Речной лорд .

В Крабьем заливе волны казались куда тише, чем в открытом море. Но «Плясунья Шайала» держалась ближе к северному, принадлежащему Долине, берегу, а течения здесь всегда отличались непредсказуемостью и коварством.

«Плясунья» считалась торговой галеей и даже сейчас, несмотря на войну, заходила в бухты и порты, принадлежащие Ланнистерам. И все же капитан Хоран Сатмантес предпочитал не рисковать.

— Пройдем ближе к берегу, милорд, — заметил он, прокладывая курс. Сиворт не возражал. Лиссениец не раз и не два доказал, что является первоклассным мореходом.

С давно забытым чувством узнавания Давос вспоминал когда-то посещенные места. Вот приметливая скала, похожая на прилёгшую отдохнуть корову. Отсюда, с воды не видно, но где-то там, дальше, расположены Фитили, родовое гнездо Ваксли. Лет пятнадцать назад он отвозил сюда какого-то важного, пожелавшего остаться неизвестным, рыцаря из Дорна.

Прошли Девичий Пруд. С северного берега его не углядеть, залив все еще мог похвастаться внушительной шириной, но Давос знал, что город именно там, за неторопливо катящимися к востоку волнами. И туда он заходил. И не раз.

Раньше там стоял лорд Тарли со всем своим войском, но сейчас он под Харренхоллом. Надо полагать, в замке остался гарнизон, который сможет гарантировать верность лорда Мутона.

Крабий залив как-то незаметно сузился. Противоположный берег сначала появился узкой полоской, потом увеличивался, увеличивался и вот уже прекрасно виден. Слева, в Королевских землях, суша выглядела полого и ровно. А вот противоположная сторона в основном представляла нагромождение холмов и редких скал. Вдали вставали покрытые снегом пики.

В устье Трезубца находился остров Тихий. Он служил прибежищем кающихся мужчин, искупающих свои прошлые грехи через пост, молитву и молчание.

Давос считал, что сделал в своей жизни поровну добра и зла. «Хороший поступок не может смыть дурного, как и дурной не способен замарать хорошего», — как-то раз заметил король Станнис. Раньше и Давос так считал. Но после того, как отвез Меллисандру в потайную бухту, расположенную под Штормовым Пределом и там жрица родила Тень, он понял, что крупно оступился. В ту ночь он совершил по-настоящему плохой поступок. Он прикоснулся ко злу. Как знать, может в конце пути его ждет остров Тихий? Где, как ни здесь, глядя на море, он сможет его искупить?

Склоны острова покрывали расположенные террасами поля. Сверху стояла мельница, полотняные крылья которой неспешно вращал свежий бриз. Здесь и там во множестве паслись овцы, а у паромной пристани бродили аисты. Сквозь яблони просматривалась побеленная крыша какого-то вытянутого строения. Рядом с ней что-то мастерило с десяток мужчин.

— Мирный край! — поделился капитан. — Кажется, война сюда не добралась.

— Даже странно, что так вышло, — откликнулся Давос.

Милях в пяти после Тихого стояли Солеварни — порт и одноименный город. Судя по сожжённым домам и обгоревшем причалам, сюда-то война докатилась. И лишь старый замок с четырехугольной башней выглядел спокойно. На верхушке вяло трепыхалось на ветру знамя Коксов с гербом — на рыцарском щите мешок с солью.

— Доводилось здесь бывать, милорд? — поинтересовался капитан.

— Да, — коротко ответил Давос.

Целые сутки «Плясунья» шла по Трезубцу. На ночь они бросили якорь вдали от берега — в здешних землях хватало недобитков и разбойников. Понапрасну рисковать собственной жизнью никто не хотел.

За все время им встретилось лишь три кораблика. Один — под серебряной форелью, второй — из Чаячьего города, последний, ярко окрашенный и нарядный, как игрушка — из Браавоса. Раньше, до войны, их насчитывалось куда больше.

Рубиновый брод, как и всегда, выглядел внушительно. Река здесь разлилась на добрые полторы мили. На южном берегу народу было не много, а вот северный покрывали рвы и рогатки. Тут серьезно подготовились к войне и, судя по палаткам, подтянули немалые силы. Многочисленные солдаты копошились, как муравьи.

