Личная сказка

Собственно, как потом выяснилось, собаку запустили туда всего одну…

***

Анна

Утро начиналось паршиво. Настолько паршиво, что просыпаться не хотелось. Хотелось помереть, не открывая глаз. В голове стучали тысячи маленьких наковален, а во рту пересохло Северное море. Эта Варравия на пару с Литарией не дают мне покоя даже с утра!

Я попробовала поднять веки, но почувствовала себя как чудище из сказки про ведьму и монаха: веки мне способны были поднять только злые духи. Потому что добрые добили бы меня на месте. Или хотя бы сначала принесли воды.

С веками не получилось, попробовала с руками. Еще хуже. Их будто намертво прибили к кровати. Отвратительное чувство беспомощности в купе с ощущением, что меня били всю ночь исключительно ногами, не позволило  пошевелить даже мизинцем.

Но самым страшным оказался стук. Стук в дверь прозвучал так, словно в висок ударила молния. Именно такое чувство было на уроках контроля силы, когда заклинание отскакивало в своего автора. Сейчас же я не была способна даже на самое простейшее заклятие, даже на искорку. Я просто хотела, чтобы меня добили прямо здесь и сейчас.

Но вместо этого снова раздался стук. Я попыталась что-то сказать, но язык наждачкой коснулся нёба и отозвался болью где-то в горле.

Стук повторился и дверь открылась. На пороге стоял немного взъерошенный, но до противного свежий Дмитрий. За этот цветущий вид мне жуть как захотелось запустить в него молнию, но заклинание спеклось на стадии вспоминания нужных формул.

– Что, хреново? – ласково полюбопытствовал он, без стеснения закрывая за собой дверь, подсаживаясь на мою кровать и протягивая мне не кружку, а целую бадью.

– Что это? – прохрипела не наследная царевна Сарривии, а грузчик из ближайшей торговой лавки.

– Рассол. Иначе будет мутить.

– Меня уже...

– Поэтому пей.

Я не в силах была подняться, и царевич бесцеремонно сгреб меня в охапку, усадил так, чтобы спиной я опиралась на его плечо и начал вливать в меня какой-то кошмар.

Сначала я отплевывалась и брыкалась, потом приняла мысль о скорой кончине, а затем почувствовала облегчение. Последние глотки выпила даже с видимым удовольствием.

– Только мне так плохо? – вопросила я, обращаясь скорее к мирозданию в целом, чем к царевичу в частности.

– Нет, если тебя это утешит, я выпил две таких бадьи.

– Утешило, – немного подумав, согласилась я. – А только мы так напились вчера? Эти двое где?

– Не поверишь, но спят.

– Как это – спят? – возмутилось мое высочество. – Мне тут плохо, а они спят?! – и я даже попыталась выпрямиться, дабы привести себя в подобающий недовольный вид, но не преуспела в этом славном начинании.

– Думаешь, если проснутся, тебе станет легче? – полюбопытствовал Дмитрий, осторожно придерживая меня за плечи.

– Не знаю, – буркнула я, без сил падая обратно на подушку. – Но я не хочу страдать одна.

– Можем пострадать вместе. Ведь именно поэтому люди вместе и напиваются...

– Слушай... – медленно, не желая быстро шевелить губами, ибо каждое движение отдавалось звоном в висках, сказала я. – А только я ничего не помню?

– Нет.

И до того ответ был незатейлив и прост, что я тут же ему поверила.

– Так эти двое что, всю ночь не спали? Тоже пили, что ли? – полюбопытствовала я после недолгой, а от того неловкой тишины.

– Вряд ли. Хозяин бы дал мне тогда три кружки.

– И то верно...

– Пошли поеди́м.

– Не-е-ет! Меня сейчас вывернет, – я попыталась спрятаться под одеяло, но царевич все так же бесцеремонно стащил его на пол, ухватил меня за пояс, перекинул через плечо и понес вниз.

– Ты что творишь?! – вяло отбрыкивалась я, не в силах оказать достойное сопротивление. – Я тебе что, девка из переулка?!

– Нет, всего лишь девица с бодуна, – ёмко описал всё Дмитрий и сгрузил меня за тот же стол, который смутно всплыл в памяти со вчерашнего вечера.

– И то верно, – не стала спорить я.

Мы тихо-мирно, как парочка в медовом месяце, завтракали, когда к нам подсели до безобразия выспавшиеся и отдохнувшие Платон с Русланом. Тишка довольной поступью ходил между столов и выпрашивал подачки у особо жалостливых посетителей жалобным взглядом. У не самых жалостливых – удивительно сподвигающим к щедрости рыком.

– А чего это мы такие кислые? Али не выспались? Али головка болит? – Платон так довольно улыбался, что кинуть молнией захотелось уже в него, но отвлекли принесенные служанкой булочки.

– И вот, вам просили передать, – она отдала Дмитрию конверт.

Чего-чего, а почты мы никак не ждали, потому сперва уставились на письмо с искренним чувством подвоха, а то и неминуемой гибели. Кажется, у нас с царевичем в голове пронеслись тысячи одинаковых мыслей: от «сыскная служба таки узнала!» до «за мной выслали отряд!». Но меньше всего мы ожидали следующего: