В ритме сердца

– Точно?

– Точно.

Остин осторожно освобождает меня из своих объятий и, немного придерживая, разворачивает к себе лицом.

– Ты что там устроила? – сердито спрашивает он, возвышаясь надо мной точно скала.

– У Марка должен был быть сегодня бой, и я решила его всё-таки ему устроить, – твёрдо отвечаю, пытаясь удержать вернувшееся самообладание, а мои слова вызывают у Остина усмешку.

– Значит, я правильно сделал, что вместо больницы приехал сюда, – спокойно сообщает он, заставляя меня оцепенеть.

Единственный источник света на улицы исходит от неоновой вывески бара и пары тусклых фонарей, находящихся в десятке метров от нас, поэтому мне приходится сосредоточиться и напрячь зрение, чтобы лучше рассмотреть Остина.

Я отчётливо видела его старания максимально избежать ударов по лицу, но полностью сделать этого не удалось: одна щека заметно отекла, слегка прикрывая глаз, правая бровь рассечена, а свежая рана на губе норовит вновь начать кровоточить. Вспоминаю покрытое багровыми синяками и ссадинами тело и боюсь даже представить, насколько серьёзные повреждения сейчас спрятаны под одеждой.

Остин одержал победу в поединке, но то количество мощных атак и захватов, которые ему пришлось вынести от противника, значительно превосходящего его в габаритах, приводили меня в ужас, заставляя каждую клетку тела изнывать от физической боли, словно избивали меня, а не его.

От вновь вспыхнувших перед глазами картинок сегодняшнего боя, я замираю, точно скованная льдом, и моё подавленное состояние не остаётся незамеченным.

– Никс, ну ты чего? Я же пошутил, не нужна мне никакая больница. – Взяв моё застывшее лицо в свои ладони, Остин проводит большими пальцами по щекам, вмиг обдавая жаром онемевшие от боли скулы. – Всё хорошо, я выиграл и легко отделался. Без переломов и вывихов. Только синяки и незначительные раны.

– И это называется — легко отделался? Остин, как ты можешь такое говорить? – убирая его ладони с лица, я отстраняюсь и хватаюсь за голову. – Я чуть с ума не сошла, когда увидела тебя. Ты о чём вообще думал? Ты же знал, что один неверный удар мог отправить тебя не просто в нокаут, а прямиком на тот свет! 

– Но заметь, не отправил ни в одно из упомянутых тобой мест. Так что паника отменяется.

– Ты так просто это говоришь? – Я, мягко говоря, недоумеваю от его неуместного спокойствия. – Ты зачем так рисковал из-за этого недоумка?

– Никс, он не просил меня драться, – заверяет Остин, повторяя слова Эндрюза, в которые я не хотела и до сих пор не хочу верить.

– Но Лара сказала, что…

– Лара сказала то, что надумала сама, – не дав договорить, поясняет Остин. – Она до последнего считала, что мы едем на бой Марка. Сказал, что буду драться вместо него, лишь когда приехали в квартал. На подробности уже не было времени.

– Тогда тем более не понимаю, какой чёрт тебя надоумил пойти на это?

– Всё просто, Никс, мне нужны деньги, да и ты же знаешь правила —  если бы боя не было, Марка потом всё равно бы нашли, только драться пришлось бы уже не с одним противником.

– И он получил бы по заслугам, – честно говорю, что думаю. – Марк не раз участвовал в боях в нашем квартале и прекрасно знал, что ждёт каждого, кто решит струсить в последний момент.

– Ты же знаешь, что он не трус.

– Не трус, так алкоголик и наркоман! Причина не имеет значения! Он не пришёл, а ты, как всегда, решил погеройствовать, рискуя своей жизнью! – Вновь неосознанно срываюсь на крик.

– Всё, хватит, успокойся! Не ищи виноватых. Сказал же: я сам всё решил, – вслед за мной повысив голос, Остин приближается и схватывает меня за плечи. – Забудь ты уже о Марке! Он не знал, что я выйду в бой. Уверен, не будь он в полной коме, несомненно, попытался бы остановить меня. Я осознавал, на какой риск иду. – Заметив мой порыв вставить свои «пять копеек», Остин прикрывает мой рот рукой до того, как я успею произнести хоть слово. – Я хорошо знаком с тактикой Глена в драке, так же, как и был в курсе о его неповоротливости и других слабых местах. Я изначально знал, что мои шансы выиграть велики, иначе бы я не вышел на ринг, – договорив, он наконец освобождает мне рот.

– Ты только напрочь забыл про свои слабые места!

– Я никогда ничего не забываю, Никс, хватит выносить мне мозг. Тебе так тяжело остыть и порадоваться, что всё кончилось благоприятно?

– Я радуюсь, Остин, ещё как радуюсь! – Слова застревают в горле от подступающего комка боли. – Просто знай, если бы ты сегодня там… я бы… я бы умерла с тобой на том же месте, идиот! Как же ты не понимаешь, что ты для меня… ты… ты — моя семья. Если с тобой что-нибудь случится, я не вынесу. Только не ты! Мне вообще больше незачем будет жить, – на грани срыва я с трудом договариваю предложение.  

Сердитое лицо Остина мгновенно сменяется грустью и сожалением. Не успеваю и глазом моргнуть, как вновь оказываюсь сжата в его тёплых объятиях.

– Никогда не говори так, Никс, – шепчет он, прижимаясь губами к моему лбу, а рукой начинает поглаживать мне спину. Он хочет успокоить меня, но своими нежными движениями добивается в точности обратного эффекта: мой пульс учащается до предела, дыхание перехватывает, а страстная нега любви и желания разливается по венам. – У тебя вся жизнь ещё впереди, как и у меня. Так что всё! Закрыли эту тему, успокойся. Я постараюсь больше так тебя не пугать.