Страница 47 из 70
Руки ее замерли в воздухе.
— Если вы…
— Нет, — Свят решительно повернулся спиной. Не хватало еще недоверие проявить. Не сейчас.
Рубашку он расстегивал торопливо, и стянул, так до конца и не расстегнув. Повернулся. Выдохнул и замер.
— Вы только не пытайтесь сопротивляться, — попросила дива. Ее прикосновение было легким, едва ощутимым. Словно ветер коснулся раскаленной кожи. И остудил.
И успокоил.
— Поражение давнее. Видно, что вас лечили и хорошо, но… изначально повреждения были сильными.
— Война. Болото. Пара дней в воде. Застудил крепко, а тогда лечить особо нечем было. Вот и… аукается.
Свят не видел, но она кивнула.
— Да, такое часто слышу. Иногда я могу помочь, но чаще приходят, когда что-либо делать уже поздно. Да и нельзя мне лечить.
Она слегка нажала на поясницу.
— Будет лучше, если вы ляжете. Я могу вовсе отправить вас в сон.
— Не надо.
— Возможно, местами ощущения будут не самые приятные, — сочла нужным предупредить Астра. — У вас и с желудком плохо. И не только с ним. Я поправлю, но не все сразу. Люди хрупкие. Даже когда не совсем люди.
— А… кто?
Не то чтобы этот вопрос так уж сильно волновал Святослава.
Он лег на кровать прямо поверх цветастого покрывала, сунул под подбородок руки и уставился на разноцветные лоскутки.
— Землею тянет, — после недолгого молчания решила Астра. — Кто-то из тех, кто с нею связан… А еще огонь чувствую, но слабый очень… у вас и драконы в предках были.
Неприятная новость.
— Но давно, — успокоила она. — Поколений пять, не меньше, поэтому не стоит опасаться.
— Чего?
— Ничего, — странно было не видеть ее. А вот тонкие пальцы гладили спину, и в прикосновениях этих чудилась непонятная нежность. — Драконьего безумия точно. Оно свойственно тем, в ком огня слишком много, а вы… полагаю, даже огневик среднего размера не создадите.
— Не создам.
— Люди порой удивляют. Ваша кровь хранит все. Мама говорила, что вы сами слабы, поэтому спешите украсть, что чужую силу, что чужое знание. Но мне кажется, она была не права. Вы не слабы. Вы просто… выживаете?
Спине стало тепло.
А потом и жарко. В какой-то момент жар перетек внутрь, и Свят стиснул зубы.
— Сегодня я поработаю с почками… там все задето, от мочеточников до клубочков. И здесь опухоль будет, — острый коготь уперся где-то слева от позвоночника. — Естественный результат постоянного притока внешних энергий.
И Святослав ей поверил. Он сцепил зубы, потому что боль нарастала, и уткнулся лбом в ладони.
— Может, все-таки в сон?
— Нет. Я… выдержу.
— Выдержите, — согласилась она.
И сила ее распалась на тонкие жгуты. Свят чувствовал, как пробивают они кожу и плоть, вплетаются в нее, соединяются.
— Но понадобится несколько сеансов. Сейчас уберу самые грубые повреждения и этот опухолевый локус. Извините, мой отец сработал бы тоньше…
…но его нет в живых, как нет и остальных, кому и учеба не сильно нужна была, кто видел слабости и несовершенство человеческого тела просто потому, что рожден был дивом.
Или дивой.
И не только видел. Теперь каждое ее прикосновение рождало новую волну, и зубы приходилось стискивать еще сильнее. В какой-то момент Свят просто ухватил кусок покрывала, затыкая горло. Он не собирался стонать.
Не здесь.
Не перед ней, которая всецело сосредоточилась на работе. Кажется, его кожа покрылась потом, и пот этот стекал по шее, по лицо, разъедая глаза. И Свят глаза закрыл.
— Дышите, — попросили его мягко, и в голосе теперь примерещилось сочувствие. — И глубоко. Да, вот так.
Дышать тоже получалось не слишком хорошо, будто то, что уходило из почек, сосредоточилось в легких. И там клокотало, мешало.
— Это туберкулез ваш, — сказала Астра на ухо, и прядки светлых волос скользнули по спине.
— Его… вылечили.
