Страница 99 из 117
- Куда дальше? Впереди развилка!
— Ты угнала машину, ты и решай!
Зыркнула на него, как будто укусить хочет, змея. Вздёрнула носик и поехала прямо. А впереди тупик. Забор, заваленный металлическим ломом, судя по заросшему асфальту — заброшенный.
Идеальное место для совершения ещё одного преступления.
Гром прокатился по небу. На лобовое стекло упали первые крупные капли и покатились, оставляя за собой блестящие влажные дорожки.
— Как тебе, Орлова, нарушать закон без трусов? — Макс заметил, как побелели костяшки ее пальцев на руле. Как провод оголенный, девочка, аж искрит вся. Дотронься — и шибанёт все двести двадцать!
Он острожно забрался рукой под юбку. Горячая кожа мгновенно покрылась мурашками.
— Страх возбуждает, Соня? — рефлекторно свела колени. — А власть? Интеллект? — Макс отстегнул свой ремень безопасности, затем ее. Взял Соню за плечи и развернул к себе. — Я сегодня достаточно распалил все твои чувственные рецепторы?
— Отстань! — Сопротивляется, козочка. Попробовала отпихнуть его руками.
Дождь загрохотал по крыше, водопадом стекая по стёклам. Вспыхнула молния и отразилась в янтарных глазах. А в них желания столько, что того и гляди — хлынет через край!
И чего мнётся? Стесняется что ли? Капризничает! Хочет, чтобы он поуговаривал!
— Иди, говорю, сюда! — Макс подхватил под задницу и перекинул на себя.
Бычится. Села сверху: бедра в стороны, юбка подскочила, а сама насупилась и руки на груди сплела.
- Не строй из себя обиженную, когда так откровенно течёшь!
Вспыхнула! Дрожит, ресницы опустила и дышит тяжело.
— Ты боишься меня, Сонь? — вопрос вышел хрипло.
— Тебя? Сейчас? — фыркнула она и взмахнула ресницами в сторону. — Моронский, я сверху! Я в таком положении ничего не боюсь. — И начала расстёгивать на себе блузку.
Ну, надо же! А у самой пальцы не слушаются, кое-как с пуговицами справляется.
Макс скользнул рукой к киске. Коснулся нежных лепестков. Уже такая влажная, готовая для него!
— У тебя глаза испуганной целки всегда, когда я не в тебе, но рядом и когда ты не злишься, — почти шёпотом сказал он, кружа пальцами возле входа. — Вот когда злишься, ты — стерва, когда ты не видишь, что я смотрю на тебя — ты королева! А когда я в тебе — ты сучка похотливая, — он скользнул пальцами внутрь. — И Я хочу трахать всех!
— А тебя на всех хватит??? — Соня прикрыла свои распутные глаза и облизнулась.
Макс зарычал и вцепился ей в губу зубами, срывая с ее плеч блузку.
— Сссучка, — прошипел он в неё.
Двумя резкими движениями расстегнул ремень и приспустил свои брюки под Соней. Третьим ухватил обеими руками за задницу и опустил киской себе на член. Хорошо, что трусов на ней не было — не пришлось возиться.
Приняла, как миленькая, прогнулась. Узкая, нежная, горячая. Порвал бы на лоскуты! Да с дорогими подарками бережно надо, чтобы служили дольше. Жалко, ночью лететь. А то б он ее до утра поёбывал, не спеша. Очень медленно, очень долго… Вошел бы и не выходил.
Бегала ведь тихонько где-то рядом совсем, он и не знал про неё всё это время. Пряталась. Прикинулась скромной Ауди, или чопорной Пежо. А стоило ключик вставить, заурчала, Феррари! Кожаная. Красная и горячая внутри…
Сжал сиськи. Выгнулась. Наклонилась и сосками в рот ему метит. Втянул один, присосался дико, а она там внизу аж полыхнула!
Твою мать! Мот не переживёт, если они ему обивку испортят.
«Бляя, Мотя, тебе б такую «Феррари», тебе б похуй на обивку было!».
Уууууу… Сердце выскочит сейчас из груди и покатится камушком в обрыв.
Макс двигал бёдрами и насаживал на себя то целку, то королеву, то стерву, то шлюху. Но кого-то в этом марафоне не хватало. И он никак не мог понять — кого! Его аж выворачивало наизнанку от того, что он не понимал… Вот тут рядом… Вот сейчас… Он ее найдёт, нащупает, достанет, поймает.
Нужно только ещё глубже в неё проникнуть.
Ещё!
