Страница 3 из 7
Васечка, однако, не понял. Уперся своим крутым, как у теленка, лбом в боксерскую грушу и дал себе зарок: умотаюсь, но всех побью.
Всех не всех, но со временем побивать стал многих – в своем, разумеется, весе. Оказалось, что парнишка вынослив, прыгуч, обладает великолепной реакцией, а самое главное – исключительными бойцовскими качествами, которые на ринге подчас и обеспечивают победу.
К семнадцати годам Бабыкин уже ходил у тренера в любимчиках, однако Сергей Николаевич был человеком мудрым и не эгоистичным. Поэтому к окончанию школы он составил с Васечкой серьезный разговор, суть которого сводилась к следующему: жизнь в спорте скоротечна, а судьба бывших боксеров нередко печальна, если хочешь себя не потерять, приобретай нормальную профессию и по возможности высшее образование.
Куда мог поступить Васечка, не имеющий никаких особых склонностей к наукам? Туда, куда тренер его и пристроил, – в педуниверситет на факультет физического воспитания.
Учился он, как и тренировался, – упершись лбом. В результате педагогический закончил без «троек», но долго размышлять, куда пойти работать, не пришлось, потому как тут же получил повестку в армию, где он и отбыл положенный срок в очень даже приличных условиях – защищал спортивную честь Сибирского военного округа.
Демобилизовался нынешней весной, и тут же вновь попал в руки Сергея Николаевича. Разговор тренер начал вполне конкретный:
– Большого спортсмена из тебя не вышло, а, выражаясь языком наших эстрадников, в подтанцовках тебе участвовать – дело поганое. В тренеры или учителя школьные – тоже не советую. Тут и талант свой нужен, и платят не ахти. Можешь податься в охранники – тебя туда без вопросов возьмут. Но, уж поверь мне, в твои малые годы на такую работу позариться – считай, что ничем другим заниматься уже не сможешь. Мускулы с кулаками сохранишь, но башкой отупеешь. А самая большая опасность – бандиты. Им боксер завсегда пригодится, и деньги они хорошие дадут, но тогда тебе полная крышка, да причем железобетонная. Так что выбор у тебя хоть и есть, да весь – от плохого до очень плохого.
– Это что ж, я ни к чему другому и не способен? А мое высшее образование, сами же толкали? – обиделся было Васечка, но Сергей Николаевич чувства его тут же утоптал:
– Образование получил правильно, без диплома сейчас трудно. А что касается конкретного дела, то ты покуда нулевой, так что стойку не принимай. Тебе еще учиться и учиться. Опять же связей у тебя никаких, да и у меня негусто, потому сильно теплого места предложить не могу. Но к толковому человеку пристрою. Конечно, поначалу будешь на побегушках, однако мужик этот с пустого места себя здесь сделал, и, если сноровистость и разум приложишь, многому научишься.
Так боксерчик Васечка попал к Гамлету Карапетовичу Тасуняну, совладельцу и директору пансионата «Легенда».
Почему-то Вася думал, что Тасунян – такой толстый пожилой мужик, весь черный, шумно-говорливый и с масляными глазками опытного базарного торговца. В действительности Гамлет Карапетович был в возрасте далеко не старом, невысокий, худой, с сильной сединой, тихим голосом и глазами скорее печальными, нежели веселыми.
Уже позже Васечка узнал, откуда и седина, и печаль в глазах даже тогда, когда Тасунян пребывал в замечательном настроении. В 1988 году Гамлет Карапетович потерял при землетрясении в Спитаке отца, мать, двоих братьев и сестру. По счастью, сам он в те дни вместе с бабушкой оказался в Новосибирске. Приехал на юбилей бабушкиной фронтовой подруги (родители еще сильно недовольствовали, что мальчишка школьные занятия пропускает), где и остался, похоронив бабушку через восемь лет. С тех пор минуло достаточно лет, чтобы начать жизнь заново, с традиционной армянской предприимчивостью раскрутиться в бизнесе, организовать парочку коммерческих фирм и стать совладельцем и директором отнюдь не дешевого пансионата.
Узнал Васечка позже и другое. Что персонал, дабы не ломать язык на отчестве, называл между собой директора просто Гамлетом, что мужик он хоть и строгий, но добрый, и что армяне на базарах не стоят (по крайней мере, так утверждал сам Гамлет Карапетович).
