Страница 116 из 117
И Анна снова звонко засмеялась, отчего оба Моронских отвлеклись от игры в гольф и повернули в их сторону головы.
— Танкер терпения, немного любви и травки… — задумчиво проговорила мама Макса и помахала ручкой своим мужчинам, потом повернулась к Соне: — Предложение же не делал? — почти шёпотом спросила она, но так, будто знала ответ и просто хотела лишний раз убедиться в своей проницательности.
— Нет..
— И не сделает! — весело отмахнулась идеальным маникюром Анна и снова откинулась в шезлонге.
Соня потупилась и ощутила неприятный укол в груди. Ну, спасибо! Всегда мечтала услышать это от мамы своего парня! Прям в десяточку. Помнится, Клара Абрамовна тоже на что-то подобное намекала в первый же день их знакомства…
Анна заметила похмурневшее лицо Сони и затараторила:
— О, дорогая! Ты не так меня поняла. Ему нет необходимости делать тебе предложение, поскольку ему не нужно твоё согласие. Он уже все решил…
Анна поднялась с шезлонга. Повернулась всем корпусом к млеющей в тени зонтика Соне и, поправляя на бёдрах парео, задала неожиданный вопрос:
— Твой паспорт у него?
— Д… да, — запнулась Соня и вспомнила, что за неделю до отъезда он забрал все ее документы, якобы, чтобы решить вопросы с визой. И больше она их не видела. А дальше — зефир в голове. Все так стремительно развивалось. Самолёт. Первый класс. Шампанское на борту. Ее рука в его ладони, его пальцы в волосах. Жар его тела рядом, запах табака и мяты. И то, как в последние две недели странные, задумчивые взгляды сменялись пылким желанием в его глазах… И сама Соня чувствовала себя странно. Непривычно. Больше не нужно было никуда бежать, боязнь быть использованной и выброшенной больше не трепала душу. Какой паспорт? Она забыла, как ее зовут!
— Попроси у него при случае свой паспорт, — она подмигнула, подхватила со столика пустые бокалы из-под коктейлей и танцующей походкой направилась к дому. — Ну и жара…
Никакого особого плана в голове не было. Но розовый зефир, поразивший некоторые участки серого вещества, начал подтаивать. Она плохо представляла себе, что собирается делать, но фраза Анны про паспорт засела в мозгу занозой. Соня попыталась вспомнить, когда в последний раз Макс называл ее по фамилии. И не смогла. Уже не смутные, а вполне конкретные подозрения во всю хозяйничали в трезвеющем сознании. Да нет, не может быть этого! Просто не может быть! Он, конечно, тот ещё тип, но не настолько же!
Моронские оставили гольф в покое и переключились на содержимое гаража. Соня попробовала понизить градус кипения окунувшись в прохладную воду. Не помогло. Поэтому, пока старший показывал младшему за какой такой майбах он переплатил пятьдесят кусков сверху, Соня подхватила с лежака полотенце, наскоро завернувшись в него, понеслась наверх, в их комнату.
Дорожная сумка, в которую, как ей казалось, Макс убирал документы, лежала на полу в гардеробной. Соня, как была в мокром полотенце, упала перед ней на колени и, ломая ногти на трясущихся пальцах, принялась воевать с молниями карманов и отделений. Пусто! Заглянула внутрь. Пошарила руками по дну. Пошла по второму кругу… Вспомнила, что на Максе ещё была небольшая сумочка LV. Нашла ее на полке. Подумала ещё полсекунды, не слишком ли много на себя берет, запуская бесстыжие пальцы в кармашки… но было уже поздно. Она кое-что нащупала. Не то, что искала. А гораздо хуже…
— Я надеюсь, ты там совесть свою ищешь? — раздался сверху голос.
От неожиданности она вздрогнула всем телом. С трудом подавляя рвущийся наружу вопль, Соня отдернула руки от сумки, как от капкана, чуть не схватилась за сердце, которое ухнуло вниз. Делать вид, что она шла-шла и упала, случайно оказавшись в сумке по локоть, Соня сочла лишним. Медленно подняла взгляд на Макса. Он стоял, подперев плечом косяк двери гардеробной и играл желваками. Вытащил руки из карманов шорт, поднял ее за плечи и, не говоря ни слова, отстранил в строну. Сам сел на корточки перед сейфом. Набрал код на замке, открыл дверцу и достал… паспорт.
— Это искала?
Соня сделала рваный вдох и поджала губы.
