Страница 29 из 38
Я должна была бежать, но я как будто приросла к полу. Это было немыслимо, но именно сейчас в неприкрытой ярости, которой я раньше не видела, Гафур совсем не казался мне монстром. Наоборот, он показался мне более человечным, с живыми эмоциями и чувствами.
Мою медлительность мужчина расценил по-своему:
- Ну как знаешь, - Гафур медленно отставил кубок и подошел ко мне, а потом схватил за локоть и бросил на постель.
Он придавил меня к матрасу своим телом, и больно ухватил за волосы. Я вцепилась пальцами в его руку и прошептала:
- Не надо...
Мужчина холодно ответил:
- У тебя был шанс уйти, ты его упустила. Я же предупреждал тебя, Джуман, в моем гареме выживают те, кто быстро соображает.
- Ты ведь не такой, Гафур, ты...
- А какой я? Какой? Может добрый? Может ласковый? Заботливый? – мужчина презрительно усмехнулся и еще сильнее потянул за волосы, запрокидывая мою голову к себе: - Много ласки ты узнала от меня, Джуман, в нашу первую встречу, когда я сделал тебя женщиной? А доброты? Я, наверное, проявил её, когда приказал пороть тебя плетью. Ну, а как тебе моя забота? Забота о твоем наслаждении в моей постели. Много наслаждения ты испытала со мной? Ну, ответь мне, Джуман? Много?
Я прикрыла глаза:
- Зачем ты хочешь казаться хуже, чем ты есть на самом деле?
Гафур сжал мое горло:
- Потому что я такой, Джуман. Жестокий, властный и эгоистичный. И если ты еще не поняла этого, я тебе это покажу. Я сейчас изнасилую тебя, невзирая на то, что ты носишь под сердцем ребенка моего друга, человека, который не единожды спасал мне жизнь. Изнасилую, в угоду своему мужскому желанию, а потом отдам тебя на забаву своим рабам или прикажу высечь до кровавых полос плетью. Я сделаю это, потому что мне все равно, что с тобой будет. Мне плевать на страдания других людей, на твои страдания. Понимаешь? Мне плевать на всех кроме себя.
Он говорил тихим, зловещим шепотом, но я слышала отчаянный крик его измученной души. Мужчина грозил мне страшными муками, но я видела, что все это лишь притворство, чтобы скрыть истину. Только я не поняла: от кого он больше хотел скрыться, от меня или от себя самого?
Я раскинула руки в стороны, переставая бороться, и вздохнула:
- Насилуй, - мужчина изменился в лице. Я спокойно продолжила: - Ну, же Гафур, давай, изнасилуй меня. Отдай на забаву слугам, прикажи высечь плетью. А можешь взять свой кинжал, он там, на столе, - я указала рукой: - и вырезать из чрева ребенка другого мужчины. Так ты точно докажешь всем и каждому, что ты жестокий и бессердечный. Ты же таким хочешь быть – бессердечным? Принести тебе твой кинжал, господин? Мне не трудно.
- Ты безумна, - прошептал Гафур и попытался отодвинуться, как будто боялся заразиться от меня безумством.
Я схватила его за лицо, не позволяя отстраниться, и заглянула в глаза:
- Может и безумна. Да, точно безумна, потому что верю, у тебя в груди не кусок камня, в чем ты хочешь меня убедить, а живое сердце. Оно стучит, болит и сострадает, как у всех... Да ты причинил мне боль и страдания, из-за тебя я почувствовала себя ничтожеством, растоптанной и жалкой. Ты разрушил мою жизнь, Гафур. Ты сделал меня бесправной рабыней, никчемной женщиной, к которой я испытываю отвращение. С тобой я познала стыд, страх и ненависть. Я ненавидела тебя Гафур, всем своим сердцем. Слышишь, мое сердце тоже живое, оно тоже стучит и испытывает противоречивые чувства, как и у тебя... Но мое сердце исцелилось, Гафур, больше в нем нет ненависти к тебе. Больше нет.
Мужчина молчал, осознавая все, что я сказала. Впрочем, я тоже пыталась это осознать. Я поняла, что все это правда, что больше не испытываю к Гафуру ненависти. Она прошла. Когда и как это случилось, я не знала. Наверное, тогда, когда Гафур отпустил меня умирать на берег океана. Когда, наконец, сделал свободной. А может раньше, когда не наказал за дерзость в своей спальне, из которой я на утро вышла его фавориткой. Или еще раньше, когда слушал мою сказку о «Умном Мухаммеде» в саду, заботливо поглаживая Батул по голове. А может еще до того... Я не знала, но ненависти в сердце больше не было.
