вам это ни о чём не говорит?

Он смотрит на меня, с отчётливым скрипом проворачиваются шестерёнки по второй извилине, которая не от фуражки. Слава Луне, она есть!

— Отпустите его! — через пару оборотов мозговых шестерёнок командует своим собратьям, — это её отец.

Всё, конечно, разрешается ко всеобщему согласию, но что теперь? Полиция знает, что я нашлась и нас сопровождает машинка с синими полосками и вовсе не домой. Со мной страстно желает побеседовать чин из полиции, ведущий моё дело. Дело — труба!

Конец эпизода.

Мотаю головой, вытряхивая мысленную картинку. В задницу распотрошённому оборотню такие дела. Меньше всего мне сейчас хочется в полицию. Им плевать, что я фактически голая, есть хочу и меня трясти начинает. У них свои, самые важные в мире резоны, а остальные должны перед ними на задних лапках канкан плясать.

Так что нет. Так не пойдёт. Подхожу за размышления к лестнице на чердак. Ещё и найти её проблема. Дом не с мезонином, он, натурально, двухэтажный плюс чердак. На чердаке валяются какие-то коробки, несколько досок с гвоздями поверх насыпанного керамзита. Или как там этот утеплитель называется?

На телефоне небольшая шнурковая петля, за которую я его подвешиваю на гвоздь, неплотно загнутый к боковой доске слухового окошка. Чем выше, тем лучше сигнал, тем меньше вероятность, что аппарат быстро разрядится.