Седьмая звезда

И Энн стремилась к тому, чтобы её воспринимали как человека лёгкого, жизнерадостного, весёлого, оптимистичного, уверенного, добросердечного. На её лице всегда была улыбка, счастливая или ободряющая. У неё всегда для каждого находилось теплое слово или шутка, или ироничное замечание. И всё это, потому что она не хотела, чтобы хоть кто-нибудь знал, как болит её сердце. С той самой минуты, как она покинула Зура, черная въедливая тоска неустанно грызла её женское сердце, а то, что оставалось от этого сердца пыталось любить и сделать счастливым Илая.

Только за их столиком в пищеблоке, за завтраком, за обедом или ужином, когда позволял режим вахты — собиралось больше всего людей. И только там слышался искренний смех, горячее обсуждение, споры, шутки, всегда, когда там находилась Энн.

Пилоты подразделения, которым теперь командовал Илай, не могли не попасть под очарование этой девушки. Несмотря на то, что все они были разными, к каждому она могла найти подход, подобрать нужное слово, иногда ей хватало даже взгляда или одной лишь улыбки. Теперь не один лишь Илай уверенно отправлялся на задание, теперь всё пограничное подразделение патрульных было уверенно — Энн проведет их даже по минам! Все …кроме Бунна, которого генерал Пруст, со свойственным ему сарказмом, отказался переводить в другое подразделение.

Бунн Четмен нёс службу под командованием его бывшего друга Илая Боша, терпеливо вынося страдание своего оскорбленного самолюбия, превратившись в гордого единоличника. Лишь изредка проходя с подносом мимо столика, где сидела веселая компания, среди которой была и Энн, Бунн встречался с ней взглядом, обдавая её своим холодным презрением, а она посылала ему свою неизменную ироничную улыбку, зная, что это больше всего действует ему на нервы. И всё подразделение знало, что Бунн не выносит Энн, любимую девушку Илая, а она не жалует Бунна.

И вылет на задание для него был настоящей пыткой, потому что ему тоже приходилось слушать её голос.

Независимо от её желания, в глубине её души — шел счёт дням, а затем и месяцам, отделяющим её от братьев и Зура.

Прошло три месяца.

И Энн с нетерпением ждала возвращения Натана, который решил нанести визит своей псевдо сестре и привезти Энн сведения о её семье.

Она специально даже взяла увольнительный, чтобы встретиться с ним на «Азимуте». И ещё издали Энн заметила в выражении лица Натана какую-то нервозность.

— Что-то случилось? — сразу же напряглась она, вопросительно заглядывая ему в глаза.

— Видишь ли, Энн, … я не виделся ни с Зуром, ни с остальными пиратами, мне даже не позволили приземлиться на Химере, — развел он руками. — Я отправил запрос, и в очень угрожающей форме меня предупредили, что если я не уберусь на значительное расстояние — они откроют огонь. Химерский пограничник, с которым я общался, сообщил мне, что он получил чёткое указание от самого правителя — даже близко не подпускать учёного по имени Натан Мунн!

— И что это значит? — растеряно спросила Энн, — Там что-то пошло не так?

— Я теперь не могу тебе точно сказать, что там пошло не так. Но если бы Зур догадался об обмане, то вероятно он бы уже искал с тобой встречи. А его и близко нет, значит, будем считать, что всё в порядке.

— Ты не знаешь Зура, — прошептала Энн, качая головой, — Его никто не знает.

С этим известием окончательно оборвалась связь с её семьей.

И с этого дня, Энн перестала произносить это слово «семья». Она перестала любить смотреть в небо с земли темной звёздной ночью, она не могла поднять туда глаза, ощущая в мерцаниях звёзд упрек в глазах Зура.

А постоянная лёгкая грусть в её выразительных глазах, по мнению многих, лишь придавала её взгляду очарования. Она стойко пыталась терпеть эту потерю, не выставляя своих чувств напоказ.

