Страница 13 из 18
Наташа шла домой хмурая, перемалывая в голове разговор, который произошел сегодня в обеденный перерыв. А всё потому, что тему выбрали весьма неудобную. Есть у них пара человек – еще не бабуськи, но уже давно устроившие своих собственных детей и потому любившие поучить молодежь «настоящей жизни». Спелись там у себя в отделе, пригрелись на теплом месте и давай обсуждать других.
А потом завибрировал телефон в кармане теплой куртки, и Наташа увидела на сенсорном экране новое сообщение: «Привет! Давно не виделись. В такой холодный вечер срочно нужен горячий кофе! Не хочешь составить компанию?»
Кофе? Сейчас? Она ведь так хотела домой...
Быстренько набрала ответ, не давая себе шанса передумать: «Давай. Я сейчас возле памятника Ленину. А ты где?»
«Отлично. Я тут неподалеку. Давай чтоб ты не замерзла, пока будешь ждать меня, в кафе «Салют» встретимся?»
«Отлично. Я уже близко», - пришел ответ.
Да, это не Марк (ну сколько можно, Наташа!), но мужское внимание всегда приятно. Тем более если и сам мужчина приятный. А Паша, надо признать, симпатичный, хоть и не писанный красавец. И с ним легко – это она давно уже отметила.
Всё это прокручивала она в голове, пока смотрела на него, сидящего напротив за столиком в кафе. Он улыбался, что-то рассказывал о работе. А она слушала в пол-уха и мысленно принимала решение. Как у Шекспира: быть или не быть? И ощущала внутри себя, что стрелка весов с первоначального «не быть» уже заметно сместилась в другую сторону.
Они возвращались домой по заснеженному городу в одиннадцатом часу ночи, и она вдруг почувствовала, как ее руки в перчатке касается другая... И не отдернула свою. Так и шли – рука в руке. Первый робкий шаг навстречу друг другу.
Она была счастлива. Да-да, именно с этой мыслью и проснулась утром. И отправилась, счастливая, на работу. И не забыла ответить на Пашино пожелание доброго утра.
А вечером – снова гулять, дышать свежим воздухом, болтать на разные темы, которые удивительным образом всплывали сами собой. И завершился вечер весьма неожиданно... Поцелуем.
И завершиться этот счастливый день тоже должен бы был красиво. Что там уже оставалось? Каких-то сорок минут до полуночи.
Паша написал. Пожелал ей спокойной ночи.
Не чувствуя никаких предвещаний и страхов, Наташа открыла сообщение и пробежала глазами по строкам:
Она несколько раз пробежалась глазами по строкам, выискивая ошибку. Может, не Марк? Может, письмо вообще испарится, если долго смотреть на него? Но с каждым словом и с каждой секундой душа леденела.
- Что случилось, Наташа? – спросила мама, видя перемену в состоянии дочери.
Четыре слова в ответ:
Попытки расспросить Свету, которая и была автором этого сообщения, окончились крахом: «Сама ничего не знаю» - такой был ответ.
Не с тревогой за Марка, с тревогой за дочь. Ведь только всё стало налаживаться, и вновь этот Марк!
И – бегом в свою комнату. Закрыла дверь. Включила ночник. На колени. Молиться.
Больше часа – слова молитвы. По книгам, своими словами. Мысли разбегались, из глаз катились слезы, колени ломило, но не вставала. Только когда сил уже не осталось, вышла из комнаты. Мама – следом.
- Сама ничего не знаю.
Откуда такая черствость? Разве не видит по ее красным глазам, что не до сна ей? Но вместо зла – равнодушие.
Выпила капель, легла. Но долго ворочалась с боку на бок.
В пятом часу, в конце рабочего дня, не выдержала, позвонила Светке. Ответ всё тот же:
- В какой он больнице?
- Спасибо, - буркнула Наташа и, едва дождавшись, когда стрелки часов достигнут шести, вылетела с работы.
В больнице отвратительно пахло, и ее не сразу согласились принимать. Что-то там про медицинскую тайну твердили – как будто это может быть важнее разрывающегося от боли сердца.
Вкратце ввела в курс дела. Тетя спустилась.
- К нему можно?
- А завтра?
- Я через двое суток снова дежурю, тогда и приходи.
- Хорошо, спасибо.