Страница 20 из 57
Она замолкла. Пятый прошёл в гостиную и привычно уже плюхнулся на подушку перед пробковой стеной. Теперь, кроме буклета с типами захвата, там были открытки с картинами Долорес и фотографии Пятого с друзьями, покойной мамой и Куратором.
— Ты в порядке? — спросила Долорес следующим сообщением. Третье пришло, кажется, пока Пятый разбивал автомат. — Позвони мне, когда будешь один, ладно?
Так Пятый и сделал. Скрестил ноги по-турецки, упёрся локтем в колено и нажал на вызов.
— Ты жив! — Долорес ответила сразу же. Она сидела перед мольбертом, сжимая в неживых пальцах кисть. — Неудачно прогулялся с друзьями?
— Да, — Пятый поморщился. — Ничего особенного, просто… В этот раз этого будто было слишком много. И в какой-то момент я понял, что меня бесит всё. Что бы они ни сказали выводило меня из себя, и музыка ещё эта…
— Музыка?
— Когда тебе одиноко, и жизнь только делает только хуже, ты всегда можешь пойти в центр города, — пропел Пятый.
— Боже, ты ужасно поёшь, — Долорес развернулась к нему лицом и поморщилась. — Реально.
— Я знаю, — Пятый хмыкнул. — Абсолютный слух, техника и талант к сочинению далеко не всегда означают, что поёшь ты тоже хорошо. В любом случае…
— Точно. Песня тебя взбесила.
— И я разбил автомат.
— О, — Долорес опустила руку с кистью и подалась вперёд. — Серьёзно?
Пятый кивнул.
— У меня и раньше бывали такие… вспышки гнева, знаешь. Но ничего такого, что нельзя контролировать, а здесь просто накатило.
— Может и хуже стать. Ты с психиатром об этом говорил?
— Пока нет. Но, думаю, пришло время, — Пятый зарылся пальцами в волосы и поморщился. — Странно, что это вообще случается. Антидепрессанты разве не должны это купировать?
— Может тебе нужно их сменить, — Долорес округлила глаза. Потом улыбнулась, на щеках вырисовались ямочки. — Хочу показать тебе кое-что, но ты не суди строго. Я ещё не закончила, — она отодвинулась и развернула мольберт к камере. Треугольники и линии складывались в портрет.
— Это… я? — Пятый сощурился, всматриваясь в сплетение геометрических фигур. Разглядел свой нос с горбинкой и густые брови, и даже поджатые недовольно губы.
— Именно, — Долорес отложила кисть и сложила руки на коленях. — Тебе нравится?
— Да, — Пятый кивнул и смущённо улыбнулся. В голове тут же снова запричитал Диего, поучающим тоном повторяющий одну и ту же фразу: «скажи ей, пока не поздно».
Он опустил взгляд и зажмурился, собираясь с силами, а потом выдохнул:
— Долорес. Мне нужно задать тебе вопрос.
— Какой ты внезапно серьёзный, — Долорес подозрительно сощурилась. — С чего это?
— Чего ты… ждёшь от… этого, — Пятый не смог подобрать нужное слово, чтобы описать происходящее между ними.
— Чего «этого»?
— Наших… отношений? Не знаю, — Пятый едва заметно дёрнул плечами. — Ты тратишь на меня тонну времени, флиртуешь, рисуешь… Как мне это расценивать?
— Ох, это такой разговор, — Долорес прикусила губу, запахнула кардиган и какое-то время просто молчала, глядя вниз. Потом закинула ногу на ногу и глубоко вздохнула. — Помнишь, когда ты сказал, что погуглил меня, я спросила, как ты относишься к тому, что прочитал?
Пятый кивнул. Он ссутулился на своём месте, переложил телефон в бионическую руку и вытянул её перед собой.
