Страница 18 из 38
— Тана, ты не побудешь с Тимом? — Стефани вдруг начала подниматься. — Коннер, помоги мне, я хочу… заварить Тиму чай, — она врала так неубедительно, что Тим понял это сразу. Она вцепилась в руку Коннера мёртвой хваткой, и они вместе вышли из гостинной в кухню.
Тим устало скатился обратно в кресло и закрыл лицо руками. Он дрожал, потому что ему было страшно, и потому что он понимал, что никто не поверил.
— Ты знаешь, — вдруг прервала своё долгое молчание Тана. — Им просто не стоило предлагать тебе эту работу. Чёрт, да тебе не стоило за неё и браться. Это же Ра’с аль Гул, — она покачала головой, когда Тим посмотрел на неё сквозь пальцы, и вздохнула. — Он кого угодно сломает.
Тим нервно сглотнул. Тана больше не заговаривала. Она скрестила руки на груди и теперь задумчиво рассматривала его, словно перебирала в голове факты его биографии и примеряла к рассказу. Тим мотнул головой и прислушался к разговору на кухне.
— Я с ним войну прошёл, Стефани, — упрямо доказывал его жене что-то Коннер. — Он видел концентрационные лагеря. Я сомневаюсь, что в арсенале Ра’с аль Гула есть что-то, что напугало бы его настолько, что он поседел.
— И что? Ты хочешь поверить рассказу про пожирание подчинённых? — голос Стефани звучал растерянно и расстроенно. Она, кажется, возилась с чаем, и тихо выругалась. Наверное, просыпала заварку. Тим бы улыбнулся мечтательно, наслаждаясь её голосом, но было слишком больно понимать, что она не верит.
— Я не знаю, — после долгой паузы ответил Коннер. — Я не знаю. То, что он рассказывает звучит просто фантастически.
— Ты простишь меня, я отойду на минутку? — вдруг окликнула Тима Тана. Тим нервно вздрогнул и кивнул, всё так же отрывисто и быстро.
Тана схватила свой полупустой стакан и тоже скрылась на кухне.
— Во-первых: я думаю, ему нужен врач, — сказала она. Тим разочарованно клацнул зубами и закрыл глаза. От отчаяния ему хотелось плакать. — Во-вторых, — Тана вздохнула. — Он всё слышит.
На кухне воцарилось молчание. Тим устало вздохнул, поднялся и поспешил к ним.
Стефани стояла у стола, сжимая в руках картонную коробочку с заваркой для чая, и растерянно глядя на Коннера. Коннер замер, отвернувшись от неё и уставившись на разрисованный пионами сервиз.
Тим остановился рядом с Таной, нервно теребя рукав рубашки и опустив взгляд. Ему вдруг стало страшно смотреть на то, как самые близкие люди сомневаются в его вменяемости.
— Я… я не хотел вас пугать, — выдавил он на одном дыхании. — Я просто надеялся… надеялся, что вы поверите мне, — он ссутулился и развёл руками. — Но я знаю, что чем больше я буду настаивать, чем больше буду вас убеждать в том, что не сумасшедший, тем сильнее вы будете беспокоиться, — он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, стараясь собраться с силами. — Я… я побуду на заднем дворе, подышу воздухом. Попробую хотя бы для себя разобраться в том, что произошло, чтобы… чтобы найти способ доказать вам, что я не сошёл с ума, — он снова открыл глаза, развернулся и вышел через заднюю дверь, выходя во дворик. Он забрался с ногами в кресло-качалку, которое они со Стефани всегда на лето вытаскивали на улицу и прятали в тени растущей там яблони, и закрыл глаза, надеясь, что сможет смириться с тем, что ему не поверили.
Он просидел так, пока не начало темнеть. Несколько раз к нему приходили Коннер и Стефани — иногда вместе, иногда по одному, и пытались убедить его, что дело не в неверии. Тима душила обида, но он не позволял себе её выдать. Он просто отводил взгляд от лиц самых близких на Земле людей и тихо повторял:
— Я найду способ доказать вам, что я не сошёл с ума.
