Змеиная осень

Я без труда отыскал Беленец, вон крестиком обозначена церковь. Монастырь, выходит? Учитывая, что за точку отсчёта берём 1983 год — скорее всего, монастырь был заброшен, в лучшем случае там располагалась какая-то коммуна. Рядом деревенька, судя по обозначению. Совсем близко от железной дороги, даже станция есть — небольшая, вроде разъезда. Нашёл и Линну, петляющую причудливыми зигзагами — от неё до монастыря две трети пути.

— Знаю этот монастырь, с ребятами на машине туда ездили, — сказала Маша, глядя на карту.

— Маршрут можете показать? — уточнил Лаврентьев.

Взяв карту, Маша обошла стол, подошла к Лаврентьеву — с другой стороны сразу подошёл Каращук.

— Вот сюда ехали, через эту деревню, потом вот здесь, — начала показывать Маша. — Но тут эта дорога не указана.

— Скорее всего, её и нет, — подытожил Каращук. — Вон, смотрите, на карте показан зимник — допускаю, что и сейчас туда можно на машине доехать только зимой. С учётом, что сначала пустим грейдер, — хохотнул он. — Так что это не вариант.

— То есть, только железнодорожная техника, — сказал Лаврентьев. — Учтём, будем прорабатывать этот вопрос. Но мы отвлеклись. Связь их с Колледжем доказана?

А Маша-то вскинулась — видимо, поняла, что за дела тут замешиваются. Слушай, Мария, слушай — может, поймёшь, что Бурденко тот ещё фрукт…

— Прямых доказательств во время допроса не выявлено. На вопрос, почему дважды пытались ликвидировать Волкова, получен расплывчатый ответ «по приказу». Скорее всего, исполнители и не знали этого.

— Тупик?

— С этим материалом — да. Материал отработан полностью.

Не знаю, поняла ли Маша смысл этой фразы — но я теперь точно уверен, что «некроманты» ликвидированы…

— Так. Тогда продолжим по теме Беленца и банды отдельно. Второй вопрос повестки, — продолжил Лаврентьев. — Мария Андреевна, что вы можете сказать о Соколове?

Похоже, Маша не ожидала вопроса. Удивлённо расширила глаза:

— Хороший парень. Немножко неуверенный, в общении робкий, но смелый.

Ага, видимо, вспомнила эпизод, когда Соколов с одним арбалетом помчался отвлекать супер-зомби…

— Умеет колдовать. Насколько хорошо — не знаю, но умеет. И, — Маша помялась, — вроде что-то необычное умеет, он в общежитии тогда чужое колдовство распознал.

— Это мы знаем, — кивнул Лаврентьев. — Он вам нравится?

Маша вдруг покраснела аж до корней волос. Ну да, прямой вопрос — прямая реакция.

— А это моё личное дело, — ожидаемо огрызнулась она.

Угу, если учесть, что Маруся была уже в паре переделок вместе с Соколовым, да потом он на рынке её обхаживал…

— К сожалению, не личное, — покачал головой Лаврентьев. — Вы знаете, что Соколов был в Анклаве во время убийства ключевого свидетеля?

Так… Что-то новенькое. Кого это ещё у нас убили в Анклаве?

Твою ж мать.

Рыбин же сказал тогда — «один белый», прежде чем умереть. А он не белобрысого ли Соколова имел в виду?

Меня опять продёрнуло холодом — и не от амулета. Похоже, мне это теперь вместо головной боли…

Соколов причастен к убийству Виталика?

— То, что он там был, не значит, что он кого-то убивал, — не задумываясь отпарировала Маша.

— А документы гласят, — начал Каращук, перелистывая какие-то бумаги, — что в ночь с 21 на 22 сентября Соколов и ещё один колдун вошли в здание Анклава, — он сделал паузу, поднял глаза на Машу и пояснил: — Соколов у нас под наблюдением как доверенное лицо ректора Колледжа. — Через четыре минуты произошёл взрыв, уничтоживший свидетеля, ещё через полторы минуты колдуны покинули Анклав.

Так в Управе всё знали с самого начала? Интересно, кого они в реальности «пасли» — Виталика или Соколова, или вообще обоих? Выходит, я тут рву задницу, чтобы разобраться в происходящем, а Управа попросту переставляет фигурки по шахматной доске…

Виталик мог остаться в живых. И двое работяг из моего подъезда могли остаться в живых. Может, и ещё кто-нибудь…

Но тогда не было бы доказательств.

