Мой добровольный плен

- Ты права, - мы легли и укрылись одеялом. - Как бы ни было, Джуман, я очень рада, что ты приехала. Теперь я уверена со мной и малышом все будет хорошо. Ты убережешь нас от беды.

Я погладила её по голове:

- Спи, Батул, и ни о чем не беспокойся.

- Спокойной ночи, Джуман.

Женщина устроилась удобнее и затихла. Я тоже закрыла глаза, но уснуть сразу не получилось. Я то и дело возвращалась к фразе Батул: «Джуман, ты уверена, что правильно поняла Гафура?»

Не совершила ли я роковой ошибки, доверившись не тому мужчине?

Глава 17.

Я быстро влилась в гаремную жизнь, но теперь она не казалась мне настолько гнетущей. Я больше не была рабыней, и это придавало внутренних сил и спокойствия. Оказалось, о моей свободе никто не знал, кроме Карима, который стал проявлять большую вежливость и почтение, его тон перестал отдавать приказной холодностью. Другие наложницы все так же сторонились меня, проявляя вынужденное почтение, как к фаворитке Гафура – я не стала открывать им правды. Если Карим не стал этого делать, значит на то были какие-то причины, и я не хотела в них вникать. Ламис я так же не открыла перемен моего статуса, поэтому приходилось, как и прежде, терпеть от неё чрезмерную заботу и выслушивать строгие нравоучения. Правда я прозрачно намекнула, что еще не до конца оправилась от болезни, и поэтому у меня может разболеться голова от сплетен, интриг и других «важных» сведений, которые мне полагалось знать, как фаворитке господина. Ламис сразу оградила меня от ненужной информации, но её забота утроилась. Но лучше терпеть заботу, чем выслушивать всякий бред.

Все мое время теперь был посвящено Батул, и я была рада этому. Предродовые заботы поглотили меня с головой и не оставили места для тревожных мыслей. И даже ночью я не находила для них времени – Батул настояла, чтобы я жила в её комнате, чтобы мы всегда были рядом. Мы постоянно говорили о чем-то, я читала для неё или рассказывала о своем детстве. Она мечтала о великом будущем своего сына и смеялась с моих шуток. Мы много гуляли по саду, я вычитала в книгах Рональда, что это полезно для беременной женщины; пережидали дневную жару в тени дома; по два раза в день, а то и чаще купались в бассейне и ели легкую пищу. Мы стали реже бывать в общих залах гарема особенно вечерами, потому что Батул призналась, что ей там тревожно – подруга боялась, что другие наложницы могут её сглазить. Я полностью подержала её в этом решении, мне и самой не хотелось там находиться. Я так же настояла, чтобы Батул, когда мы были одни, носила простые свободные платья, которые не натирали кожу, максимально отказалась от тяжелых украшений, и заплетала волосы в свободные прически. Я подала ей в этом личный пример, и она ему последовала.

- Я похожа на обычную служанку, - улыбнулась Батул, рассматривая себя в большом зеркале. – Если кто-то увидит меня такой, решит, что я потеряла благосклонность нашего господина. Но надо признать, физически мне стало гораздо легче.

Я ей улыбнулась:

- Даже будь на тебе холщовая рубаха, ты бы все равно осталась очень красивой и привлекательной.

Она только рассмеялась. К ней вернулось хорошее настроение – все в гареме отметили это, и многие связали с моим возвращением. Я была рада, что помогла Батул вернуть внутреннее равновесие. Мое же равновесие не было столь же гармоничным. Это было связано с тем, что я не видела Гафура с той ночи, когда мужчина привез меня к Батул, Карим сказал, что господин уехал. Мне хотелось спросить куда, и когда он вернется, но я не осмелилась. Я так же не решилась спросить у Карима о главном: знает ли он, послал ли Гафур гонца к Аббасу. Карим заведовал делами гарема, а, значит, об остальных делах господина мог ничего и не знать. Но если честно, я просто боялась услышать его «нет», и поэтому не спрашивала. Так прошла неделя, а за ней следующая, и как бы я не была занята, тревога все-таки просочилась в мои мысли. Она стала медленно меня разъедать, точно морская вода разъедает дно деревянной лодки.

