Капли битого стекла

- Зиг, ты через главный вход пойдёшь, - приказывала полувампир, и мужчина послушно кивал на каждое её слово. – Постарайся слиться с толпой и отвлекать их по возможности. Симон?

- Ja!

- Попробуй протиснуться через чёрный вход, отвлеки караульных, а там доберись до верхних этажей. Возможно, что Гарек находится в спальных комнатах вместе со своими любовницами.

- А ты, фройлян? – обеспокоился Кригер-старший, сжимая кулак; благородному рыцарю тяжело отпускать свою даму в пасть опасности – Рейн оценила его внимание. – Ты пойдёшь одна?

- Кому-то придётся жертвовать, - неудачно пошутила она, заметив, как вспыхнул у арийца затянутый бельмом глаз. – Расслабься, со мной ничего не случится. Правда, есть одно «но»…

- Какое же? – прищурился Симон.

- Гарек – телепат. Знаете: не всё, что вы увидите – правда. Делайте что угодно, чтобы не рассекретить себя, если к вам подойдут слишком близко. Даже если это буду я.

Дампир заметила, как сильно изменился в лице Зигмунд: он не готов был играть по таким правилам, рисковать ей, но по-другому им не победить Гарека. Именно поэтому она решила взять их с собой: в случае, если один из братьев попадёт в телепатическую ловушку, он сможет передать эстафету о помощи другому; почуяв неладное, на чужаков сбежались бы остальные, и тогда Рейн могла в открытую идти на Маркуса. Да, она пользовалась Кригерами, но иначе не могла дойти до цели из личного списка вендетты – впрочем, Симон и Зигмунд не были в обиде, и сами вызвались ей помочь, стоило им услышать о том, что объявился кто-то, кто когда-то обидел их любимую фройлян.

Полукровка добавила на выдохе:

- Даже если вам придётся меня убить.

- Я… постараюсь, фройлян, - сглотнув, пообещал ей Кригер-старший, надевая капюшон на голову. Младший близнец последовал его примеру.

- Вы прелесть, мальчики, - улыбнулась им Рейн, словно только что не метнула колкую стрелу, разбивающую на осколки, в сердце молодого арийца.

Она надеялась, что всё пройдёт лучше, чем она могла ожидать.

Дампир, поправив подол плаща, перемахнула прыжком через холм, опираясь одной рукой о твёрдую землю, чтобы в следующую секунду скатиться и спрятаться в тени деревьев – так, чтобы её никто не видел. Кригеры, кивнув друг другу, последовали за полукровкой, но тут же разбежались в стороны – у каждого из них была своя задача в этой операции, и никто не хотел, чтобы она провалилась.

Сегодняшняя ночь для одного из родственников Рейн станет последней.

***

У Симона получилось это слишком легко, словно никто из поданных Гарека не был заинтересован в новом лице, чей рукав рясы трепетался при ходьбе, как ткань флага под дуновением ветра; видимо, одноруких слуг у герра Маркуса было предостаточно. Немцу не нравилось, что его будто не замечали: он пошёл напрямую через чёрный вход, и караул сразу перед ним расступился, даже не пришлось марать в крови бумеранг. Они лишь поприветствовали его на каком-то древнем языке, созвучным с латинским, но Кригер решил не придавать этому значения. Он постоянно осматривался, осторожно вошёл внутрь тёмного коридора, освещённого лишь парой факелов, и даже не удивился, когда внутри обнаружил сборище полуголых девиц, не стесняющихся целоваться среди стражи; Гарек явно видел в этом борделе преимущество. Да и девушек он неплохих выбирал: для Симона, конечно, всё ещё самой лучшей была фройлян Рейн, но ту под своё крыло забрал у него брат, а младший не хотел расстраивать Зигмунда. Мужчина улыбнулся и, сильнее натянув капюшон до самой переносицы, лавировал между гостями вампира-телепата: здесь было слишком много кровопийц, что даже становилось душно. И отыскать среди них брата фройлян, который запрятался среди толпы аналогично иголке в стоге сена – большая проблема. Но Симон не унывал; маскировка так удобно работала, что многие сами расступались перед ним, словно он не отыгрывал одного из приближённых короля будущего бала, а самого Гарека, хотя навряд ли они были внешне похожи.

