Страница 115 из 117
Соня смотрела на две фигуры в светлом на фоне сочной зелени идеальной лужайки. Андрей и Макс Моронские спорили о высоте взмаха клюшкой и его целесообразности перед ударом. Да, эти люди слишком долго провели в эмиграции, чтобы считаться своими среди бывших соотечественников. Жизнь в Америке отразилась на внешности и образе жизни этих и без того странных русских. И только русская речь, сдобренная крепкими идиоматическими выражениями, доказывала тщетность западного влияния на загадочную русскую душу.
Макс здесь был немного другой. Словно, не было в его жизни последних десяти с лишним лет, проведённых на родине. Он выглядел спокойнее, расслабленнее, что ли. Как в отпуске.
Теперь, когда отец и сын стояли рядом, Соня поражалась их сходству! Оба высокие, статные, крепкие, белозубые, выхолощенные какие-то. Только один совсем серебряный, а у другого едва наметились первые сединки.
— Ты окончательно решил? — донеслось с поляны голосом старшего.
— Я бы не стал говорить тебе, если бы не был уверен, что готов продолжить! — ответил младший.
Отец хлопнул сына по плечу. Взялся обеими руками за клюшку и ударил по мячу.
Соня наткнулась на жгучий взгляд Макса. Он смотрел на неё поверх очков и ей стало почему-то неловко. Возникло ощущение, что она услышала обрывок разговора, не предназначенного для ее ушей. О ней, что ли? «Да, ну, это параноидальный эгоцентризм! Они не виделись два года, им есть о чем поговорить. Причём тут она, вообще?»
Но, вдруг, он улыбнулся. В последнее время он, прямо-таки баловал ее этой эмоцией. За последние три недели он одарил Соню улыбкой целых три раза. А нет, четыре! На прошлой неделе в самолёте, когда Соня полчаса не могла закрыть рот, разглядывая салон первого класса. А здесь, за пять проведённых в родительском доме дней это была вторая его улыбка.
Моронский делал успехи. Но мама его все равно была вне конкуренции! Такого улыбчивого человека Соня ещё никогда не встречала. В лучах улыбки Анны Моронской становилось спокойно. Да, именно спокойно. Удивительная женщина! Она всегда разная. Будто в ней несколько женщин и каждая притягательна по-своему. Она могла быть чуткой и внимательной к собеседнику, но грустной или задумчивой наедине с собой. Иногда она бросала на своих мужчин многозначительные взгляды, которыми можно было укрощать диких зверей или останавливать военные действия, но уже через пару минут могла заливаться смехом в ответ на шутки мужа. Даже, когда Эндрю Моронски не очень смешно шутил, она все равно хохотала до упаду. И Соня начинала смеяться уже глядя только на неё. У Энн Моронски был нереально заразительный смех. Соня, вдруг, представила себе, как старший Моронский шлепает по попе эту женщину и как она вот так хохочет до искр из глаз.
К щекам прихлынула кровь. Взгляд почему-то упёрся Моронскому-младшему в зад, обтянутый светлыми льняными шортами. Самые красивые в мире мужские булки перекатывались под тканью. Длинные, мускулистые и загорелые ноги красиво рельефились при каждом его шаге, широченная спина бугрилась под поло, мощные, разрисованные руки, перевитые венами, сжимали клюшку. Боже, что за мужик! Ещё немного и в нижней части купальника станет значительно мокрее, чем в верхней.
— Анекдот вспомнила, — хихикнула Анна, которая уже минуты две молча наблюдала за Соней со своего шезлонга. — Три чопорные старые католички беседуют в кафе за чашечкой кофе. Первая хвастается: "Мой сын — уже пастор, все говорят ему "Святой отец"". Вторая — "А мой — кардинал. К нему все обращаются «Его Высокопреосвященство!». Третья хмыкнула и пожала плечами: "А мой сын — двухметровый, идеальный красавец. Все, кто его встречает, говорят "О Боже!!!
