Во мгле

Она знала, что увидит, когда откроет глаза: белые стены, капельницу, возможно, медсестру или врача, проверяющего её жизненные показатели. Но вместе с тем она знала, чего не увидит. Знала, что больше не почувствует безысходность и непрекращающуюся петлю боли, не ощутит всю мощь пыток и не увидит его. Человека в маске.

Во рту было сухо. Но лёгкие больше не пылали огнём, в полной мере получая кислород благодаря назальной канюле, тоненькие трубочки которой были закреплены за её ушами. Конечно, нельзя сказать, что это удобно, но беспрепятственно дышать было приятно — она словно заново родилась, с наслаждением вдыхая прохладный воздух и напрочь не замечая въевшийся запах медикаментов.

Повернув голову набок, Джесс почувствовала, как сильно затекла шея, и аккуратно размяла её, мало-помалу приходя в себя. Глаза немного слезились из-за сухости и лившегося из окна дневного света, заставляя жмуриться, и она повернулась в противоположную сторону, стараясь не задеть катетер капельницы на правой руке. Туман в голове всё ещё заслонял собой мысли, но понимание происходящего уже начинало приходить отрывистыми фрагментами: Роут вспоминала тот день, когда всё пошло не так. День, когда, ложась спать, она не могла даже предположить, что её ждало впереди. Думая о двух самых сложных делах в своей жизни, Джессика тщетно пыталась распутать все узлы кромешных тайн и загадок, но получала лишь новую порцию вопросов и неизвестность, из которой не было видно выхода.

А те, как ей тогда казалось, заброшенные катакомбы были единственной хоть сколько-то ценной зацепкой, которую она собиралась проверить в полной уверенности долгожданного прорыва, но не успела даже проснуться, как поняла, что всё пошло коту под хвост. Потому что в ту ночь её похитили. И Джесс не знала, как это произошло: сон был таким крепким, что самой логичной причиной такого состояния было снотворное, из-за которого она не смогла дать отпор. В памяти всплывал один-единственный момент, когда, резко очнувшись, она почувствовала боль в области затылка и так же быстро отключилась.

А потом началось самое ужасное. То, что ещё долго не оставит её мысли в покое. Каждую минуту нахождения в богом забытом месте страх повторить судьбу последней жертвы становился непомерно сильным. Но, захлёбываясь речной водой, она могла думать только о нём. Об Алексе. Пыталась звать его, пусть даже знала, что это бесполезно. Но уже на следующий день нервы начали сдавать: панический страх воды захлестнул её с такой силой, что порой казалось, сердце не выдержит и остановится. Какой бы стойкой она ни была, как бы ни хотела казаться сильной — оказавшись на грани, где только он решал, выживешь ты или умрёшь, контролировать себя было попросту невозможно.

И теперь, когда всё осталось позади, Роут даже не знала, как на это реагировать. С одной стороны она испытала невероятное облегчение, но с другой — безысходность. Хотелось уткнуться в подушку и кричать, кричать, кричать, но она не могла даже руку поднять, и это… бесило. Раздражало. Выводило из себя настолько, что мелко задрожали губы, а ладони непроизвольно сжались в кулаки. Она была на грани.

Попытавшись сконцентрироваться на том, что происходит сейчас, Джесс медленно сделала глубокий вздох и открыла глаза. Звон в ушах понемногу сменялся простой заложенностью, сквозь туман которой пробивался монотонный писк аппарата, выводящего на экран ритм сердца. Небольшая часть её нашла в этом покой, а разум бесконечно трезвонил, что бояться нечего, но она по-прежнему пыталась вернуть контроль над собой, потянувшись к катетеру с целью прекратить поступление лекарств в свой организм.

И тогда тёплая ладонь плавно легла на её руку, мягко останавливая. Роут почти не услышала слов, недоуменно подняв глаза на родное лицо, и только когда их взгляды встретились, она наконец смогла расслабиться. Смогла отпустить страх.

— Эй… — его голос прозвучал нежно, успокаивающе, а слабая улыбка дала ей понять, что всё хорошо. — Ты в порядке. Ты будешь в порядке, Джесс.

— Алекс… — она попыталась присесть, но собственное тело оказалось совершенно неподъёмным, а непреодолимое желание лечь обратно заставило её сдаться. — Что случилось?

— Ты потеряла сознание. Спецназ и все наши прочёсывали округу до утра, но… — Дьюсон вдруг замолчал, и тень разочарования скользнула по его лицу слишком заметно, чтобы Джессика этого не увидела.

— Просто скажи мне, — она смиренно кивнула, догадываясь, что именно он хотел сказать. И её опасения подтвердились.

— Он сбежал. Просто испарился, ничего не оставив после себя. Ни одного следа.

Роут ничего не ответила. Вставший в горле ком оказался настолько тугим, что ей сложно было даже вздохнуть, а подступившие к глазам слёзы так и норовили беспрепятственно скатиться по бледным щекам. Нельзя сказать, что она была удивлена этой новостью. Учитывая, сколько времени этот человек пробыл на свободе, сколько трюков он освоил, чтобы быть настоящим профессионалом в своём деле и осуществлять убийства так, чтобы выходить сухим из воды, вывод напрашивался сам собой.

Но больше всего её сломило другое. То, что спустя много лет безрезультатных поисков Джесс наконец нашла убийцу своей матери. Но лишь по его воле, потому что он этого хотел. И, получив желаемое, скрылся, оставив после себя тонны нерешённых вопросов. Никто не знал, сколько людей этот человек отправил на тот свет, но логичным было предположение, что много. Слишком много. Непростительно много.

И сейчас она чувствовала лишь… опустошение. Словно всё оказалось настолько бесполезным, что проще было бы растоптать это в пыль, а не пытаться что-то выяснить, докопаться до истины и добиться справедливости для всех, кто оказался жертвами жестокости и насилия.