Страница 7 из 19
– Лиз, ты в последнее время странная… – Она уставилась на меня зелёными глазами. Женька красивая и весёлая. Стремительная, у неё в руках всё горит. Моя прабабка про таких говорила: «Спорая». Как её муж мог с ней развестись?.. – Ты влюбилась. – Она не спрашивала, а утверждала. – Рассказывай.
Я не знала, что рассказывать.
«Ко мне по ночам во сне приходит огромный волк, которого я зову Вольфрамом за его волнующий баритон. Он превращается в двуногое чудовище, мы гуляем по лесам и рассуждаем о философии, астрономии, физике, поэзии и музыке. В последний раз его очень увлёк закон Ома. А когда не рассуждаем, то собираем землянику или купаемся в морях под луной. И не всегда от нашей Земли».
Женька работала в страховой медицине и знала моего папу. Я боялась, что эта история тут же получила бы нежелательное продолжение.
– Пока не о чем рассказывать, Жень. Мы едва зна-комы.
– Как «не о чем»? ФИО, возраст, прописка, диплом, оклад. Внешность. Семейное положение.
И тут я задумалась над семейным положением Вольфрама.
«Уважаемый волк, вы женаты? А как поживает ваша волчица? Ах, развелись? Скольким щенкам алименты платите? Всего пятнадцати? М-м… А сорок четыре выросли…»
Это – что касается волка. А что касается чудовища…
«Уважаемое чудовище, будьте любезны, просветите, пожалуйста: чудовищам можно жениться? Только на чудовищах или ещё на ком? И кто у них рождается? Неужели чудовища?!»
– Не женат, конечно. Это один наш клиент, вернее, его зам. Лет сорок пять. Брюнет. Симпатичный. Глаза жёлтые… Хорошие зубы. Но в наших отношениях всё так зыбко… И неясно…
– Сорок пять? Он не староват для тебя? Семнадцать лет разницы. Отношения далеко зашли? – не унималась подруга. Страховщики – они конкретные.
– Недалеко.
– Как хоть зовут твоего зыбкого и неясного?
– Вольф…
– Вольф?! Серьёзно?
– Да. А что? Как Мессинга. У Жириновского так папу звали.
– Он еврей?
Волки бывают евреями? У них вообще есть национальность?
– Не знаю.
– Богатый? – не унималась Женька.
Волки – богатые? Лапы, уши, хвост и никакой кредитной истории. А чудовища?
– Ну… Небедный.
– Главное – приличный бы был. А там назовешь сына Вовой – и о’кей.
В пятницу вечером я задержалась на работе (Люся заказала кафе на восемь тридцать) и, расправившись с делами, поползла к краю московской карты.
Навигатор каждые пять минут менял маршрут, предлагая микроавтобусу, в который я села у конечной станции метро, развернуться через две сплошные, броситься наперерез скорому поезду или перемахнуть через овраг. Но пункт назначения стабильно сигналил клетчатым флажком, обещая, что как угодно: через железную дорогу, овраги, наперерез потоку машин, – а я до него доберусь. Гораздо больше навигатора нервировал пассажир, усевшийся напротив. Из-под жёлтой бейсболки он сверлил воздух между нами взглядом, полным ненависти. Хотелось спросить: «Мы знакомы? Вы меня с кем-то спутали? Чем она провинилась перед вами? Обсчитала, недовесила? Бросила? Или уходить не хочет?»
Слава богу, он вышел раньше. Я успокоилась.
– Кому «Гаражи»? – водитель покосился на пассажиров в зеркало заднего вида.
– Извините, здесь есть кафе?
– Где-то было, – туманно ответил он.
Автобус уехал, а я осталась на пятачке возле глухой стены, за которой теснились крыши «ракушек». Впереди, за пустырём, маячил серый жилой массив. Какое тут может быть кафе? «Гвоздь и покрышка»?
Проклиная эгоизм и бездушие разведённых женщин и водителей маршруток, а также глупость женщин незамужних, поплелась к домам. В середине пустыря я почувствовала… Что-то неосознанное и опасное, холод в груди, беспричинный укол страха.
Оглянулась. Никого. Прибавила шагу. Ещё раз оглянулась. Когда он вынырнул из-за куста, я побежала по утоптанной тропинке, как не бегала никогда в жизни. Сердце бухало в горле, но против высокого жилистого типа в кроссовках девушка в юбке и на каблуках не имеет ни малейшего шанса.
И спрятаться негде!
Колючие ветки хлестали по ногам, одна сильно ударила по щеке. До домов было метров двадцать. Я уже видела оскал отвратительной ухмылки на заросшем лице, до половины скрытом жёлтым козырьком. Заорала, срывая голос. Вдруг… Движение сзади. Послышался рык, звук глухого удара и треск. Повернула голову. Мелькнули ноги в кроссовках, исчезающие в густой траве: кто-то утащил тело маньяка с дорожки. Именно тело, оглушённое или неживое, потому что он вообще не дёргался. Через мгновение рядом стоял волк.
– Зачем вы ходите одна по опасным безлюдным местам? А, сударыня?
Меня начало трясти. Обхватив шею волка, я прижалась к нему, рыдая.
– Он бы убил меня, Вольфрам. Он бы точно убил! А сперва… замучил бы!
– Ну-ну-ну! – волк подбирал языком слёзы с моего лица. – Всё позади. Уже нечего бояться.
– Вы – мой спаситель! – шептала я. – Вы самый лучший волк на свете! Самый верный друг. Я так люблю вас!
Он облизывал мне руки, поскуливал и щурил жёлтые глаза. Но старался быть строгим:
– Вы ужасно выглядите, Симона. Смотрите, лохматая. Юбка – в репейнике.
Вокруг стремительно темнело. На праздник развода я безнадёжно опаздывала. Ну и фиг с ним! Я была счастлива, обнимая его мощную шею, гладя острые уши, почёсывая внушительную холку. Я бы с удовольствием никуда не пошла от моего волка.
– Туфли в грязи, – ворчал он. – Ещё и чулки порваны. Вас не пустят в приличное общество.
– Какой вы красивый, Вольфрам! Какой мужественный! Давно хотела сказать: ваша шерсть дивного оттенка! На конкурсе волков вы бы непременно получили медаль. Или даже две.
– В искусстве лести вы преуспели, Симона. Осталось научиться не попадать в истории.
– Я же знаю, что вы меня спасёте!
– Вас невозможно ругать. – Он вздохнул. – Но учтите, я вами недоволен.
В несколько прыжков он отнёс меня к кафе. Оставил в палисаднике за кустами жасмина и лизнул на прощанье щёку.
Войдя в шумный зал, я поискала знакомые лица. Вместо приветствия Люся демонстративно постучала ноготком по часам, выклянченным у мужа, теперь уже бывшего, на прошлый день рождения.
– Ну, и почему мы так рано?
И тут уж я предстала перед всей компанией в полном блеске: репьи, рваные колготки, грязные туфли. Оцарапанная щека. Мне и внутрь-то удалось попасть, потому что на входе не было ни охранника, ни администратора.
– Что с тобой? В лесу заблудилась?
– От маньяка убегала. Я не шучу.
Видимо, выражение моего лица не располагало к насмешкам: они стихли очень быстро.
– Где ты его раздобыла?..
– На пустыре.
– На каком пустыре?
– Через который шла от остановки «Гаражи».
Она собралась открыть рот, но я уже достала телефон и показала сообщение с номером автобуса и названием остановки.
– Во-первых, «Гаражи-2», и это не тот автобус… – начала Люся.
– Другого ты не прислала.
Она сидела с недовольным лицом. Извиняться Люся не умела.
Я спустилась в дамскую комнату, за мной побежала Женька.
– Лиза, что случилось? Маньяк?! Правда?
– Да.
– Лиза…
– Я убежала.
– Господи! Ты не поранилась? Кроме царапин.
– Нет, не волнуйся.
– Пойду попрошу аптечку, тебя нужно обработать. На руке – ссадина, на щеке… Ой, и на лбу.
– Я и не заметила…
Пока она бегала, я выбросила рваные колготки, вымыла туфли, причесалась. Припудривая лицо со слизанным макияжем, застыла перед зеркалом. После всего произошедшего мои глаза сияли, а губы норовили сложиться в улыбку. Что со мной? Я правда влюбилась? В волка?..
– Ты в полицию не будешь обращаться?
– Нет, не буду. Жень, мне кажется, там какие-то ребята его… поймали. Только не говори никому.
– Ну и слава богу! Тебе, может, лучше домой поехать? Давай такси вызову.
– Ну уж нет. Пошли кувшин проедать.
Люся в мою сторону старалась не смотреть. Я сгребла в тарелку остатки салатов и закусок – проголодалась неимоверно – и схватила последний жульен, остывший, но вкусный.