Мы ужинали с Батул в её комнате у окна, в котором можно было любоваться закатом, что мы и делали. Незаметные слуги меняли вкусные блюда, но у меня не было аппетита их есть. Батул это заметила:

- Джуман, ты почти ничего не ешь. Тебе нездоровится?

Я улыбнулась:

- Все в порядке. Просто не хочется, сегодня слишком жарко.

- Тебе надо есть, Джуман, не хочу, чтобы ты снова заболела, - строго сказала Батул.

- Не волнуйся, я и сама не хочу заболеть.

Женщина кивнула, но внимательного взгляда от меня не отвела:

- Ты в последнее время задумчивая. Что тревожит тебя? Поделись со мной и тебе станет легче.

Я улыбнулась:

- Как будто тебе своих забот мало.

- Все свои заботы я делю с тобой. И ты поделись со мной своими, - я грустно улыбнулась и снова посмотрела на закат. Батул прошептала: - Ты скучаешь о нем? - я лишь кивнула, и тут же почувствовала на своей руке её ладонь: - А я скучаю о Гафуре. Надеюсь, что он скоро вернется.

- И я надеюсь.

Я так же ждала возвращения Гафура, как и Батул – хотела узнать у него вести о Аббасе. Но лучше бы Аббас приехал сам, и я смогла бы его обнять и сказать, как сильно люблю.

Дверь в комнату открылась, и мы обернулись на звук шагов, слуги ступали бесшумно, значит, это был кто-то другой.

- Господин, - прошептала Батул и улыбнулась. Я помогла ей встать, и она тут же оказалась в объятиях Гафура: - Я так сильно скучала по тебе.

- Я тоже скучал, моя звезда. Как чувствует себя мой сын?

- Он чувствует себя хорошо, - Батул обернулась ко мне, тем самым прерывая мой незаметный уход. Я не хотела мешать им. – Все благодаря Джуман, с ней мне очень спокойно. Спасибо, что привез её ко мне.

Гафур посмотрел на меня. Я вежливо поклонилась:

- Здравствуй, господин.

- Здравствуй, Джуман. Я благодарен тебе за заботу о моей Батул.

- Мне это в радость.

Гафур внимательнее всмотрелся в меня, как будто хотел что-то прочитать на моем лице, а потом снова перевел взгляд на Батул и улыбнулся:

- Ты выглядишь гораздо лучше, моя звезда. Карим успел поведать мне, что теперь в гареме часто слышен твой смех.

- Джуман запретила мне грустить.

Снова-здорово! Может уже хватит говорить обо мне?

- А сама Джуман грустит? – вдруг спросил Гафур и снова пристально посмотрел на меня.

Я смутилась под его взглядом, и за меня ответила Батул:

- Если и грустит, то очень хорошо это скрывает.

Гафур только кивнул, но во взгляде мужчины я с легкостью прочитала его мысли: «От меня она ничего не сможет скрыть». Самое время уходить и оставить Батул наедине с её возлюбленным господином.

- Господин, Батул, я оставлю вас.

- Но ты не доела ужин, – сказал подруга с бесхитростной улыбкой, в которой я сразу усмотрела коварство.

- Я не голодна сегодня.

- Я прервал ваш ужин? – спросил Гафур.

- Ты присоединишься к нам господин? – спросила у него Батул.

- Конечно.

Мне пришлось остаться и снова сесть. Батул щебетала о том, как жила в гареме все то время, которое господин был в отъезде. Гафур слушал её с легкой улыбкой, наслаждаясь ужином. Я не наслаждалась ни ужином, ни речами подруги, потому что через каждое слово она вставляла мое имя. Несведущий человек, если бы он услышал монолог Батул, решил бы что Джуман это некое священное божество, без которого жизнь в гареме бы остановилась и людей поглотили уныние и хаос. «Джуман говорит, прогулки полезны... Джуман решила, что нужно есть фрукты... Джуман водила меня смотреть жеребят... Джуман проверяет, не холодная ли вода в бассейне... Джуман рассказывает смешные истории... Джуман запретила мне сидеть на обеденном солнце... Джуман охраняет мой сон... Джуман то... Джуман се... Джуман... Джуман... Джуман»

Я не выдержала:

- Батул, думаю, с господина достаточно историй о Джуман.

- Почему же, - усмехнулся мужчина, - мне очень даже интересно, - он посмотрел на Батул: - Значит, Джуман отчитала служанок, за то, что они натирали тебя ароматным маслом?