Единственной радостью в её жизни был Илай, его самозабвенная любовь в которой она купалась. Это было её наградой за боль, непрекращающуюся боль в сердце. Чувство Илая поддерживало её интерес к жизни, и оно настолько переполняло его, что только слепой мог не заметить его влюбленных в неё глаз. Он вкладывал свою любовь в улыбки, в голос, в прикосновения, в поцелуи. Особенно когда им удавалось вырваться куда-нибудь вдвоем в свои увольнительные. Илай мечтал о том времени, когда закончиться срок действия его контракта, и они смогут жить вместе, полноценно, как муж и жена. Энн любила его. …Она растворялась в нём, во всём, что его окружало. Она даже полюбила свою работу, потому что так она была ближе к нему. Сейчас это стало её смыслом жизни. Наконец, она нашла себе место в этом чужом ранее для неё мире.

— Ваше Высочество! — химерский доктор, в почтении склонился перед своим правителем. — У вас появился наследник. Это мальчик. Ваша супруга Ванда подарила Химеру будущего правителя.

— Это замечательно, — холодно ответил Зур, и ни один мускул, не дрогнул на его каменном лице. — Займитесь ребёнком, теперь именно вы Харг, лично будете отвечать за здоровье моего сына. Пусть ему выберут достойное имя, и он ни в чём не будет нуждаться!

— А вы не желаете взглянуть на своего первенца? — в ожидании, Харг застыл в полупоклоне, пытаясь не пропустить ни одного слова своего жесткого повелителя.

— Нет, у меня такого желания даже не возникало! — его властный размеренный тон навевал страх на каждого, кто вынужден был с ним разговаривать. Поэтому Харг поспешил побыстрее удалиться, долой от его испепеляющих глаз.

Зур медленно обернулся в сторону притихшего генерала Борга. Губы правителя исказились в презрительной усмешке:

— Вы слышали генерал, Химер получил наследника, а ваш род огромные привилегии быть первыми в основных направлениях, а также высочайшее влияние над остальными родами. Вы получили то, что хотели и практически приблизились к статусу правящей ветви. За то, что вы предали меня, вступив в заговор, я не буду лишать ваш род вашего нового статуса, позволяя пользоваться всеми вышеперечисленными привилегиями, естественно под моим личным контролем, но у меня есть одно условие. Я больше не желаю видеть, слышать и знать вашу дочь! Я запрещаю упоминать её имя и называть её моей женой! Я хочу, чтобы вы сделали так, чтобы я забыл о её существовании вообще! И тем более — она не имеет никакого права на моего наследника. Ребёнок принадлежит всему Химеру! Вы меня хорошо поняли, Борг?

— Да, ваше Высочество, — тихо ответил генерал, с поникшей головой. — Я сделаю всё, чтобы не беспокоить вас впредь.

— А теперь убирайся! И не смей мне даже на глаза показываться в ближайшее время!

Оставшись в одиночестве, Зур тяжело вздохнул, растирая грудь от давящей боли. Он медленно подошел к окну и поднял ненавидящий взгляд на звёздное небо. Его ноздри хищно раздулись, от клокочущего внутри гнева, а в черных потухших глазах металось отчаянье и одиночество. Глухая тишина жгла и опекала его ноющее сердце, постепенно превращая его в горсть остывшего пепла. Но он уже начинал радоваться этой боли, потому что знал, что смерть всё равно заберет их обоих!

Они сидели в столовой, отмечая ровно год её работы на базе Аватар-4.

Энн отдыхала от своей десятичасовой вахты, а возвратившиеся пилоты набирались сил после выполненного задания. За столиком как всегда было шумно и весело. Эдвард как обычно острил, а Джим рассказывал небылицы о его родной колонии. Энн сидела рядом с Илаем, смеясь над шутками ребят и иногда пуская в ход свой меткий юмор.

— Послушайте, так быстро прошел год, неужели вы с Энн покинете базу уже через девять месяцев? — Кевин с досадой посмотрел на Илая.

— На Аватаре нет условий для семейных пар, а я хотел бы встречаться со своей женой, не прячась по углам.

— Какой же ты эгоист, Илай Бош! — усмехаясь, покачал головой Кевин, — А что будет с нами? Как же Лари без названой матери?

— Заткнись, Кев! — бросил в него надкушенным фруктом Лари. — Так и скажи, что завидуешь ему.