Страница 5 из 16
Я не оговорилась.
Из всех женщин, безусловно и безоговорочно любящих альтиста Данилова, именно его бывшая жена со своими неустанными хлопотами занимает несоразмерно большое место в этом произведении. Она заваливает бывшего мужа непрерывными поручениями, заказами, просьбами, изводит его откровениями и сомнениями, своими нелепыми выспренними надеждами на особую роль то ли при королеве английской, то ли… вовсе в каких-то неземных сферах! С одной стороны ну совсем как неугомонная старуха, которой хочется, чтобы сама золотая рыбка служила у нее на посылках, и быть ей в итоге у разбитого корыта. С другой стороны эта суетная потребительская страсть Клавдии принимает такие демонические масштабы, что даже демон Данилов перед ней пасует!
Нам приходилось встречать таких дам, страстно мечущихся по жизни в стремлении опередить всех и каждого – непременно купить самую престижную вещь, от автомобиля до пеньюара, присутствовать на модных тусовках, хоть в театре, хоть на вернисаже, завести приличествующего времени мужа и сменить устаревшую модель! Всматриваться, вслушиваться, не пропустить, опередить… вот и хлопобуды нужны ей для того, чтобы заглянуть в будущее: что там будут носить, чем торговать, о чем говорить. Чтобы не просто соответствовать – но и царить, диктовать!
Масштаб этой суетной и, в общем-то, мусорной личности таков, что она всерьез занимает Данилова, втягивает его в этот прямо-таки демонический круговорот! Тут очень серьезный знак. Я с изумлением отмечаю, что писатель в образе Клавдии Петровны от расхожих сатирических намерений поднимается до высокого обобщения иной человеческой сущности, нежели у гениального музыканта. Это иная сторона медали, но не менее важная, почти глобальная: эгоистическая потребительская ипостась человека, повергающая в пустоту (в черную дыру!) всего его без остатка. А точнее сказать – Пустота и становится его сущностью, которую он силится украсить всеми способами, оставаясь при этим гигантским Ничем.
Вот почему главной героиней в романе становится не демон Анастасия с ее великой любовью к демону Данилову, сумевшая даже будучи отвергнутой им ради земной женщины прийти на помощь во время дуэли с Кардамоном и спасти Данилова.
Не прелестная Химеко с острова Хонсю, самым сверхъестественным образом предвидевшая все беды Данилова и старательно оберегавшая его от них. И даже не чудесная Наташа, земная любовь музыканта, которую уж он оберегал от всех своих напастей и, должно быть, именно поэтому любил больше всех. А вот эта Клавдия Петровна, символ Незаполняемой Пустоты, огромной Черной Дыры, поглощающей человека против его воли.
Впрочем, кто-то со мной может и поспорить. Роман густо заселен и в нем много интересных личностей, как из Небесной Канцелярии, так и с многострадальной Земли, судьбы их причудливо переплетаются, спорят в своей принадлежности к тем или иным сферам. И сколько бы раз ты не перечитывал этот роман, всякий раз таинственным образом открывается новый ракурс, новые смыслы.
Какие человеческие страсти бушуют в демонической среде! Предусмотрительный Новый Маргарит, умело встраивающийся в любую модель реформируемой Небесной Канцелярии совсем не похож на своего брата – Кармадона, который и стремится быть асом-порученцем, и сомневается в своих действиях. А Малибан, берущий под покровительство уже совсем было низвергнутого Данилова и предполагающий его использовать в каких-то мошеннических схемах хлопобудов, – это уже новая предпринимательская генерация! Так много в Девяти Слоях Орлов предсказал, предвидел в постперестроечной России, столько у нас изо всех щелей всяких демонов вылезло, что просто диву даешься!
