Личная сказка

– Ты? – мы с Дмитрием уставились на Анну, а мне показалось, царевич даже протрезвел. Но всего лишь показалось.

– Да зачем я тебе нужен? И как будем жить? Ты в Сарривии, я в Ростонде? По праздникам супружеские обязанности выполнять? – усмехнулся царевич, подливая себе ещё наливки.

– А мы построим дворец! – воскликнула Анна.

– Дворец?

– Да! Большо-о-ой! – и она так раскинула руки, что задела сидящего сзади неё мужика, ужаснулась и повинилась: – Извините, простите, я случайно! Я дворец хочу, понимаете!

И глупо захихикала.

Мужик буркнул что-то вроде «хотеть не вредно», и отвернулся, чем вывел Анну из себя. Она вскочила, стул медленно, будто нехотя, отклонился и с грохотом упал.

– Да! – с вызовом сказала она, обращаясь ко всем сразу. – Хотеть не вредно! Вредно не хотеть! Хочу дворец. Свой, собственный, чтобы отдельно от деда, и я там сама хозяйка. И мужа хочу, чтобы не в платья меня наряжал, а вместе на тренировки ходил! Многого я хочу?!

– Нет, только сядь, не мельтеши, – попросил Дмитрий, болезненно скривившись. – Руслан, усади её.

Я поставил стул на место и потянул царевну за рукав. Но не тут-то было, она ещё не выговорилась и продолжила вещать на весь зал:

– Вот все-е-е вы, мужики, такие! – собирательным жестом обвела она собравшихся. – Вам же что подавай? Милое личико и скромный румянец, такое всё изящное и трогательно-очаровательное… А что в ней трогательного-то? От жениха сбежала, с другим переспала, теперь вон сидит, ждёт, когда всё графство ей на блюдечке преподнесут! А то, что из-за неё уже почти война идёт, ей же плевать, она-то здесь подарочки принимает, вон сколько к ней на поклон народу сбежалось! Все бабы – стервы! Тьфу!

Анна громко сплюнула и также громко уселась на выдвинутый стул, совершенно не смущённая тем, что и себя причислила к оным. Дмитрий смотрел на неё с безразличным спокойствием, откинувшись на спинку и то и дело подливая себе наливки. Завсегдатаи в трактире привыкли к подобным выступлениям, потому выходка неизвестной девицы повеселила, но не более: каждый занялся своим прерванным делом.

 – Вот скажи, – теперь Анна шептала, и нам с Дмитрием приходилось прислушиваться. – Что ей в твоём дворце не сиделось? Только тш-ш-ш… а то вдруг услышат… вот чего ей не сиделось? Хотя… – она тоже налила себе ещё наливки и вместе со стаканом откинулась на спинку стула, размахивая им и проливая его содержимое себе на новую юбку. – Мужик, он, конечно, ого-го. Я думала, старикашка какой-то, а он прямо богатырь! Нет, ты не поду-у-май, – поспешила успокоить она насупившегося Дмитрия. – Ты парень красивый, я даже немножко влюбилась, но он соли-и-идный… Да, – уверенно кивнула она. – Именно. Солидный.

Помолчали. Дмитрий отчаянно боролся с сонливостью, от чего выглядел совсем уж тоскливо. Анна осушила свой стакан и теперь, обоими локтями опираясь о столешницу, поддерживала ладонями голову.

– Что теперь делать? – вдруг всхлипнула она.

Я честно старался держать себя в руках, но тут не удержался и закатил глаза. К бабушке частенько заглядывали бабы из близлежащих деревень, требуя исцеления и тела, и духа. Тело исцелялось быстро, всего парой отварчиков, с душой же было сложнее – приходилось доставать бабушкины запасы и выслушивать жалобы на судьбу, мужа, детей, соседей, подруг и весь остальной белый свет. Последовательность была примерно одинаковая: сначала жалобы, потом громкие просьбы, затем – вопросы без ответов.

Оказывается, что деревенская девка, что наследная царевна – все женщины одинаковы.

– А что делать? – подал голос царевич. – Давай поженимся.

– Чего-о-о? – вместе подскочили мы с Анной.

– А что? – проговорил Дмитрий, чуть приоткрывая заспанные глаза. – Ей можно выходить замуж за кого хочется, а мне нельзя?

– Нет, – упрямо мотнула головой царевна. – Я хочу за того, за кого захочется мне.

– Я не подхожу? – полюбопытствовал царевич, с обидой смотря на пустое донышко стоящей на столе бутылки.

Но ответить Анна не успела – уснула прямо на столе.

– Ну вот… – вздохнул Дмитрий. – А я ведь и правда… А, ладно… – махнул он рукой, позвал трактирщика и, пока тот шёл, тоже уснул за столом.

Когда подошёл хозяин, я лишь развёл руками.

IV

Проснулся я от того, что по комнате кто-то ходил. Странно, что Тишка, дрыхнувший у меня в ногах, ни ухом, ни даже носом не повёл, хотя незнакомец явно что-то искал. Когда силуэт склонился над дорожной сумкой Платона, я стянул со штанов пояс, бесшумно сполз с кровати и в один прыжок оказался рядом с непрошенным гостем… а потом так же быстро оказался прижатым к полу с ножом между ухом и шеей.

– Торопишься помереть? – полюбопытствовал Платон, убирая нож, но по-прежнему больно прижимая меня к полу.

– Откуда я знал, что это ты! – было больно, досадно и обидно, но теперь спокойно.

– Даже если не я, – он отпустил меня и помог подняться, – если грабитель не зарубил тебя сразу, значит, ты ему не нужен, а любая безделушка не ценнее твоей жизни, поэтому пусть бы покопался и ушёл так же, как и вошёл.