— К сожалению, не до конца. Каверны, конечно, известковались, но… он остался. Здесь, — и палец едва не пробил спину. — Я выжгу.
— Давайте.
…почему их сослали?
Всех и разом? Из-за того, что и вправду близки они были к прошлой власти, к прошлой жизни? Любимцы драконов, неподвластные, неподсудные, слишком гордые.
Чересчур иные?
И пусть раздражали они своей инаковостью, но… это ведь не повод. Скольких они вытянули во время той, первой войны? А в гражданскую? И всех брали, не глядя ни на масть, ни на положение? Скольких они могли бы вылечить в Отечественную?
И после.
Святослав стиснул зубы, того и гляди прорвет покрывало. Опасные мысли. Ненужные сомнения. А боли становится больше. И теперь ощущение, что он огня глотнул.
— Если кашлять захочется, то кашляйте, только, скорее всего, с кровью будет. И не только кашель, — руки убрались. — Вам нужно немного полежать…
— Потом, — он все-таки поднялся и с кашлем справился, хотя дива укоризненно покачала головой. А потом, размахнувшись, со всей силы своей немалой — и он еще ее хрупкою считал? — ударила по спине. Святослава согнуло.
А кашель и вправду с кровью получился.
— Вот так, — с удовлетворением произнесла дива. — Завтра продолжим.
— И…
— Вы хрупкий, — это было сказано так, что совестно стало за свою хрупкость. — И если бы не ваша иная кровь, вы бы уже… ушли.
Что ж, тогда остается поблагодарить неведомых предков.
И одну диву, что не спешила уходить, но подала платок, обыкновенный такой, огромный и застиранный, но сойдет.
— Спасибо. За все.
— Розочка, — она смотрела пристально. — Помните, вы обещали.
— Помню.
Свят пошевелил лопатками. Внутри все еще горело или, скорее, догорало. Но дышать и вправду стало легче. Да он скорее покрывало это сожрет, чем позволит кому-то приблизиться к диве.
К дивам.
— Я… пойду? — спросила Астра, убирая за ухо тонкую прядку волос. — Что касается квартиры, то чем быстрее мы туда заглянем, тем лучше.
— Тогда… чуть позже?
Святослав едва не сказал, что и ныне готов ехать, но понял, что совершенно не готов, что час, если не больше, он будет просто отдыхать и бороться с очередным приступом кашля, а еще огнем, который то разгорается, переплавляя его тело, то гаснет.
Дивья сила не собиралась уходить.
Он чувствовал, как она меняет его изнутри, и, проклятье, это действительно было неприятно.
— Конечно, — она кивнула и, посмотрев на него так, как обычно смотрят на пациентов, внимательно и с толикой сомнений, добавила. — Я Розочке скажу, чтобы молока вам принесла. С медом. Вам полезно.
Свят молча уткнулся лбом в покрывало.
Он согласен был и на молоко.
Очередной приступ скрутил так, что Святослав не смог сдержать стон, но дива к этому времени вышла. Кажется.
Хорошо, если вышла.
Глава 25
Глава 25
Виктория наблюдала за сестрицей издалека и морщилась, удивляясь тому, что можно так голову потерять. И от кого? Чем больше она смотрела, тем менее ей нравился новый Миркин ухажер. Говоря по правде, она не могла точно сказать, что именно ее раздражает.
Его манера хихикать над глупыми шутками?
Или то, как он норовит поцеловать ручку, и хихикает уже Мирка? И то, как краснеет она, как рядится. Платья с каждым днем становятся все более непотребными. И сегодня вон, напудрилась, напомадилась, духами облилась так, что находиться рядом просто-напросто невозможно. А этому нравится…
Или нет?
Или он просто пользуется ситуацией. Провинциальный пустой романчик закрутит, а потом сгинет, будто его и не было, оставив сестрицу хорошо если только с разбитым сердцем, а то ведь и хуже может получиться, куда как хуже…
Она сжала руку так, что карандаш треснул.
И ведь Мирка не послушает. Всегда полагала себя самою умной, и теперь вот твердо вознамерилась замуж выйти. А нужна ли она в том Ленинграде?
— Я отлучусь? — Мирка подошла бочком и глазки потупила, играя хорошую девочку. Вот только, если маменьку таким образом и получалось провести, то Виктория слишком хорошо знала сестрицу.