Брод прошли медленно и осторожно, лавируя на веслах. И все равно, несколько раз зацепили килем каменистое дно. Водоросли на мелководье напоминали густые, вытянувшиеся по течению, хвосты.

— Добро пожаловать, сир Давос, — их встретил лорд Блэквуд, тощий и жилистый мужчина с крючковатым носом и пронзительным взглядом. Он внимательно изучил подорожную Давоса, потрогав пальцем большую круглую печать короля Станниса. — Волей лорда Талли я держу Рубиновый брод. Прошу в мой шатер. Обед как раз поспел.

В лагере речных лордов Давос провел сутки. Он внимательно осматривался, составляя мнение. Король Станнис не преминет спросить о том, каким показалось ему войско Трезубца, его командиры, рыцари и простые воины.

Давос прикинул, что Баратеон свое войско организовывал с большей дисциплиной. Но и здесь все выглядело вполне достойно.

К его удивлению, кроме флагов с форелью Талли и воронами самого Блэквуда, здесь и голубых башен Фреев хватало. Значит, Эдмар не терял время и отправил сюда подкрепление из Близнецов. Интересно, получит ли Блэквуд приказ перейти Рубиновый брод? Или у лорда Рендилла Тарли все же слишком громкая слава, и речники побаиваются?

Утром следующего дня, чувствуя наползающую от воды прохладу, они отправились дальше. Лорд Блэквуд оказался настолько любезным, что отправил с ними десяток солдат во главе с рыцарем.

— Мои парни и дорогу вам покажут, и если что, помогут добраться без лишних трудностей, — пояснил он.

На самом деле Давос не имел ничего против помощи местных. В прошлом ему доводилось заходить в Трезубец и он поднимался до города Лорда Харровея и даже видел Развилку, где огромный Трезубец делился на Зубцы — Красный, Синий и Зеленый.

Дальше он никогда не заплывал. Контрабандисты любят моря. Там легко спрятаться и уйти от погони. И никто не может перекрыть море. А вот реку заблокировать сможет любой, у кого имеется хоть капелька мозгов. Поставь заставы на истоке и устье, и все, корабль в ловушке.

Река, пусть даже такая огромная, как Трезубец, ограничивала маневры и грозила нешуточными сложностями. Нет, все же море куда надежней.

Дни проходили за днями, а «Плясунья» все плыла и плыла. Берега по обеим сторонам поросли могучим лесом. Попадались и деревни, и рыбаки на лодках. Иногда лес расступался, открывая широченные поля. По утрам и вечерам на воду наползали туманы. Квакали лягушки. Они часто видели, как на водопой выходили дикие животные — олени, волки, кабаны и даже медведи.

Раньше Сиворт считал, что Речные Земли пусть и велики, но уступают другим регионам. Но здесь, вплотную приблизившись к силе и могуществу Трезубца, он несколько переменил свое мнение. Богатые земли, что уж говорить. И сильные. И людей здесь до войны проживало порядочно. Да и климат хороший, мягкий и приветливый.

Лорд Риверрана пятый был.

Кого Фрей старый невзлюбил.

Он думал — всех переживу.

Еще лет сорок проживу.

Давос услышал незатейливую песенку в одной из деревенек на берегу. Ее лихо напевали мальчишки и девчонки, возившиеся в воде, плескавшиеся и хохотавшие. Она была простенькая, но мотив неожиданно привязался, и он, сам не замечая, повторял его раз за разом.

Сначала Красный зубец тек строго с запада, но затем начал поворачивать к югу. Наконец они увидели горделивый замок, сложенный из красноватого песчаника. Он стоял между двух рек — Красного зубца и Камнегонки.

— Риверран! — с немалой гордостью сказал им сир Урвик, которого выделил лорд Блэквуд. — Мы добрались.

— Отведайте речного гостеприимства, — потчевал его хозяин замка. Лорд Талли оказался среднего роста, мускулистым и быстрым в движениях. В синих глазах проскакивали веселые искорки, а небольшая бородка добавляла ему несколько лет. Одевался он просто, чуть ли не так же, как и сам Сиворт.