Адаптатор

Глава 2

Проснувшись, Виктор обнаружил, что дочь лежит на краешке кровати, обнимая его руку. Давно она так не делала, так как он либо запирал дверь, либо приходил вонючим и пьяным. Переволновалась, бедняжка. Он погладил ее по голове и наконец-то осознал, что он дома. Давно он не чувствовал себя так умиротворенно. Ни в лесах, где прятался от мутантов. Ни в покинутых людьми домах. Ни в безопасных зонах Башни. И даже не в том огромном и роскошном фантастическом особняке, который у него был как у одного из лучших гладиаторов.

Правда, сейчас он видел и недостатки, о которых уже давным-давно забыл — время стирает неприятные воспоминания, оставляя только хорошие. Пожелтевшие от старости и местами обветшавшие, безвкусные, по его мнению, обои, некогда золотого с завитушками, а сейчас неприятного коричневого цвета. Их выбирала еще Наталья — она всегда стремилась к богатству. Даже если это лишь подделка под него. Об этом говорила и якобы позолоченная стеклянная люстра под хрусталь. Виктор до сих пор помнил, каких усилий стоило снимать ее и промывать каждую висюльку с мылом от пыли. Сейчас же она была совсем запыленная и непонятного тускло-серого цвета. Да еще и несколько «висюлек» где-то потерялось. Дубовый обшарпанный шкаф лишь дополнял ущербность обстановки. Хотя, к слову, вот он был настоящим — его отдала в дар теща, хотя, как он понимал теперь, она просто хотела избавиться от «раритета», который еле поднимали четыре неслабых грузчика. Кровать тоже была не в меру роскошная и с каким-то крутым таиландским матрасом, который давно продавился.

Но тут его взгляд зацепился за наличники, на которых маркером были начерчены линии с указанием возраста — два, три, четыре, пять, шесть и семь лет. Ох, Наталья ругалась, когда Виктор измерил их дочь и отметил ее рост. Мол, мы же должны жить бохато! А ты тут все испоганил! Но счастливому отцу было плевать на это, в его семье всегда так измеряли детей, и в квартире его матери до сих пор на двери есть старые отметки его роста и роста погибшего в лихие девяностые брата — упал на арматуру, играя на стройке. Сдавая квартиру, Виктор всегда говорил, что жильцы могут менять что угодно, но оставить именно эти наличники. Одна семья, которая до сих пор снимала квартиру (благодаря этим деньгам, Аня даже с пьяницей-отцом могла не голодать и не испытывать нужду в необходимых вещах) поступила элегантно — вписала эти наличники отдельно прямо посреди комнаты. За это Виктор был им благодарен и даже сделал небольшую скидку.

Также из-за трельяжа виднелись детские рисунки. Однажды Наталья не уследила за Анной, которая игралась с фломастерами, и вскоре прямо на новых обоях появились детские рисунки — бумага-то кончилась. Тогда Виктор в первый раз чуть не подал на развод — женщина замахнулась на дочь, собираясь ее ударить, но он, к счастью, успел это предотвратить и предложил просто загородить рисунки. Тогда его розовые очки еще не до конца были разбиты, и он, как и многие другие на его месте, пытался найти жене оправдания. Что она устала, что у нее депрессия, что нужно просто пережить этот период. Виктор пробовал поговорить с ней об этом, но жена всегда либо замыкалась в такие моменты, либо устраивала истерики. Теперь-то он понимал, что она надеялась на сладкую жизнь на курортах, а не на воспитание ненужной для нее дочери.

Повернув голову вправо, он увидел деревянную тумбочку со стоящей на ней пепельницей — причиной такого резкого пожелтения обоев. Он уже успел забыть, когда последний раз курил, так как сигареты в постапокалиптическом мире были на вес золота и найти их было нереально, а галактические аналоги — совсем не то. Хотя основная проблема была в другом, в его способностях. Его тело адаптируется к любому яду, а именно так оно воспринимало сигареты, алкоголь и наркотики. Хорошо хоть естественных гормонов это не касалось, иначе Виктор мог не только перестать чувствовать что-либо, а вообще умереть.

Осторожно высвободив руку из плена и стараясь не разбудить Анну, Виктор отправился на кухню. Такую же приторно-псевдороскошную в стиле какого-то там барокко. В этом он никогда не разбирался, ему больше нравился минимализм и хайтек. Он открыл холодильник — наверное, единственное, что здесь выбирал сам. Внутри было не так плохо, как он ожидал, все же отправлять десятилетнюю девочку за продуктами для себя и взрослого мужика даже пьяный разум Виктора не мог себе позволить. Поэтому каждые выходные он его нагружал по полной полуфабрикатами, яйцами, молоком, мясом и всем остальным необходимым.

Так что, взяв сразу четыре яйца, сосиски, бобы, бекон и ветчину, он решил сделать сытный английский завтрак, ну или его подобие. Он не помнил, где у них сковородки, но по логике они должны были быть внутри давно не использовавшейся по назначению духовки, так и оказалось. Сначала на сковородку полетел бекон, отдавший жир и поджарившийся до хрустящей корочки. Выложив его на тарелку и сглатывая слюну от аппетитного аромата, он закинул нарезанную кубиком ветчину. Стоило той поджариться, он разбил в сковородку яйца, после чего посолил и поперчил их от души. Ох, как он давно не видел земной еды! Не сказать, чтобы в галактике была хуже, просто ностальгия есть ностальгия.

— Папа?! — удивленно спросила Анна, ее разбудил запах еды, и она с удивлением увидела своего отца, который, сняв с огня сковородку, нарезал готовую яичницу. Она не могла припомнить, когда это он готовил сам что-то кроме покупных котлет и пельменей. Да и это было нечасто.

— Аня? Уже проснулась? — улыбнулся ей он, с трудом оторвав взгляд от ее лица.