– Я людей с улицы не беру, разве что сам их на этой улице найду, – сказал Васечке при первой встрече Тасунян. – Но за тебя Сергей Николаевич просил. Для меня просьба Сергея Николаевича – это просьба с большой буквы, так что считай, на работу принят. Это первое. Теперь слушай второе. Будешь у меня в помощниках. Не в охранниках-мордобитах – они у меня без тебя есть, хоть и не мастера по спорту, как ты, но тоже кулак приложить могут нормально, – Гамлет Карапетович критически оглядел Васю, – а именно в помощниках.
– В мальчиках на побегушках, что ли? – От этого взгляда Васечке стало обидно, впрочем, он вообще легко обижался, правда, обычно ненадолго.
– А ты думал сразу замом моим стать? – ухмыльнулся Тасунян.
– Да нет, я так… Просто…
– Просто только дураком быть. Да и то, если Бог совсем умом не наградил. – Ухмылка с лица Гамлета Карапетовича мигом соскользнула, и стал он очень серьезным. – Сергей Николаевич просил тебя делу научить. Научу. Но сколько ты науки осилить сможешь, только тебе решать. А пока, считай, ты в начальную школу пошел.
Первые три месяца жизни в пансионате (а поступил Бабыкин на работу в конце мая) показали, что помощник у Гамлета – это своего рода порученец. Поначалу поручения были по преимуществу мелкие, директор, похоже, приглядывался, да и Вася к обстановке приноравливался, а на втором месяце пошли посерьезнее и свелись они к одному, как объяснил начальник, важному моменту.
Дело в том, что в пансионате было два корпуса. Один – большой, трехэтажный, весьма комфортабельный, но рассчитанный на так называемых обычных клиентов. Другой тоже трехэтажный, но маленький, расположенный на противоположной части территории и предназначенный для клиентов особых. На третьем этаже здесь находились четыре «люкса», на втором – девять «полулюксов», а на первом – столовая с отдельной кухней, гостиная с баром, бильярдная и помещения для персонала. И поручения Тасуняна в основном сводились к обслуживанию клиентов именно элитного корпуса.
В определенной мере это действительно была пока работа мальчика на побегушках, однако довольно быстро Васечка понял: директор решил взяться за него всерьез, а потому и дал возможность осваивать науку сервиса сразу на птицах высокого полета. И Бабыкин старался, часов не считал, сил не жалел.
Через месяц с небольшим Гамлет Карапетович призвал Васю к себе в коттедж, где обитал круглый год, несмотря на квартиру в городе, и спросил:
– Живешь с родителями? Машины у тебя нет? Приезжаешь спозаранку? Уезжаешь поздно? А выходной у тебя только один. Тяжело, да?
Спросил, впрочем, то, что и сам прекрасно знал. Вася, однако, прибедняться не любил, а потому ответил:
– Я без претензий.
– Что без претензий – хорошо, – одобрил начальник. – И что стараешься – вижу. И так скажу: хочешь – живи в моем доме. На втором этаже комната пустая есть для гостей, ход туда отдельный, ни ты мне не мешаешь, ни я тебе не мешаю. Потому думай.
На раздумья у Васи ушли полторы минуты. Каждодневные поездки в город и обратно изматывали, жизнь с родителями не вдохновляла, а в пансионате нравилось – природа, воздух… Опять же комнату предложил директор отдельную.
Эта комната была хоть и небольшая, но уютная, с санузлом и душем, а самое главное – полностью изолированная от других помещений. Дверь из комнаты выходила в маленькую прихожую, а оттуда на первый этаж шла лестница в нечто, напоминающее предбанник с отдельным выходом на задворки дома – в сторону леса и берега реки. Такое автономное существование Васю вполне устраивало. Это с одной стороны.
А с другой стороны, его очень устраивала жена Гамлета Маша. Нет, совсем не в том смысле, о каком подумать можно, – ничего плотского он и в голове не держал. Пышнотелая, белокожая, с румяными щеками и толстой русой косой, изогнутой «баранкой» на затылке, Маша так и просилась на картину, изображающую деревенскую красавицу XIX века, однако же никак не вписывалась в Васины представления о женском идеале. По правде говоря, идеала у него вообще не было, с ним он как-то еще не определился, но точно мог сказать, что это не Маша. К тому же она была не только заметно старше, но в первую очередь – женой начальника и наставника, человека, впустившего Васю в свой дом, и тут уже срабатывали определенные моральные принципы.