Лицей. Венценосный дуэт

— А если ты будешь себя хорошо вести, то я от тебя никуда не уйду, — между прочим, искренне хохочу. Уж больно у него вид озадаченный. Моя стихающая головная боль окончательно меня покидает. Смеюсь так, будто он один из моих парней, с которыми я иногда кокетничаю. Слегка. И на самом деле я уже отношусь к нему, как к другу, с которым мы затеяли весёлую игру. Почему нет? Война и схватка это тоже игра.

Первый раунд за мной. Давно поняла одну вещь в сложнейших межполовых отношениях людей. Мужчина не может сделать ничего плохого кокетничающей с ним женщине. Если она ему хоть немного нравится. Исключения бывают, но на то и правило, чтоб были исключения. Если кокетство усилено искренней симпатией со стороны дамы, то противостоять этому мужчина не сможет. Есть ещё один мужской рефлекс. Мужчина никогда не откажет в посильной помощи красивой девушке, беспомощно хлопающей глазами и глядящей на него с надеждой. Характерный случай читала у кого-то из классиков русской литературы. Хорошо его помню, потому что долго думала над ним.

Барышня идёт по тёмной улочке. Торопится, пугливо оглядывается, нехорошая слава у этого района города. Барышня очень надеется добраться до дома благополучно, но не знает, что впереди её уже ждёт грабитель. Дюжий мужчина, уже прикидывающий чего и сколько он поимеет с жертвы. И вот, предвкушая лёгкое и удачное дельце, он выходит навстречу и загораживает ей дорогу.

Девушка вдруг бросается к нему.

— Ой, как хорошо, что я кого-то встретила! Сударь, не могли вы немного проводить меня. Мне так страшно одной на этой тёмной улице.

— Извольте, сударыня, — неожиданно для самого себя грабитель делает ручку крендельком, за которую тут же цепляется барышня.

И всю дорогу она щебечет, рассказывая, как ей было жутко, пока ей не повезло встретить спасителя в его лице. Очень довольный своей ролью мужчина благопристойно доводит барышню до дома. Отблагодарила ли она его поцелуем, не помню. Но грабитель, что интересно, ни тогда, ни после не пожалел о том, что не отнял у девушки кошелёк.

Люди очень внушаемы. Если разобраться, то что я делаю со своими одноклассниками? Внушаю. Все этим занимаются. Все взрослые внушают что-то детям с разной степенью успешности. Вот и сейчас я потихоньку-помаленьку вывожу своего противника и партнёра на определённую линию поведения. От секса я не отказываюсь, я его жду, но мне немного страшно, так что ты не торопись. Всё будет, только ты не торопись.

Второй раунд.

Алекс садится на кровать, я сдвигаюсь с изгибом, чтобы дать ему место и тихонько придвигаюсь обратно. Он или не замечает моё осторожное движение или делает вид. Замираю и завожу глаза, он легонько гладит меня там, в том месте, откуда ноги начинаются. Потом увиливаю.

— Нет-нет, больше не надо!

— Будешь со мной спорить? — твёрдыми пальцами слегка сжал бедро с внутренней стороны.

— Нет-нет, я хочу впечатление сохранить, — смотрю на него слегка затуманенными начинающимся возбуждением глазами, — меня впервые мужчина касается.

Думает и поглаживает меня по животу и бёдрам вокруг запретного, — временно, временно! — места. Дальнейшее выводит его на ту дорогу, где командовать буду я.

— Сними рубашку, — мой голос переполнен низкими обертонами и слегка хрипит. И жадно смотрю, как он её расстёгивает. Он хорошо выглядит. Не профессиональный атлет, но в форме. Слегка курчавятся волосы на груди. Не торопясь рубашку расстёгивает. Я не спускаю с него глаз, а он с моего лица. Дурачок! С моим опытом я смогу и Казанову с дон Жуаном заставить собачьи команды выполнять.

Делаю лёгкие, совсем незаметные движения корпусом и бёдрами, показывая нарастающее нетерпение. Глаза его слегка стекленеют, руки продолжают мять мою грудь. Я не увиливаю, наоборот, подставляю, прижимаюсь навстречу. Но мне хочется, очень хочется, чтобы он прижался обнажённым торсом к моей голой груди. Давно не испытывала таких впечатлений, и в каком-то смысле это будет первый раз. Дана внутри странно притихла. Необычное ощущение, делаешь что-то впервые и точно знаешь, насколько и как это будет приятно.