И больше не говорил ничего. Чувство безопасности вдруг исчезло. Он понял, что когда Ра’с аль Гул решит напасть на него, на его семью — Тим будет единственным, кто сможет ему противостоять. Единственным, кто будет знать, на что старик на самом деле способен.
В обед ему принесли поесть. Стефани состряпала его любимое рагу, но Тим не мог на него даже смотреть. От разочарования и постоянного нервного напряжения постоянно мутило. Желудок будто завязался в узел, и кусок не лез в горло. Он честно попытался поесть хотя бы немного, но не смог.
Когда небо посерело, а из-за облаков показался бледный силуэт растущей луны, Тим слез с кресла и вернулся домой. Он немного озяб, но и не чувствовал ничего. Понял, что ему холодно, только услышав, как стучат его собственные зубы.
Тим съёжился и поднялся наверх. Стефани только-только вышла из душа, и теперь сидела перед зеркалом, завернув мокрые волосы в полотенце и размазывая по рукам резко пахнущий крем. Тиму стало дурно, он поморщился и отвернулся к шкафу с постельным бельём.
Заметив Тима, Стефани развернулась и уставилась на него, жалостливо и обеспокоенно. Тим стиснул зубы, потому что её жалость и её беспокойство ранили сильнее, чем осколки снарядов или нож в спину.
— Что ты делаешь?
— Подумал, что ты не захочешь спасть с сумасшедшим в одной комнате, — Тим почувствовал, что у него нервно дёргаются уголки губ, и попытался отвлечься. Открыл шкаф, достал оттуда первые попавшиеся простынь и одеяло. — Посплю в гостиной, пока… — он замолк и мотнул головой, решив не договаривать.
— Тим, ты что, серьёзно? — Стефани удивлённо моргнула и начала медленно подниматься, придерживая живот. — Иди сюда, дурачок, — выпрямившись она протянула к нему руки, но Тим не сдвинулся с места.
— Не нужно бояться меня обидеть, дорогая, — с трудом произнёс он. Ему снова захотелось обнять её, обнять и рассказать обо всём, что тревожит, чтобы она помогла советом или хотя бы просто успокоила.
Но сегодня он уже попытался. И она не услышала.
— Я тебя не обижу. Только подожди, кирпич из тумбочки достану, — Стефани закатила глаза. — Ударю тебя по голове и попрошу Коннера уложить рядом со мной. Заодно поспишь.
Она говорила таким тоном, будто ничего не изменилось. Не было полугода расставания, не было рассказа Тима о Ра’се, не было её жалости и подозрений.
— Зачем? — спросил он. — Ты же думаешь, что я чокнулся.
— Я так не думаю. Я думаю, что ты просто запутался, — Стефани вздохнула и подошла к нему сама. Она забрала у него из рук одеяло и простынь, запихнула обратно в шкаф, не сильно заботясь о порядке. А потом переплела свои пальцы с его, и посмотрела на него снизу вверх, прямо в глаза. — Я хочу, чтобы ты остался, потому что я люблю тебя, Тимоти Джексон Дрейк, и ничего в этом мире не может меня от тебя отпугнуть.
— Но, — начал Тим. Стефани сжала его руки сильнее и улыбнулась самую малость жутко.
— Заткнись и переодевайся в пижаму, Тим, или я правда достану кирпич. Ты знаешь, что я могу это сделать даже тогда, когда у меня нет перепадов настроения из-за беременности, — она разжала пальцы, только чтобы поднять руки и обнять ладонями его лицо. Приподнявшись немного, она потянулась к нему и поцеловала нежно и неторопливо. Тим неловко обнял её за талию и удивлённо моргнул, когда она отстранилась.
— Пижама. Кровать. Крепкий сон. А завтра утром ты съешь каждый блинчик, который я положу тебе на тарелку, — сощурилась Стефани, погладила живот и медленно заковыляла к кровати.
Тиму не оставалось ничего, кроме как подчиниться. Он совсем растерялся. Оказался не готов к таким скачкам. Только что она считала его сумасшедшим, но и это, кажется, её не оттолкнуло.