Рай: правила выживания

— Мелкая, давай, ты потом поплачешь? Мне надо твоего дружка оформить, капитану доложить, да ещё этот ваш… Начальник на вызов не отвечает…

Я вцепилась в него и второй рукой. Сейчас всё отошло на задний план, даже гадское задание секретчиков, мне было просто страшно отпустить мужа даже на миг… Спокойно, Мария, это гормоны. Причём даже не твои. Соберись!

— Как зовут-то хоть тебя? — спросил Андрей.

— Ма-ша, — сиплым шёпотом ответила я.

Гадёныш хорошо так меня придушил, старательно…

— Маша… Хорошее имя, — сказал Андерсен. — Жену мою звали Машей…

И зачем он сейчас про это вспомнил? Ей-ё, себя вдруг стало так жалко… Будто я и в самом деле умерла… Не реветь, Мария!

Я собралась и разжала пальцы. Муж тут же встал и начал говорить в браслет-коммуникатор:

— Девчонку в медотсек, недоноска оформляем на нижнюю палубу. Да, до конца полёта. Что у Двинятина? Ах, не что, а кто? Ну, понятно, понятно. Сейчас зайду, пообщаюсь приватно.

Адреналиновое море как-то резко обмелело, и я смогла осмотреться. Серов лежал безмятежно, словно решил уснуть. И только наливавшийся на подбородке синяк говорил о нокауте. Что-то мне во всём этом не нравилось… Вот что? Ладно, потом.

В дверном проёме замаячил Юджин, осторожно подхватил меня под руку и поднял с колен. Он в экипаже выполнял и обязанности медика.

— Идти сможешь?

Я кивнула.

— У неё там синяки на шее, говорит с трудом, — сказал муж. — Ну, дальше сам разберёшься.

— Разберусь, — ответил тот, выводя меня в коннектор.

В медотсеке меня подключили к боту-диагностику, Юджин убедился, что непоправимого вреда здоровью нет, выдал мазь от синяков и спрей для горла, вколол обезболивающее и перевязал растянутое запястье.

— Останешься тут до выхода из прыжка, — велел он.

Я отчаянно замотала головой. Воспользовалась спреем и, наконец, смогла нормально говорить:

— Я в порядке, о себе позабочусь, можно вернуться в каюту?

Юджин с сомнением посмотрел на меня, но разрешил.

— Ладно, пошли, провожу, мне всё равно по протоколу надо этого… твоего… осмотреть.

Вот это очень правильно, потому что вдруг (после обезболивающего) до меня дошло. То, что казалось мне странным. Слишком спокойные поза и лицо Серова. Я видела много нокаутов, и много людей без сознания. И ещё я видела много трупов. Ей-ё! Нет, он был жив, муж проверял наличие пульса — как раз когда Юджин меня уводил!

— Пойдём скорее, — попросила я. — Мне кажется, парень был не в себе.

— А в ком? — без тени иронии спросил Юджин.

— Я не знаю, может, сенсетик некачественный принял, но Аркаша… он не мог!

— Сидром жертвы? — вполголоса пробормотал медик, но шаг ускорил.

А я вдруг поняла, что Серов… что он на самом деле никогда бы не смог поднять руку на Машу. Хоть в разговорах и проявлял агрессию, но что такое слова?

Мы успели вовремя. Аркаша лежал на полу в той же позе, над ним стояли и ругались муж и Двинятин. Юджина они пропустили, а меня — нет.

— Мария, как вы это объясните? — сердито спросил Двинятин.

— Как последствия своих необдуманных действий, — чётко ответила я. — Не учла один важный момент.

Оба уставились на меня, как на новейшую модель гигатрона. Пришлось похлопать ресницами, смягчая эффект.

— Маша, — спросил муж, — ты хорошо себя чувствуешь?

— Да. И прошу прощения, что сразу не поблагодарила за вашу своевременную помощь. Мы можем поговорить?

Муж кивнул, продолжая внимательно смотреть на меня.

— Именно этого я от вас и жду! — воскликнул Двинятин. — Расскажите, наконец, что случилось?

Тут на коммуникаторе мужа пискнул сигнал вызова. Оказалось, что Кейст требует отчёта. Не только от него, от меня тоже.

— Я пойду с вами, — жёстко сказал Двинятин.

Муж пожал плечами, и мы двинулись в капитанский отсек. Краем глаза я отметила, что Юджин показал мужу два пальца, и тот кивнул. Это хорошо, значит, ему нужны два бота для транспортировки Серова. Сначала, я надеюсь, в медотсек.

