И пришёл паук

Другой Брюс помолчал, будто пытаясь принять какое-то решение, а потом улыбнулся, сунул свои невозможно длинные пальцы в рот и достал ключ с пуговичным ушком.

— Держи, золотце, — ехидно протянул он и вручил склизкий ключ Тиму. Чёрная слюна, густая, как нефть, капнула на пол, когда Тим взвесил его на ладони, потом сделал вдох поглубже и вставил его в замочную скважину. Сучковатые пальцы Другого Брюса сжались на его капюшоне, наверное, чтобы Тим не мог так просто сбежать. Но даже это не остановило Тима — он прекрасно понимал, что кем бы потусторонний ведьмак ни был, он не станет сдерживать своего обещания, и не отпустит их, даже если Тим выиграет в споре.

— Ну, что? — Другой Брюс перегнулся через его плечо, когда Тим повернул ключ, достал его и открыл дверь. — Видишь? Там ничего нет. — Он перебрал пальцами по капюшону. — Теперь ты м…

Он не успел договорить. Кот, неожиданно даже для Тима, соскочил с его плеча, и с утробным воем вцепился в пуговицы. Другой опекун Тима тут же выпустил капюшон и попытался отцепить животное от своего лица, но кот, кажется, только сильнее вгрызался, только глубже вонзал когти в кожу. Наконец он разжал пасть и рявкнул:

— Беги давай, Тим! Запри дверь! — И продолжил, с шипением и визгом, раздирать лицо Другого Брюса на лоскуты. — Не думай обо мне!

И Тим снова не стал ему перечить. Он метнулся за дверь и захлопнул её за собой. Что-то навалилось с другой стороны, пытаясь открыть, раздался кошачий вой, но Тим вжался в дверь спиной, упираясь ногами, сунул ключ в замочную скважину, несколько раз повернув, и сорвался по опадающему пыльной простыней млечному пути.

За спиной снова раздался вой, и Тим зажал уши. Он мог убежать от рассыпающегося мира-мечты, но от осознания деваться было некуда.

Кот пожертвовал собой, отвлёк гигантского паука, но Тим закрыл ему единственную тропинку оттуда.

Он обрёк своего единственного друга на смерть от рук Другого Брюса.

Вывалившись из звёздного коридора и закрыв на ключ ещё и вторую дверь, Тим упал на бок, спрятав лицо в ладонях, и тихо заплакал — кажется, впервые в жизни. По крайней мере, он не смог бы вспомнить, что плакал когда-то ещё.

Но у него не было времени на слёзы. Об этом напомнила ноющая рука, щиплющая боль в колене и звон стеклянных шариков в кармане.

Он заставил себя сесть, достал из кармана часы. Повертел их из стороны в сторону, но песок по-прежнему сыпался прямо на Брюса и Альфреда.

Жертва кота была напрасной. И Тима обманули. Он не смог их спасти, и это снова пробудило в нём какие-то раньше неизвестные ему эмоции. Он разозлился, как никогда раньше. Так, что размахнулся и бросил часы в стену, так что они разлетелись на множество осколков. Тим снова закрыл лицо руками, вжался ими в колени и снова заплакал.

Теперь он точно был совсем один. Совершенно один. Даже иллюзии, что кто-то мог к нему вернуться, теперь не было.

***

Он не знал, сколько так просидел. Кажется, даже темнеть начало. Слёзы закончились, но но голову поднимать не хотелось. Ныла рука. Ныло колено. Тим всё сидел и сидел. Ему было всё равно, как он сам себя чувствует. Он просто знал, что подвёл всех, но подвёл всех гораздо страшнее, чем когда-то отца.

— Тим?

Тим не поднял голову, решив, что ему показалось. Скрипнула дверь, послышался шорох чьих-то шагов, кто-то коснулся его плеча. Тим даже не вздрогнул.

— Господи, Тим, где ты так руку разодрал? Почему у тебя колено в крови? — Голос принадлежал Брюсу, но Тим побоялся открыть глаза.

А потом Брюс схватил его за руку и потянул на себя. Пощупал его лоб.

— У тебя жар. Альфред, принеси аптечку, — бросил Брюс, и только тогда Тим позволил себе посмотреть на него.

Перед ним и правда был Брюс. Настоящий. Живой. В тёмном костюме-тройке и шарфе — пальто его валялось на входе в комнату.

Тим всхлипнул и зашелся в бесслёзном плаче, и обхватил Брюса руками, обнял его за талию, прижимаясь лицом к его плечу. Он даже не понял, когда ему стало легче. Когда тяжёлая ноша отчаяния и груз вины скатились с плеч.