Анна рассмеялась, демонстрируя идеальные зубы. А Соня смутилась. Феноменальная женщина будто мысли ее прочитала. Хотя, у Сони они и так, вероятно, по лбу бегущей строкой бежали. Однако, вспыхнула она не поэтому. А в очередной раз поразившись образу мыслей Анны и то, с какой лёгкостью и непринуждённостью она произносила то, о чем другие бы промолчали. В самолёте Макс рассказал Соне один случай из детства: как-то, примерно в одиннадцать лет на заправке мама дала ему два бакса, чтобы Макс купил себе что-нибудь. Он купил пачку чипсов за доллар пятьдесят, а сдачи ему дали как с двадцатки. Показал маме, хотел пойти вернуть кассиру, а она ему сказала тогда и Макс запомнил ее слова на всю жизнь: «никогда не отказывайся от того, что само идёт тебе в руки». «Это не грабеж?» — спросил ее Макс. Нет, убедила она. «Это их косяк. А это — теперь твои деньги» — сказала она сыну. Именно так и сказала. И теперь Соня ни капли не сомневалась, что именно эта женщина собственноручно и воспитала хозяина «Порока».
— Я никогда не была ему настоящей матерью… — перестав смеряться, мягко проговорила Анна и посмотрела на сына сквозь темные стёкла очков. — Я была ему старший сестрой, скорее. Причём, безалаберной. И Андрей, каждый раз приезжая домой из рабочей поездки, хватался за голову — настолько несерьёзным Макс рос рядом со мной. Но он попал в спорт. Его заметили. И там ему мозги хорошенько вправили.
— По-моему даже чересчур, — тихо буркнула Соня под нос. Но Анна услышала и опять засмеялась.
— Дорогая, ты мне нравишься! — Анна протянула Соне бокал с освежающим коктейлем и задела его край своим.
— А как его в искусство занесло? — спросила Соня.
— На сто восемьдесят, да! — восхитилась миссис Моронски, поправляя широкие полы шикарной чёрной шляпы на седовласой голове. — Натура такая! Весь в меня! — И опять засмеялась. — Сказал, что не видит себя в профессиональном спорте. На самом деле, — она наклонилась к Соне поближе и снизила голос, — он просто осознал свою привлекательность и начал ею пользоваться. Я сначала переживала, что его может затянуть в какой-нибудь эскорт для старых американских кошёлок, но он вовремя вырулил.
Она подмигнула Соне и тонкими пальцами унизанными дорогими кольцами сняла солнечные очки, откинулась на спинку и замолчала.
Соне стало интересно, это врожденные качества или приобретенные и можно ли этому научиться?
— А сколько вы женаты с папой Макса? — несмело проговорила она, и добавила: — И как вам удалось сохранить не просто отношения, но и чувства?
В том, что на седьмом десятке жизни и после стольких лет брака эти двое умудрились сохранить огонь любви не приходилось сомневаться, это было видно…
Анна усмехнулась.
— Тридцать пять лет вместе. Я бы могла книгу написать про успешный брак, но она бы состояла всего из одной фразы: «я не знаю»! Люди вокруг нас, Соня, менялись. Приходили, уходили, исчезали. Многие даже не запомнились. И только мы, по какой-то необъяснимой причине, вопреки закону природы остаемся вместе. Хотя, бывало, что балансировали на грани. А чувства… Вот тут скрыта логическая ошибка всех, кто считает, что чувства могут умереть. В живом организме химические реакции происходят непрерывно. Любовь — это та же химическая реакция. Если изначально для химии есть подходящие элементы и среда — будет и реакция. Отношения же — это серьёзная работа. И на девяносто девять процентов она женская! А когда твой «шеф» — Моронский, готовься гореть на ней круглосуточно.
Вот это последнее замечание было в точку. И она не могла не спросить:
— Вы счастливы?
— Я? Каждый день! — без тени сомнения ответила Моронская.
— Ну… — Соня смутилась, соображая, не будет ли слишком самонадеянно и глупо звучать просьба? Хотя, чего уж теряться… — Может, тогда дадите совет новобранцам? — ей, вдруг захотелось окунуться с головой в прохладную гладь бассейна.
— Совет… — Анна сделалась серьезной. — Я не уверена, что имею право давать советы. Это как раз тот случай когда жизнь с таким мужчиной, как Моронский одновременно и привлекательна и, что называется «не позавидуешь». Но, поскольку деваться тебе все равно некуда… Как жена Моронского, я бы пожелала тебе терпения. Как мать Моронского — смирения. Будь послушной, девочка, не спорь, он счастлив только, когда обладает. Но, как женщина я бы сказала: никогда не отдавай себя полностью, не растворяйся. Пусть у него всегда будет ощущение, что ты можешь упорхнуть в любой момент. Всегда рядом, но чуть в стороне. Покорность, приправленная легкой недоступностью — десерт для его демона. Усыпляй его бдительность сладким каждый день. Но смотри, не переборщи, а то врата ада слипнутся!