Я тихо сказал:
- Я простила тебя, за все.
Он тихо ответил:
- Я дам тебе новый повод меня ненавидеть.
- Гафур...
Мужчина быстро наклонился и завладел моими губами. Я хотела избежать поцелуя, отвернуть лицо, но не успела, он зажал его ладонями. Его губы и язык были настойчивыми, и я вцепилась в плечи Гафура, чтобы оттолкнуть. Мужчина быстро отстранился:
- Ты же сказала, что простила меня, что в твоем сердце больше нет ненависти. Почему тогда отталкиваешь? – в его взгляде светилась картинная презрительная усмешка. - Или это были всего лишь слова, Джуман, просто красивые слова, очередная ложь. Ты же знаешь, ты не сможешь скрыть от меня правду, я всегда знаю, когда ты лжешь.
Мое сердце заныло – Гафур снова отгородился от мира, снова сковал истинные чувства в лед эгоизма и презрения. Он опять надел маску властного господина, которую я так ненавидела раньше. Но теперь я точно знала, что это всего лишь роль, которую Гафур разыгрывает на людях. Разыгрывает для меня. Я медленно подняла руку и притронулась пальцами к его щеке:
- Это хорошо, что знаешь. Значит, ты увидишь, что я не лгу.
Как только мои пальцы коснулись мужской щеки, мне показалось что я услышала, как лед дал трещину. Презрение в глазах сменилось недоумением - я рушила его понимания вещей: я лежала под Гафуром и не боялась ни его власти надо мной, ни жестокости, которую он мог проявить. Но Гафур так просто не сдавался в попытке меня напугать и заставить снова думать о нем, как о монстре. Его глаза сузились, и руки начали медленно задирать мое ночное платье:
- Сейчас и проверим это, Джуман. Даже интересно, каково это быть с тобой, когда ты не испытываешь ко мне ненависти. Может мне даже не понравится, - зло усмехнулся Гафур.
Я, наверное, и правда сошла с ума, потому что продолжала спокойно лежать под ним. Я верила в него, верила, что Гафур больше не принудит меня к близости. Осталось только доказать это самому мужчине. Я подняла руки, и он победно усмехнулся, в ожидании, что я начну сопротивляться или оттолкну его. Но я накрыла руками свой парчовый халат, медленно расстегнула пуговицы на груди и распахнула шелковые полы в стороны. Мужчина проследил за моими руками взглядом и не сдержал тихого вопроса:
- Что ты делаешь?
- То, что ты хочешь. Ты ведь этого хочешь, Гафур? Чтобы я добровольно отдалась тебе, доказывая, что не лгу. Доказывая, что простила тебя. Я готова сделать это.
Он прищурился:
- Какую игру ты затеяла?
Я потянула за завязки на ночной рубашке:
- Больше никаких игр, Гафур. Ты же сам хотел, чтобы между нами больше не было моего притворства. Вот его сейчас и нет.
Гафур приблизил ко мне свое разгневанное лицо:
- Значит, любишь одного мужчину, а готова отдаться другому. Что же это, если не притворство?
Я тихо ответила:
- Я готова отдаться тебе, Гафур, если только ЭТО заставит тебя поверить в искренность моих слов...
Он не дал мне договорить и резко встал с постели:
- Мне плевать на искренность твоих слов. Плевать на тебя. Я больше не хочу тебя. Пошла вон отсюда! - я медленно села и, неспешно, застегнула пуговицы парчового халата. Потом аккуратно откинула на спину волосы и встала на ноги. Все это время Гафур неотрывно следил за мной гневным взглядом: - Может, еще выпьешь воды перед уходом или отведаешь фруктов? – злостно прошептал он, намекая на мою медлительность.
Я посмотрела на него:
- Можно. Я же сказала, что не уйду, пока ты не скажешь мне правду. Почему нарушил свое слова и не отправил гонца...
Мужчина прервал меня, хватая за локоть и буквально вытаскивая из своей спальни. Я бы полетела на пол, если бы не крепкие руки слуги, который дежурил под дверью господина. Гафур толкнул меня в объятия мужчины и яростно прорычал:
- Проводи её до спальни. И проследи, чтобы она оставалась там, пока я не решу обратного. Выйдет оттуда, ты лишишься головы. Ты меня понял!