Адаптатор

— Мы не принимаем вызовы от детей. Передай трубку взрослому, — ответила раздраженно женщина.

— Но тут больше никого нет! Пожалуйста, приезжайте, наш адрес…

— Я еще раз повторяю: мы не принимаем вызовы от несовершеннолетних. Выйди на площадку и попроси соседей, — голос женщины стал еще более раздраженным. — Все, у меня следующий звонок, не занимай линию… — Бип… Бип… Бип.

Короткие гудки отдавались в груди девочки. Она не выдержала и разревелась. Более взрослый ребенок может быть и поступил бы так, как сказала равнодушный диспетчер. Вышла бы в подъезд и подняла всех на уши в два часа ночи. Но для Анны это было слишком, она всегда считала, что «Скорая помощь» обязательно приедет, а ее так грубо послали. Кроме того, она боялась и смущалась поднимать соседей, половина из которых были грубыми и равнодушными людьми. Из-за того, что она не знала, что делать, девочка и заплакала. Пришла в себя только минут через пять, как раз когда крики отца прекратились. Это-то ее и отрезвило. Анна побежала в его комнату и увидела, что он неподвижно лежит в окровавленной кровати.

— Папа, не умирай! — у девочки началась натуральная истерика. — Слышишь! Не умирай! Не уходи, как мама!

— Так это не сон? — теплая, пусть и грубая от работы плотником рука погладила голову Анны по тому, что осталось от некогда ее шикарных волос. — Это действительно ты?

— Папа? — девочка с удивлением посмотрела на отца.

Несмотря на засохшую под носом кровь, его постоянные мешки под глазами рассосались. Заплывшее водянистое лицо разгладилось, некогда постоянно виноватый взгляд был полон силы, надежды и… невероятной любви. Даже пять лет назад он не смотрел на нее ТАК! Это был взгляд человека, некогда утерявшего самое важное и любимое для себя, цель для жизни, и вдруг вновь обретшего.

— Анна, Аннушка, моя любимая, — видно было, что он превозмогает сильнейшую боль, но все равно сел, чтобы смочь ее обнять. — Родная моя.

— Папа, хватит, — отбившись от плачущего отца, который исцеловал все ее лицо, сказала она. — Ты в порядке? У тебя кровь! Я звонила в «Скорую», но…

— Они сказали позвать взрослых? — хмыкнул Виктор и поморщился от головной боли.

Когда он выпускал самореплицирующиеся наниты, то был готов к смерти. Точнее, не так, со дня смерти дочери он уже был мертв. И только желание наказать виновных в ее смерти ублюдков заставляло его жить. А когда он практически всех нашел и убил, появилась Башня, за прохождение которой обещалось исполнение любого желания. Виктор и тогда в это не особо-то и верил, но тот факт, что два выживших ублюдка отправились именно в нее, заставил его тоже начать восхождение.

Тогда еще ни он, ни кто-либо другой не знали, что все беды Земли, свалившиеся тогда, как и сама Башня, — это все огромное галактическое шоу. Все их смерти, трагедии, предательства были лишь на потеху публики. Инопланетяне прибыли не захватывать их ресурсы и не помогать, они оказались слишком уж человечны и прибыли поиздеваться над ними. Посмеяться над отсталой по их меркам цивилизацией. Для них человечество было хуже и ниже, чем для современно европейца какой-нибудь папуас-каннибал. Пройдя всю Башню, Виктор стал гладиатором — одним из популярных в галактике бойцов, которые устраивали охоту уже на других планетах или сражались между собой. Все это было для воскрешения дочери. Но это был обман. Впрочем, Виктор знал это, и его желанием было отомстить.

Он исполнил свое желание, будучи готовым никогда больше не увидеть света. Для этого он связался с организацией, состоящей из таких же пострадавших от Империи Мейкет разумных. От них он и получил нанороботы, и они же помогли ему выделиться настолько, что он смог добиться аудиенции у самого Императора. Виктор догадывался, что за этой организацией, название которой в переводе на русский — «Месть», стоят другие государства. Но ему было плевать. Они использовали его, а он использовал их — самая лучшая и честная сделка. Но кто бы мог подумать, что, умерев, он откроет глаза в своей же комнате?! Сначала он подумал, что это иллюзия, но нахлынувшие за двадцать лет воспоминания, которые его чуть не убили, заставили пересмотреть эту идею. А искать причины и мотивы он перестал, увидев Анну. Какая разница, ад это, рай это или его способности развились настолько, что для выживания отправили его душу, сознание или что там у человека в прошлое? Главное, он жив и его дочь рядом.

— Да, сказали позвать соседей. Но я… Прости, пап, я так испугалась… — девочка вновь заплакала, и Виктор вытер ее слезы рукой.

— Не плачь, Анечка. Теперь все хорошо.

Головная боль отступала неестественно быстро. Все знания Виктора говорили о том, что при такой перегрузке мозга он определенно схлопотал инсульт. Подобное бывало у перетрудившихся псиоников, в особенности телепатов. После такого обычно отходят очень долго и не всегда без последствий даже с галактическим уровнем медицины. Он посмотрел на бледный шрам на своей ладони — последствие капнувшего горящего гудрона в детстве. Он потихоньку рассасывался. Виктор понял, что перенес часть своих способностей — совсем мизерную… Если не знать, что это за способность.

— Ложись спать, я сейчас все тут приберу.

— Не надо, тебе же плохо. Я сама приберу, я всегда так делаю.

Сердце мужчины кольнуло. Он уже почти забыл, насколько бесполезным и плохим был отцом. Дети не должны превращаться в слуг своих родителей. Они должны играть, гулять с друзьями, радоваться, а не стирать обоссанные штаны пьяного отца. Да, Аня ни разу ему не сказала, что чем-то недовольна, но от того было еще больнее. Лучше бы она кричала, обвиняла, говорила, что ненавидит своего отца, чем смотрела на него любящим и щенячьим взглядом. Он не заслуживал такой дочери.

— Нет, надо.