Долорес было некомфортно. Пятый это видел, и едва не пошёл на попятную:
— Долорес, если тебе…
— Всё нормально. Лучше мы это обсудим сразу, — она решительно кивнула. — Четыре года назад я познакомилась с молодым мужчиной, которого считала любовью всей своей жизни. Это была дикая страсть как в любовных романах, знаешь. Секс на всех поверхностях, ревность, битая посуда и клятвы в вечной любви. Сначала было красиво, потом он стал поднимать на меня руку. Я тогда набирала популярность, постоянно участвовала в вернисажах, посещала галереи. И он ревновал меня ко всем подряд. Бил и унижал, называл ничтожеством. Один раз он вырезал мне на руках… на тыльных сторонах ладоней своё имя.
Она говорила спокойно. Бесцветный, безэмоциональный голос. Констатировала факт, а не рассказывала о чём-то, что её искалечило.
— Тогда я поняла, что… В таблоидах потом писали, что я была полной идиоткой, как ты по…
— Не была, — перебил её Пятый, ни на мгновение, не сводя взгляда с изображения на телефоне.
— Я знаю, — Долорес кивнула. — Тогда я поняла, что нужно бежать, а он решил, что мы достигли в наших отношениях точки, когда пора жениться. Я отказала, — она отвела глаза и не смогла сдержать слёз. — Тогда он избил меня, отрубил руки и выбросил в реку.
Пятый замер. Он часто думал о том, как именно Долорес потеряла руки, строил какие-то теории: химикаты, несчастный случай. Но никогда не думал, что причиной мог быть человек.
— Долорес, мне жаль.
— Я в порядке, — Долорес с трудом подобрала грязную промокашку и вытерла слёзы, оставив на лице следы краски, будто боевой окрас. — Он в тюрьме. Я всё ещё рисую. И сейчас я вполне счастлива, спасибо терапии, лекарствами, искусству, Лэнсу Биггзу и, конечно, мне самой. Но, — она сделала паузу и улыбнулась. — Я не очень заинтересована в… полноценных отношениях сейчас. Романтика — может быть, и ты мне очень нравишься, но… — она поморщилась. — Не хочу ни от кого зависеть. И спать ни с кем не хочу. То, что получается у нас с тобой меня устраивает, но большего я не хочу. Прости, если…
— Долорес, — Пятый перебил её и, как и она до этого, сделал тяжёлый вздох. — Со мной ты можешь не бояться.
— Ты что… гей?
— Плавал, знаю, привёз футболку, но нет, — Пятый хмыкнул. — В нашей с тобой юности такое называлось низким либидо и фригидностью, но нынешняя молодёжь придумала красивое определение «асексуал».
Долорес моргнула и выгнула бровь:
— Ты уверен?
Пятый кивнул:
— На сто процентов. Я верю в любовь, конечно, и был в отношениях. По любви. И для всех, кого я когда-то любил, я держу особое место в своём сердце.
— Я читала спекуляции, что ты долгое время встречался с Мирандой. Может в этом причина?
— Нет никаких причин, Долорес. Я просто такой, какой есть, — Пятый мотнул головой. — До Миранды я встречался с Ваней, и мы с ней были полноценными, — он показал пальцами кавычки, — «со школы влюблёнными». Когда не сложилось, был Клаус…
— Вы там в ансамбле все друг с другом перетрахались? — голос Долорес всё ещё звучал глухо, но она будто бы позабыла о том, что только что откровенничала.
— Почти, — Пятый рассмеялся. — В любом случае, Долорес. Ты мне нравишься. По-настоящему. Ты как будто… полярная звезда. Я заблудился в тёмном лесу и постоянно сворачиваю не туда, но всегда нахожу дорогу, потому что есть ты.
Долорес помолчала, прежде чем спросила:
— В таком случае, Пятый… Что мы будем с этим делать?
— Меня всё более чем устраивает в том виде, как сейчас, — ответил Пятый. — И тебя тоже, верно?
Долорес снова улыбнулась. Широко и заразительно, так что и Пятый не смог сдержаться.
— И меня всё устраивает.
— Тогда оставим всё как есть. Нам ведь ничего больше не нужно.
Долорес кивнула. Облизнула губы и добавила:
— Надеюсь, ты не начнёшь меня жалеть из-за того, что я тебе рассказала.