Страница 80 из 105
— Дык это… — замялся гонец и заученно забубнил. — Алтан Унэгэн почтительно приглашает вас на поедание плоти Штанского Монаха и просит прихватить с собой Золотой шнур от занавеса.
— О как! — хмыкнула пенсионерка. — Почтительный сынуля никак вспомнил о существовании старухи-матери и решил от щедрот бросить ей пару кусков мяса… Надо же, небывалое бывает. Правда, похоже, в компенсацию тратам наш рачительный хозяин решил отжать у меня Шнурок, но это мы еще посмотрим. Интересно, откуда у них Штанский Монах взялся? Если верить последним сплетням, это весьма пользительный для долголетия молодой человек со «Святостью». Алло, вошелюб, не тормози, это был вопрос.
— Ой, извините, — встрепенулся Псих. — Мунгэн Унэгэн поймал. И его, и его спутников — Жира и Тота.
— Надо же, и от Слона в хозяйстве может польза быть. Я думала, эти животные только серют много, а бревна таскать уже не хотят. Интересно, а что с Психом?
На сей раз посыльный не тормозил, а ответил сразу:
— Точно не знаю, но, похоже, еще не пойман.
— Это плохо, он в этой компании самый опасный. Во времена моей молодости о нем много шумели, но потом он основательно присел и исчез с радаров. Если он хотя бы половину навыков сохранил, у моих обалдуев могут быть серьезные проблемы.
«Не могут, а обязательно будут!» — мысленно подтвердил Псих, но из образа не вышел, так и стоял, полусогнувшись в поклоне. А старуха меж тем опять позвонила в колокольчик. Явившейся, подобно призраку, секретарше было сказано:
— Закладывайте карету, выезжаем через десять минут. Визит рабочий и максимум на день, поэтому все нахлебники могут шею не мыть — они остаются дома и занимаются хозяйством. Когда вернусь, каждый доложит мне, что он за это время сделал полезного. Со мной едешь ты и две охранницы. Слышь ты, мухожук, ты за кучера сработать сумеешь? Что ты там глаза таращишь, как кот, гадящий на свечку? С лошадьми, говорю, управишься?
При упоминании лошадей Псих изменился в лице и отчетливо скрипнул зубами. Но сдержался — хоть и с огромным трудом.
— Так точно-с! — закивал он. — Управимся. Не извольте сумлеваться.
— Какой-то ты мутный, — задумчиво протянула дама, внимательно меряя его взглядом. — Надо будет и впрямь не забыть тебя сжечь. Исключительно во избежание, как говорится. Слышь, ты, секретутка! Пункт о сжигании этого идиота подчеркни дважды и поставь «нота-бене». Все, пошли вон отсюда, я буду собираться. Выезд через восемь минут.
На двадцатой минуте дороги Мама не то что сидела у Психа в печенках — она уже практически доедала весь его ливер. Он даже в глубине души зауважал мужество Золотого и Серебряного лисов, добровольно пригласивших ее к себе. Когда она, сидя в карете, в очередной раз уколола его через специальное окошечко острым, как шило, зонтиком и поинтересовалась — почему он правит так неаккуратно и карету безбожно трясет, Псих не выдержал. Натянув вожжи, он звучно издал команду «Тпру», слез с облучка и деликатно постучал в дверцу кареты.
Дверца приоткрылась, и старуха высунула голову:
— В чем дело, тараканофил? Я надеюсь, случилось что-то страшное? Потому что иначе…
Что было альтернативой — так и осталось тайной. Больше она ничего не успела сказать — железный посох вновь ставшего обезьяном Психа ударил ее по голове. Справедливости ради — умерла она не сразу, на третьего по силе хая лисьего клана Психу потребовалось несколько ударов, да еще перемежаемых атакующими заклинаниями — только тогда она отправилась на перерождение, обернувшись девятихвостой лисицей. После этого Псих двумя ударами уложил охранниц, прыгнувших на него с запяток и наклонился вытащить из кареты тело старухи. Но в карете он увидел секретаршу, о которой совсем забыл. Забившись в угол, она пялилась на него огромными от ужаса глазами, не издавая не звука.
— Выходи, — коротко велел Псих.
По-прежнему не издавая ни звука, секретарь покорно вылезла из кареты, от страха втянув голову в плечи.
— Давно у нее служишь? — зачем-то поинтересовался Псих.
— Пя… Пять лет, — почти беззвучно ответила та.
— Епона мама… — охнул Псих. — Ни фига себе ты экстремистка — столько чалиться в аду, причем добровольно.
— От нее… — мертвенно бледная секретарша сглотнула и закончила фразу. — От нее сами не уходят.
И Психу в очередной раз стало смертельно тошно и очень захотелось поразбивать посохом черепа.
— Беги отсюда, — глухо сказал он. — Беги быстрее и подальше. Пока я не передумал.
Секретарша, судя по всему, была девушкой с понятием, поэтому со всей возможной скоростью ломанулась к лесу на обочине. Как стояла, так и ломанулась — в строгом офисном костюме и на шпильках.
— Стой! — крикнул ей в спину Псих, когда до леса оставалось буквально метра три.
Она действительно была умной девушкой. Потому что не стала пытаться скрыться, а послушно остановилась, еще больше побледнев, хотя казалось бы — куда еще?
— Чуть не забыл, — сказал Псих. — Пункт о моем сжигании на костре вычеркни. Поняла?
Девушка молча кивнула — сказать что-нибудь она сейчас вряд ли смогла бы.
— Молодец! Все, свободна! — и Псих отвернулся, все-таки вытащил тело девятихвостой лисицы на дорогу и начал выбрасывать багаж. Минут через пятнадцать планомерного обыска он уже вертел в руках шнур желтого цвета с маленькой кисточкой — их еще называют «борлами».
— Три артефакта из пяти. Неплохо! — подвел итог он. — Зря девчонку сразу отпустил, надо было на ней артефакт проверить. Хотя ладно, она и так до смерти перепугалась, а тут ей еще бондаж и БДСМ в довесок. Сам по ходу разберусь. Лучше в преображении попрактикуюсь.
Три выдернутых волоска вскоре обернулись кучером и двумя охранницами, сам же Псих принял образ Мамы. Устроившись поудобнее в карете, он хлопнул дверью и крикнул кучеру:
— Поехали!