— Я думал, что снова всех подвёл. Что больше тебя не увижу.

— С чего ты взял, Тим? — Сильные руки сомкнулись у него за спиной — настоящий Брюс обнимал его, и объятия эти были крепкие и тёплые. — Даже не рассчитывай от меня так просто отделаться, приятель.

Они просидели так, пока не вернулся Альфред с аптечкой. Тима усадили на кровать, чтобы обработать изодранное осколками колено и порезанную о стекло руку. Никто даже не взглянул на разбитые часы, и никто не стал спрашивать его, что же произошло. Только когда они покидали спальню, Тим вдруг услышал, как Брюс едва слышно просит Альфреда:

— Отмени на завтра всю работу. — Брюс выдержал паузу, и стало слышно, как Альфред что-то согласно промычал. Тим встрепенулся, почувствовав, как его охватывает паника.

— Не нужно, Б. — Он дёрнул опекуна за рукав. — Я не хочу… мешать. Не хочу доставлять неудобство, не… — Он замолк, встретившись взглядом с Брюсом. Голубые глаза Уэйна лучились теплом.

— Ты не доставляешь мне неудобств. — Он легко хлопнул Тима по плечу и повёл по коридору дальше. — Нет такого дела, которое было бы важнее тебя.

Тим не нашёлся, что ответить. Он только закусил губу и попытался понять, что за чувство его переполняет. Он даже не знал, как его выразить, поэтому просто сжал пальцами ладонь Брюса, покоившуюся на плече.

В благодарность.

***

Время шло. Сеансы у психиатра перестали вызывать у Тима отторжение, и однажды он заметил, что дышится легче. Он перестал бояться, что сделает что-то неправильно, заговаривать первым и реагировать сразу, а не обдумывая тщательно каждое своё действие. Замкнутость его, конечно, никуда не делась. Просто мир, похоже, был намного больше, чем он себе представлял. И впервые в жизни это не пугало.

А когда ему разрешили всё же гулять без присмотра, он исходил весь квартал вдоль и поперёк. Обыскал все уголки, заброшенные дворы, нашёл несколько ям и даже что-то? напоминающее небольшой парк. Богатый пригород оказался не таким уж и обширным, но пока Тиму для открытий хватало того, что у него уже было. Впереди ждало множество чердаков, множество новых людей и даже школа. Раньше он не ходил в школу, и сейчас боялся о ней даже думать.

В середине октября он начал обходить метр за метром территорию за особняком, и среди деревьев нашёл там пещеру и громадную яму — наверное, старый колодец. Тим долго стоял на самом её краю, балансируя на пятках, потом сделал шаг назад, сходя с края обратно на землю, и достал из кармана ключ от маленькой дверцы в стене детской. Он не пытался его использовать с тех самых пор, как вернулся. Шарики он закопал в саду под розовым кустом, и в тот же день все три девушки, которых он так старательно пытался спасти, пришли к нему во сне. Они пили с ним чай, обсуждали какие-то мелочи, а под утро исчезли, растворились в звёздном сиянии. Он проснулся, чувствуя удовлетворение.

Но ключ оставался у него. Тим почти не сомневался, что если он не избавится от него сейчас, то рано или поздно ключ этот попадёт в руки к кому-то ещё, и тогда Другой Брюс снова заманит кого-то в свои сети.

Тим покусал губы, подкинул ключ в руке, а потом размахнулся и забросил в яму. Она казалась бездонной, так что он не ждал, что услышит какой-то звук. Но он всё равно стоял и смотрел в темноту, пока оттуда не донёсся гул и шелест. Хлопая крыльями, прямо на него вылетела стая летучих мышей. Тим закрыл лицо руками и отшатнулся, и не рисковал больше шевелиться, пока последняя летучая мышь не взметнулась в воздух и не исчезла из вида.

Напоследок он заглянул в яму ещё раз, но оттуда не выглядывали пуговичные глаза Другого Брюса, как не видно было там и мерцания ключа от дверцы в стене.

Тим вздохнул, про себя посетовав, что с ним нет ни Дэмиана, ни кота. Никого из тех, кто был ему близок, чтобы разделить с ним минуту триумфа. Они оба пожертвовали собой для того, чтобы он смог выбраться и жить нормально. Чтобы смог вырваться из золотой клетки, в которую хотел его посадить Другой Брюс. Он скучал по ним каждый день.