Как же это мерзко, вашу мать…

— Видели, как он убивал? — хладнокровно прервала мои мысли Маша.

— Визуально нет.

— На нет и суда нет, — отпарировала девчонка.

— Вы смелая, это похвально, — кивнул Лаврентьев. — Но, увы, Соколов замешан в тёмных делах Колледжа.

— А вы в курсе, что Бурденко имеет возможность управлять поведением Соколова? — вдруг спросила Маша.

— Это было в отчёте по выезду с Власовым, — спокойно кивнул Каращук. — Но нет подтверждения, когда именно Соколов действует по своей воле, а когда — под принуждением руководства Колледжа. Так что, при всём уважении, снять с него лично подозрения — нельзя.

— Ну, Мария Андреевна, вы, в принципе, ответили на вопрос, нравится ли вам Соколов, — улыбнулся Лаврентьев. — Видим, что нравится, вы на его стороне. Судя по всему, он отвечает вам взаимностью. Как считаете — он пойдёт ради вас на конфронтацию со своим начальством?

О как ловко повернули! Неужто Управа хочет вербануть Соколова, используя Машу? М-да, вот какие подробности вылезают… Чего не сделаешь, чтобы добраться до Бурденки. Особенно после скандала с его замом Власовым.

— А вам обязательно использовать меня в своих шпионских схемах? — нагло поинтересовалась девчонка.

— Не обязательно, — пожал плечами Лаврентьев. — Но, согласитесь, что такая, как вы выразились, шпионская схема — отличная альтернатива тому, чтобы скучно вкалывать на ТЭЦ? Опять же, и Соколова можно попробовать вытащить из-под влияния опасных людей.

Вот суки, а. Прекрасно знают, на чём можно подловить Машу — да на том же, на что её пытался ловить Бурденко. Романтика, мать её… И да, не исключено, что Соколов сам по себе Управе нафиг не сдался — Бурденко им нужен, Бурденко.

А девчонка-то задумалась. И ведь совета ей не дашь, по крайней мере не здесь — наедине надо с ней поговорить. Поди пойми, что сейчас хуже — Управа или Колледж. Вот жил не тужил у себя в Патруле…

— Мне кажется, Мария не готова ответить прямо сейчас, — нагло вклинился я, чтобы перевести на себя внимание.

— Ну тебе, Волк, как крёстному виднее, — съехидничал Каращук. — Степан Василич, я предлагаю продолжить — пусть Мария Андреевна обдумает ответ.

— Хорошо, — кивнул Лаврентьев. — Сергей Михайлович, следующий вопрос к вам. Что вы думаете про наших союзников из Виковщины?

Глава 27. Среда, 27 сентября. Утро

Амулет стал ледяным.

Вот как просто. «Союзников из Виковщины».

Я даже не сразу сообразил, что он имеет в виду. Вот реально, как обухом по голове.

Так, Волк, думай, быстро. Что и откуда они знают? Расспрашивали Машу? Могли. Следили за мной, видели наш выезд? Тоже вполне может быть. Контролировали своими смартфонами во время совместного выезда — как раз то, о чём я думал недавно? Да раз плюнуть.

Хуже всего то, что я понятия не имею — что им известно. Сейчас Управа на шаг впереди меня, а то и на несколько — причём по всем фронтам. И у меня ощущение, что я бегу за приманкой, аккуратно раскиданной по тропе…

— А что с Виковщиной? — выбрал я максимально нейтральный вариант. Посмотрим, удастся ли раскрутить управовских на разговор.

Показалось, или Каращук откровенно ухмыльнулся?

— Ну как же. Вы же с Марией Андреевной ездили туда третьего дня. И сразу после этого исчезла проблема, которую списали аккурат на появление в лесу этой странной… семьи, — исключительно вежливо сообщил Лаврентьев. И смотрит, зараза — ждёт реакции. Выходит, все наши зигзаги, сделанные по окрестностям, ничего не дали. Ну да — они хороши, если слежки нет изначально. А нас отследили, скорее всего, именно потому, что знали — поедем. И КПП исправно сообщил о нашем выезде, и Кикино вполне могли подключить — мотоцикл, цвет известен… А ехать там, кроме Виковщины, некуда — не в Князево же, а для Крепости или Ладоги — слишком быстро обернулись.

Точно Управа на шаг впереди.

Твою мать, а случайно ли Хорошин сказал мне о том, что в Виковщину поедет боевая группа? Да ну, это уже паранойя — я ж ещё утром не знал, что зайду в Управу.