Книга Владимира Орлова была переведена и издана более чем в 20 странах, а в 2011-2012 годах композитор А. Чайковский сочинил оперу "Альтист Данилов" по сценарию, написанному им самим. (Орлов против оперной версии не возражал). В 2013 году в театре имени Б. Покровского состоялась премьера оперы, посвященной концертирующему альтисту Юрию Башмету. В одном из премьерных показов «Альтиста Данилова» Юрий Абрамович и сам играл на своем альте, что вызвало буквально фурор в зрительских рядах. Позже на одном довольно камерном собрании я спросила Юрия Абрамовича о его …взаимоотношениях с "Альтистом Даниловым", зная, что он не очень любит говорить на эту тему. Башмет и отговорился: "О, это совсем особая история! Тут на ходу, по-простому ничего не скажешь, это… Нет-нет, я даже не знаю, что из всего этого выйдет…"
Абсолютно согласна. Очень непростая история безо всякого логического конца. Такой простор для воображения, такая глубина для многократного заныривания!
4. «Собачье сердце» и его американский двойник
Повесть "Собачье сердце" Михаила Булгакова была опубликована более чем через четыре десятилетия после написания, уже после смерти автора, самым диковинным образом. Написана она весной 1925 года, умер Михаил Афанасьевич в 1940-м, а напечатана повесть впервые …за рубежом в 1967 году, одновременно в Лондоне в журнале "Студент" и во Франкфурте в журнале "Грани". До сих пор неизвестно, кто небрежным рукописным списком со множеством ошибок, искажений и сокращений так распорядился вопреки воле его наследников!
В Советском Союзе "Собачье сердце" смогли прочитать в журнале "Знамя" еще через 20 лет после этого, в июне 1987 года, почти в таком же виде, как и в "Гранях", только что на русском языке. Выправленная и сверенная с оригиналом повесть увидела свет лишь в 1989 году в двухтомнике «Избранные произведения М. Булгакова». Но еще одно необъяснимое обстоятельство: ДО этой счастливой даты, ДО публикации повести, зритель увидел ее блестящую экранизацию Владимира Бортко: премьера фильма "Собачье сердце" состоялась в ноябре 1988 года и не где-нибудь, а на первом канале всесоюзного телевидения!
Тогда-то шедевр Булгакова и обрел настоящий успех и всеобщее признание. Еще бы! Мало того, что снимал первоклассный режиссер, он собрал воистину звездный актерский состав: профессора Преображенского играл Евгений Евстигнеев, его ассистента Борменталя – Борис Плотников, Полиграфа Полиграфовича Шарикова – Владимир Толоконников, кухарку Дарью – Нина Русланова, Швондера – Роман Карцев. Кто и не был "звездой" – моментально приобрел этот статус, как, к примеру, Толоконников!
Фильм полюбили сразу и все, в это перестроечное время, в начале девяностых, только ленивый не смеялся над комиссарами в кожаных тужурках, воспетых в стихах и песнях ранее. А Булгаков – надо же! – уже тогда, в суровые и страшные двадцатые, и едко посмеялся, и приговорил этих швондеров и шариковых к возвращению туда, где им и надлежит быть!
Тут резонно бы вспомнить тоскливый финальный возглас гоголевского Городничего: "Над кем смеетесь, господа, над собой смеетесь!", но я пока воздержусь.
Оставлю лишь в этом месте еще одну знаковую вешку временных распределений и удивительных совпадений: именно в это же время, в начале девяностых, на русском языке увидела свет повесть "Вопрос Формы" американского фантаста Горация Гоулда, изданная "Книжным домом" в сборнике "Американская фантастика ХХ века". Повесть, в которой профессор медицины проделывает почти то же самое, что и профессор Преображенский: он пересаживает железы от человека к собаке, меняя таким образом их обличья! Я поразилась этому сходству еще больше, когда узнала, что и написаны повести с родственным до зеркального отражения сюжетом практически в одно время: американец свой "Вопрос Формы" опубликовал в 1938 году!
Лихорадочно начинаю копаться во всех доступных мне документах, чтобы понять, как возможно такое поразительное единомыслие у двух писателей, находящихся в противоположных концах света, никогда друг о друге не знавших?
Даже малейшее подозрение в плагиате идеи не может касаться нашего Михаила Афанасьевича: он абсолютно точно был первым! Его повесть, на мой взгляд, во всей своей гениальной прозорливости недооценена до сих пор! И вот об этом надо поговорить подробнее, до того, как мы вернемся к Горацию.