Личная сказка

На границе то графство стояло, кольцом недругов окружённое,

и немало ещё горя принесло землям восточным.

Знали бы правители, какая беда грядёт,

не спускали бы ока зоркого с этих земель окаянных.

Сказания о Восточном крае

I

Анна

Литарск образовался около двух десятков вёсен назад, когда молодой, но жестокий воевода был отправлен подальше от столичного града Варравии. За эти двадцать лет маленькое поселение разрослось сначала до приличной деревни, а потом и вовсе отгородилось рвом и крепостной стеной, за которой быстро вырос замок.

Воевода ушёл из царской армии громко и недовольно, забрав всю свою дружину. Начинать честную жизнь на новом месте оказалось делом непростым, а потому был выбран путь наименее сложный и наиболее выгодный – грабежи. Убийствами дружинники грешили редко, не увлекаясь, но исправно запугивали всю округу особо изощрёнными способами.

Одной дружины для сеяния страха было мало, поэтому пришлось подчинять себе всех местных разбойников, которые, кстати, уставшие от деления власти, охотно подчинились, готовые выполнять указы нового главаря.

А командовать воевода умел. Поначалу, отправляя долю от награбленного варравскому царю, он обеспечил себе неприкосновенность со стороны армии и власти. Варравия богатой никогда не была: зажатая между двумя исполинами, находясь на самом севере Соединённых царств, она служила чем-то вроде перевалочного пункта идущих с севера и северо-востока караванов. Имея выход в море, Варравия неплохо зарабатывала на морской торговле, но поговаривали, что в Северных водах есть свой Разбойник.

Тем не менее, долго оставаться в услужении у Варравии гроза Приграничья не собирался. Оградив Литарск и разослав своих людей во все концы, бывший воевода объявил себя графом Литарским. Перечить никто не стал – Варравия всё ещё рассчитывала на часть доходов от награбленного, а остальные страны не вмешивались в чужую внутреннюю политику. Правда, сначала участившиеся, а потом и вовсе ставшие обыденностью нападения разбойников на купцов заставили возмутиться Ростонд, Сарривию и даже Павланию, но это ни к чему не привело. Попасть в Ростонд и богатый речными путями Близгорск можно было только через Варравию и самопровозглашённую Литарию, поэтому приходилось мириться с опасностью и вооружаться до зубов, а то и до макушек.

Таким образом, наёмники в этой части Соединённых царств стали такими же привычными, как разбойники, даром, что особо друг от друга не отличались.

– Как лестно ты, однако, о своей братии, – приподнял бровь Дмитрий, до этого внимательно слушающий рассказ Платона.

– Мне правда глаза не колет, – лишь хмыкнул тот. – И среди нашего брата паскуды встречаются, готовые за двойную плату сначала наняться в охрану, а потом сдать нанимателя первой же своре.

Мы медленно, но верно приближались к видневшемуся впереди замку. Платон делился сведениями скорее от нечего делать – мы с Дмитрием кое-что и так знали, а Руслану было всё равно, что слушать.

– И ваш князь Близгорский не возмущается, что на дорогах такое творится? – удивился царевич.

– Возмущается, конечно, – обиделась за брата я, но Платон меня перебил.

– А толку-то? На близгорской земле разбойники носа не показывают, там своих хватало… до поры до времени…

– Хватало? – приподнял брови Дмитрий.

– Ну… методы знать надо. Избавляться от погани всякой, – уклончиво ответил Платон.

– Это ж какие такие методы?

– А это ты у князя в следующий раз спросишь, если дома его застанешь. Он дороги на своих землях обезопасил, а охранять все тракты Приграничья слишком дорого.

– Конечно, а люди пусть гибнут и терпят убыток…

– Слушай, высочество, – остановил его Платон. – Я понимаю, у тебя образование и всё такое, но неужто со стороны Ростонда тракты охраняются, а безопасность превосходит принятые меры Сарривии.

– Мальчики, прекращайте спорить, – я вклинила Веду между конями двух мужчин, буравящих друг друга взглядами.

Моя лошадка сразу почувствовала себя вождём нашего маленького отряда, горделиво подняла голову, бросила два косых взгляда на сородичей и презрительно фыркнула, мол, сами, что ль, не понимаете, нельзя сближать этих двух человеков, а то ненароком подерутся, а вам потом их помятых на своём горбу тащить.

Кони меланхолично отвернулись и отошли чуть в стороны, дабы не тереться боками о мои стремена. Теперь мы занимали всю серёдку большака, на который вышли с лесной тропы, а Руслан плёлся позади, пока Дмитрий благоразумно не притормозил, равняясь с мальчишкой.

– Что ты к нему привязался? – прошипела я, вплотную пристраивая Веду к коню Платона. – Мало нам неприятностей, ещё и ты норовишь жизни поучить.

– А кто вас, кроме меня, научит, выс-с-сочества, – ухмыльнулся он. – А царевич твой чересчур всё идеализирует, ему ещё учиться и учиться…

– Слов-то каких понабрался, – буркнула я. – «Методы», «идеализирует». У купцов всяких заморских выучил? Он, между прочим, наследник, и знает не меньше тебя, если не больше.