Кейст ждал нас в небольшой каюте, служившей ему, видимо, кабинетом. Жестом предложил нам сесть и сел сам. Кивнул Афонасьеву, показывая, что готов слушать.

— Через девять стандартных минут после выхода из прыжка бортовой ИИ зафиксировал активность в каюте…

— Марии Петровой, — небрежно подсказал ему Кейст.

— Ещё восемь минут спустя она открыла дверь и впустила агрессивно настроенного студента Серова, который… — муж запнулся и продолжил резко и зло: — Недоносок стал её душить, потом собрался насиловать. Я вмешался, девушке оказана медицинская помощь, после осмотра Юджина подонка изолируем на нижней палубе.

— Но… этого не может быть! — вмешался Двинятин. — Мария!

— Продемонстрировать запись? — холодно поинтересовался Кейст. — Хотя версию Марии я тоже послушаю с интересом.

— Всё было так, как рассказал, — я запнулась, — капдва Афонасьев. Но я тоже считаю, что Серов не способен причинить вред женщине. И прошу провести тщательное обследование на сенсетики и химию.

Кейст хмыкнул, муж опять посмотрел чересчур внимательно, а Двинятин — как всё на тот же гигатрон.

— Это всё?

— Нет, — ответила я. — Хочу поговорить с ним, когда придёт в себя. Возможно, что изоляция не потребуется.

— Маш, какая-то ты… странная жертва, — сказал муж.

— Да какая ж она жертва? — опять хмыкнул Кейст. — Это тебя днём в навигаторской не было.

И посмотрел — со значением. Стопроцентный секретчик!

— Просьбы Марии выполнить, до выхода из прыжка каюты пассажирского отсека заблокировать, наблюдение продолжать. Все свободны.

— Подождите! — воскликнул Двинятин. — Экспедиция под угрозой срыва! Мне нужна связь с Проскуриным!

— Сожалею, — холодно ответил каперанг. — Мы в гиперпространстве. Связи нет.

— А можно мне каюту не блокировать? — кажется, вернулись Машины рефлексы, или это горло болеть перестало?

— Можно, — ответил Кейст. — Обеспечить Марию стандартным переговорником на частоте экипажа. Секретность по коду А1. Вам понятно или объяснить?

— Понятно, — ответил Двинятин.

Ну, и я кивнула. Невзлюбил меня каперанг. Что, впрочем, вполне взаимно. Но я всё равно чуть задержалась в его кабинете, и когда муж с Двинятиным вышли, спросила в лоб:

— А вас о секретности не предупреждали?

— Плевал я на вашу секретность, — с отстранённым выражением, противоречащим словам, ответил он. — У меня своё начальство и свой приказ — доставить некую спец. сотрудницу на некую планету в целости и невредимости. А если эта спец. сотрудница будет осложнять мне работу, использовать любые способы для её защиты.

— Палить-то зачем? — стояла на своём я. — Теперь и капдва, и начальник экспедиции уверены, что я суперагент!

— Девочка, какой из тебя суперагент? — искренне удивился Кейст. — Сама спалилась, сказать, почему? Пороли тебя в детстве мало.

— Физические наказания запрещены Конституцией, — автоматически оттарабанила я.

— Вот. Я как раз об этом, — устало ответил каперанг. — Иди за переговорником. Да, Афонасьева — не трожь. У него жена недавно погибла, тоже была… суперагент.

А ведь он прав… В том смысле, что я… палюсь сама, забывая о том, что некоторые вещи Маша Петрова просто не может знать в силу возраста и жизненного опыта.

И за мужа переживает искренне, и, похоже, с первой оценкой я ошиблась. Может, и не секретчик.

— Спасибо, — сказала я и вышла из кабинета.

Парень — тот самый, имя которого всё забывала узнать — выдал мне браслет-коммуникатор и проводил до каюты. Там было пусто и чисто. Спать не хотелось, рука не беспокоила, и я наобум открыла последний просмотренный файл. Дневник Аркадия Серова. И увидела в нём новую запись: "Не успокоишься, Сетмауэр — следующий".

Ну, вот ты и попался, мой аграрный академический гений. Это в биологии я — ноль без палочки, а в технологии вполне соображаю. И уж отследить, откуда отправлено сообщение, смогу на раз-два. Задача ещё больше упрощается тем, что после девяти все были в своих каютах, а дневник Серова я закрыла как раз перед прыжком.