— Ну, чего застыла? — он протянул ей книжечку. — Бери!
Момент истины. Сейчас Соня либо убедится в своей неадекватности, либо лишний раз в том, что связалась с абсолютно ненормальным типом! Она несмело протянула руку, стараясь не выдать волнения. Уже взялась за уголок, но Макс не выпустил документ. Притянул ее за полотенце к себе.
— Отцу в свое время пришлось доставать дефицитные шведские стенки для работниц загса и паспортного стола. — Проговорил он, выжигая взглядом на ее коже узоры. — Мне это обошлось чуть дороже.
Соня не знала, с чем бы сейчас охотнее смирилась: с тяжёлой степенью параноидальной шизофрении или с тем, что теперь является женой абсолютно ненормального типа.
Моронская. Софья. Павловна.
Горло, точно тисками сдавил болезненный спазм, предвещая возможное начало истерики.
— Самое интересное во всем этом… — невозмутимо заговорил Макс, убирая паспорт обратно в сейф, совершенно игнорируя бледность опешившей Сони, — что я уже две недели пялю свою жену в тайне от тебя. Прикольное чувство, надо сказать.
Он поднялся. Секунды быстротечно сменяли одна другую, пульс учащался под его взглядом. А Соня не могла придумать ни одной колкой фразы в ответ, как ни старалась.
— Да ладно, расслабься. Ты же не собираешься устраивать истерику из-за фамилии какого-то чувака, который бросил тебя в пять лет?
Логично. Но расслабиться? Просто, взять и расслабиться, когда волны злости, смешиваясь с возбуждением, бушуют внутри неуправляемым ураганом? Соня не знала что сказать. Да, даже если бы и знала, все равно не смогла бы. Сначала шок не давал правильно оформить в цензурные слова бурлящие внутри неё чувства. Потом руки Моронского не дали. Толпа мурашек пронеслась вдоль позвоночника, когда он притянул ее к себе за задницу и впечатал в свой недвусмысленно намекающий пах.
— Бессовестная, — прошипел он самозабвенно ей в шею. — Чем ты пользуешься? Духами, что ли, какими? Почему меня от тебя так штырит? Постоянно!
Она замерла, настырно усмиряя рвущееся из груди сердце, гордо, все ещё по-орловски выпячивая подбородок.
Жена? Какая жена? Она же даже к статусу его девушки ещё не привыкла. Девушка Моронского? Это же как… чёрный снег, как горький сахар! А «жена Моронского», «Софья Моронская» — это же такой же оксюморон… как свобода слова и честные выборы! Два слова с противоположным смыслом пытаются образовать невозможный в природе союз! Нет, это невозможно! И как он посмел даже не спросить ее?! А зачем, собственно? Она, что, отказалась бы? Даже если бы и отказалась… можно подумать, это что-то бы изменило. Но это все неправильно! Так не должно быть!
Макс протянул одну руку к сумке, второй продолжая крепко прижимать Соню к себе. Извлёк то самое обнаруженное ею. Соня зажмурилась, чтобы не смотреть, что он делает. Отвернулась, как от жуткой сцены в кровавом ужастике, пока Макс воевал с ее безымянным пальцем. Потом осторожно приоткрыла один глаз, будто боясь ослепнуть и подсмотрела в маленькую щёлочку век.
Да. Там было от чего ослепнуть.
— Моронский, вот скажи, — Соня приложила максимальные усилия, дабы сделать голос похожим на голос, а не на змеиное шипение, — почему нельзя было по-человечески?
— По-человечески? — он скользнул губами по ключице и вверх к мочке. — Это как? — выдохнул в ухо, — типа, встать на колени, делать предложение? Я разве не предупреждал, что ничего не предлагаю? Я просто забираю своё! Или тебе платье нужно, лимузин с пупсом? Ну, ок! Через два дня мы летим в Вегас, устрою тебе там свадьбу века! Хочешь, церемонию будет вести Мадонна?
— Макс! Прекрати паясничать! Я серьезно!
— Я тоже! — отрезал он, продолжая наступать спереди, — У меня рядом с тобой ощущение, что я владею всем миром! Понимаешь?! Что я, сука, бессмертный, что я все могу! Меня сейчас разорвёт изнутри! Соня. Ты — как воздух, которым я не могу надышаться.
Она перестала брыкаться и решительно перехватила дрожащими ладошками бородатую физиономию мужа… Мужа? В голове не укладывалось!