— Какая ты… — тоже слегка охрипшим голосом говорит Алекс, не снимая с меня рук, — впервые мне такая попадается. Откуда только взялась?

— А что такого? — извиваюсь под его ладонями, — ты сумел меня добиться. Приложил силы, энергию, хитрость. Не всякий на это способен…

Хвалите мужчин, хвалите! При каждом удобном случае хвалите. А потом вейте из них верёвки, крепче не будет в мире снастей.

— Прижмись ко мне, — не выдерживаю, открыто выражаю своё желание.

Алекс приваливается, вижу его жадный взгляд близко, совсем близко, но я хочу ещё ближе. Уворачиваюсь от его губ.

— Нет! В лицо не целуй! Потом! А то мне башню сорвёт.

Немного погодя.

— Ложись на меня, — и он меня слушается, тычется губами куда-то в плечо.

Примериваюсь, целую его куда-то под ухо. Остренько, чуть-чуть с зубами. Он слегка дёргается, но чувствую, ему приятно. Извиваюсь под ним, выискивая удобное положение. Мне уже хочется всего и сразу. Алекс закидывает на кровать ноги, располагается на мне. Так же остро целую его в плечо.

— Потрогай меня там… сильнее, — хриплю ему в ухо, перед глазами бьётся учащённым пульсом жилка.

— Хорошо, что ты мне руки связал, а то бы я тебе всю спину в кровь разодрала, — извиваюсь, брыкаюсь и бросаю бёдра навстречу его пальцам. Ещё немного и меня накроет. Под моими губами у основания шеи пульсирует артерия. Прижимаюсь зубами вокруг, для маскировки. Затем чётко выверенный лёгкий прикус. Чтобы прокусить два миллиметра кожи и четверть миллиметра толщины артерии особых усилий не надо. В рот бьёт щедрая, густая, солоноватая струя. Как давно я не чувствовала этого вкуса!

Но нельзя! Насладилась, а теперь… выплёскиваю изо рта полстакана крови, уворачиваюсь от струи. Слишком многие болезни у людей переносятся таким способом.

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — ору я всполошённо. Алекс тормозит, не понимает, что произошло, тупо смотрит на расширяющееся на кровати красное пятно.

— Аптечку, Алекс! Быстро! Быстро, Алекс! Пластырь, срочно! — стараюсь столкнуть его с себя.

И он опять слушается! Спрыгивает с кровати, но ему мешают слегка спущенные штаны и катастрофически быстро падающее кровяное давление. Валится на пол. Пытается подняться.

— Быстрее, Алекс!

На самом деле, при таких ранах быстро и энергично двигаться нельзя. Впрочем, и спокойное лежание не поможет. Да ничего уже не поможет.

Пока Алекс барахтается на полу, я завожу руки под попку и дальше, под ноги. Про мою гибкость Алекс не знал, и связал меня гуманно. Не рука к руке, а наподобие наручников. Кольцо на одном запястье соединяется с кольцом на другом. Между руками расстояние сантиметров в двадцать. Любой из такой фиксации вывернется.

Надо спешить. Типичная ошибка в бою, разрешить себе торжествовать и ликовать по поводу промежуточной победы. Есть второй, который может войти в любой момент. Но я уже отвязываю ноги. Есть одна! И вторая! Я практически свободна! Я всё-таки торжествую, но на ходу. Щерюсь на возящегося на полу Алекса, тот в смертном страхе закрывает глаза.

Где он там нож положил? Ага, на столе. Иду в тот угол, наступая на бедро Алекса. Надеюсь, ему приятно…

Время 19:05.

Степан Махотин.

Дорога в посёлок заканчивается, и сам посёлок не велик. Вот и особняк за высоким забором.

Классную тёлку мы вчера оторвали! В бок заехала локтем, зараза, но ничего, сочтёмся. Открыть ворота, загнать машину, закрыть ворота. Козёл этот хозяин, не оставил дистанционки, приходится вручную откатывать. Новомодный способ, нажимаешь кнопочку, ворота сами отъезжают. Но нам, бля, не положено. Мы, бля, типа пролетарии.

Что там шеф поделывает? Не погонит ли куда ещё? Не, бля, шеф в теме, соображает. Отгонял выбросить всю одежду тёлочки. Всё правильно, лишние улики ни к чему держать. В пакет добавить камень и забросить в реку недолго. Выбрать только место поглубже.