Кто она? Которая все время прячется, убегает от него? От которой только следы на смятой постели и борщ на плите…
— НЕ БОЙСЯ, Я ПРОШУ, — сказал он зачем-то и взорвался глубоко в ней, ставшей в этот же момент тугой, жаркой и очень громкой!
Обратную дорогу Макс вообще не запомнил. Вообще всё похуй стало! На то, что было, на то, что будет. Здесь и сейчас! И важнее ничего нет. Даже если они сейчас расшибутся насмерть, но главное, чтобы, сука, вместе!
Они возвращались какими-то закоулками, чтобы ментам на глаза не попадаться. Мотором этой зверушки будили спальные районы, петляли по мокрым после грозы дворам… И девочка с машиной уже, как родные.
Ну да, стерва стерву чует!
— Макс, смотри, это же тот парень? — спросила Соня, когда подъезжали к месту «угона».
На тротуаре мялся Матвей — двоюродный брат Макса.
— Подъезжай аккуратно к нему.
— Что? — вытаращилась. — А если он…
— Подъезжай! — отрезал.
Макс выскочил из машины, быстро подбежал к водительской двери и открыл ее для совершенно опешившей девчонки. Сидит — глазами хлопает, переводит взгляд с Макса на Мота и обратно. Взял сам за запястье и поднял из машины.
— Спасибо, брат! — Макс кинул Моту брелок.
— Как тебе? — спросил он, подмигивая.
— Зачётная малышка, но спесивая. Подумаю ещё, — подмигнул в ответ и растянул лыбу.
— Пусти меня! — дёрнула руку, зашипела, змея. — Ты чудовище! Я из-за тебя такого натерпелась! Пусти!
Макс сграбастал её руками, притянул, сжал, чтобы присмирела! Держал, пока не перестала брыкаться.
— Что, даже трусы не заберёшь? — проговорил он, касаясь губами Сониного оба. — Или тебе понравилось без них бегать?
— Это жестоко! — пролепетала она, уткнувшись ему в шею и шмыгнула. Втянула когти, кошка.
— Зато теперь ты знаешь, что способна на безумные, возбуждающие поступки!
***
Пока ехали в машине у Моронского, Соня все время напоминала себе, что с того момента, как она вышла с работы прошло всего несколько часов, а не суток!
Вечер оказался насыщенным, ничего не скажешь.
Она так устала, что даже злиться не могла. К тому же положение не располагало к негативным эмоциям. Макс уложил ее голову себе на колени и всю дорогу до ее дома перебирал пальцами ее волосы.
Так хорошо, что даже стыдно. Как умело он управляет ее чувствами! Почему, после всего, через что она сегодня прошла по его вине, она такая смиренная? Он обманом толкнул ее на «преступление», совратил, испортил, овладел, сопровождая все это непристойными жаркими комментариями…
Она же досталась ему пластилиновой, абсолютно податливой и мягкой. Лепи что хочешь. Капающий воск. Она же ничего до него этого не знала! Биология, школьный курс анатомии, пестики-тычинки. Все ее знания ограничивались пониманием что во что вставляется. И двумя годами полной уверенности в том, что это пятиминутное опыление — это и есть то, о чем пишут стихи, поют в песнях, ради чего страдают и совершают безумные поступки!
И вот со всем этим скромным багажом, прямо тепленькой в его умелые руки она и попала! Попала! И пропала…
— Ключи! — он протянул ей брелок от Порша, когда они остановились у подъезда. — На стоянке стоит.
— А… — точно, она же совсем забыла про машину! Но как? А, ну да, он же все продумал. Специально велел, чтобы она сумку в его мерине оставила. Вот ведь тип!
— А это чучело здесь что делает? — вдруг произнёс Макс, глядя за стекло автомобиля.
Соня проследила за его взглядом и увидела Льва, снуло переминающегося возле подъезда. Полночь почти! Что он здесь делает? Неужели ее ждёт? Соня закатила глаза и тяжело вздохнула.
Ну, куда он лезет?
— Пошли! — Соне показалось, что Макс весь натянулся, как струна. Схватил сильно ее ладонь и потащил за собой из салона.
«Вот, ты же хотела, чтобы он за руку тебя взял? Наслаждайся!» — ёрничал внутренний голос.
Она не могла поднять глаза на Льва. Просто не могла. Семенила за Максом, низко опустив голову. Она чувствовала свою вину за то, что человек, с которым она была близка два года, сейчас унижается. Чего он этим добивается? Хочет доказать, что характер есть? Или что? Только хуже делает и ставит Соню в неловкое положение, заставляет краснеть, прятать взгляд и грызть губы.