Симон не хотел выдавать себя; даже когда на него прыгали девушки, пытающие завлечь его грехом, он вежливо отказывался, говоря, что у него есть срочные дела по приказу самого Маркуса – настоящее имя последнего его слугам было известно, хотя они и шипели, стоило услышать человеческое смертное прозвище будущего кровавого властителя мира. Кригеру-младшему таки пришлось оттолкнуть от себя трёх или четырёх девушек, демонстрирующих ему в улыбке острые клыки, которые чуть ли не одновременно зажали его в тисках; мужчина сглотнул, сильнее кутаясь в плащ, и ускорил шаги, надеясь, что питомцы Гарека не успели заприметить ничего подозрительного.

Он почти дошёл до лестницы, практически наступил на первую ступеньку, но неожиданно для себя обернулся, закоченев ледяной статуей; возле него, топчась у дверной арки, стояли две девушки-вампирши, которые не только покуривали самые дешёвые сигареты, от которых свербело в носу, но и разговаривали на немецком языке, который особенно сильно выделялся на фоне шумной толпы, беседующей незнакомыми фразами.

- …Гарек её боится, - блондинка, одетая в кожаный жилет и шорты поверх голого тела, затянулась, а затем выдохнула клубок дыма к потолку. – Девка сильная, как оказалось. Сильнее его.

- И именно поэтому он решил принести её в жертву? – задала вопрос брюнетка, одетая в похожее, за исключением цепей, которые крестом тянулись от ошейника до живота и крепились на ремне карабином. – Думаешь, что если он выпьет её кровь, то станет самым могущественным?

- Да, я от одной такой мысли уже теку, - вампир нервно захихикала, стряхивая на пол пепел.

Пока они смеялись, Симон прокручивал в голове заевшей пластинкой полученную информацию: как интересно складывалась их миссия – Гарек, значит, держал кого-то в плену, чтобы потом при всех испить чью-то кровь – того существа, кто был сильнее него самого; опять же, если исходить из слов его любимых и покорных шлюх. Кригер, конечно, мог бы проигнорировать сказанное, да и сама идея, возникшая в голове, его немного настораживала – он может испортить весь замысел плана Рейн или же…

Перестроить всё это в победу?..

Он, расслабившись, вдохнув в себя новые силы, подошёл ближе к кровопийцам, которые были заинтересованы духовными беседами и дешёвыми сигаретами; дурь, которую они курили, была явно интереснее приближенного мастера Маркуса-Гарека. Симон прокашлялся в кулак, привлекая внимание, и девушки синхронно повернулись к нему, светя глупыми выражениями лица: покрасневшие глаза, опухшие, натянутые гротескные улыбки – неприятное зрелище, но ради фройлян Рейн… он готов был пережить даже такое.

- Дамы, позвольте вам проводить к лорду Гареку, - Кригер поклонился. – Он ждёт вас.

Уговаривать их долго не пришлось: кровопийцы сами прыгнули к немцу в объятия, явно не понимая, что их дурили за нос. Симон, схватив блондинку за талию, положил голову на плечо брюнетки, гордясь собой, и думал о том, что бы сказала Рейн, увидев его таким.

- Но сначала… Мастер хотел бы видеть пленницу, - соврал он, и эту ложь кровопийцы проглотили так же, как собственный хриплый булькающий смех.

- Мы сделаем всё для нашего повелителя, - горячо прошептала вампир, поглаживая его грудь через ткань монашеской рясы.

И обе сами повели его вверх по лестнице; Кригер предчувствовал, что всё это делалось совсем не зря. Фройлян Рейн должна быть в восторге.

***

Зигмунда также преследовала удача: спрятавшись в тени, мужчина дождался, пока один их охранников замка подойдёт ближе – немец подкрался к зазевавшемуся монаху и, поймав момент, кинул в него бумеранг: лезвие пролетело точно по траектории, со свистом, словно выпущенная стрела, и невидимым почерком прошлась тонкой линией в районе шеи – жертва даже не успела закричать; только коснуться свежей раны, пытаясь остановить кровь, от которой начала захлёбываться. Кригер-старший не терял времени: выскочив из-за деревьев, он оттащил за ткань плаща задыхающегося вампира, который постепенно начал сохнуть, превращаясь сначала в мумию, а после в горстку пепла: Рейн была права, когда порекомендовала близнецам омыть оружие святой водой – очень эффективно против армии тёмных существ, в особенности в таком количестве. Улику практически не пришлось прятать; скомканная ткань рясы была оставлена под массивной елью, в то время как немец, заметив марширующую охрану, скользя на мало освещённых участках улицы, постепенно приближался к ним, а через несколько минут и вовсе поравнялся, словно от шеренги только что не отрезали одного участника, а второй не добавился к ним со смертью первого.