Капли битого стекла

Действительно, ещё даже половина коробок не была соответствующе празднично оформлена. Зигмунд взял ещё одну, совсем небольшую, помещающуюся в его руке, и положил на ноги; судя по тому, что там что-то брякнуло, там лежало что-то маленькое и звонкое, а по весу совсем лёгкое – быть может, это браслет или медальон, или нечто на это похожее. Открывать, чтобы утолить своё любопытство, картонный сундук с неизвестным сокровищем он не намеревался – вдруг оно очень ценное для кого-то из них; поэтому, держа будущий подарок на коленях, стал аккуратно заворачивать его в цветную ткань с витиеватым узором вышивки. Не успел он даже загнуть уголок, как неожиданно к ним из кухни выскочил Симон, с взъерошенными волосами и в грязном фартуке, и упал на диван рядом с Зигмундом, расслабленно вытягиваясь. Старший Кригер сделал вид, что не замечал, как младший с интересом наблюдал за тем, как он и Стренджер украшали подарки. Быть может, та коробочка, которой занимался немец, как раз была от брата для его любимой Моры? Вполне возможно.

- Ты решил отлынивать от работы? – буркнул Стренджер, снова стряхивая сигарету и не отвлекаясь на Симона.

- Не, минутная передышка, - отмахнулся немец. – Скоро пойду обратно, защищать свою фройлян от масляных брызг и томатных пятен!

- Она – призрак, с ней ничего не случится, - Джошуа закончил с самой большой коробкой, наконец, оборачивая её верёвочным жгутом, а затем на секунду отвернулся, чтобы вдавить окурок в пепельницу. Светлане, конечно, не нравилось, что Стренджер курил в доме, но мужчина хотя бы стал баловаться всего несколькими штучками, а не целыми пачками, как раньше. – А вот за тебя не ручаюсь.

- Если ей хочется выпить всю мою кровь, то я готов с радостью подставить шею, - пошутил Симон, вытягивая голову, за что получил недовольный мысленный шлепок от брата. – Что не так? Она ведь прелесть! Так ещё и разнообразила нашу женскую половину.

- В каком смысле? – поинтересовался Зигмунд, а вот Джошуа уже знал ответ.

- Она в нашем доме единственная полукровка со светлыми волосами! – младший Кригер стукнул себя по колену от нахлынувших эмоций. – И причём самая красивая!

- Мы бы со Стренджером с тобой поспорили, дорогой брат.

- Поверьте мне: блондинки – это самые лучшие девушки на свете во всём! – мужчина наклонился к ним ближе и заговорщицки прошептал: - и даже в постели.

Зигмунд не был тем, кого смущали подобные разговоры, но он улыбнулся, хитро прищурившись, смотря на младшего брата, который, судя по замешательству на лице, вообще не понимал, с чего вдруг у Кригера-старшего возникли кое-какие подозрения. А ведь немец хорошо помнил, когда они с Рейн стали встречаться и не скрывать свои отношения на людях, бедный Симон ужасно завидовал брату, ведь вкусы на противоположный пол были у них равными. И младший всё время пытался отбить у него полукровку всеми силами, пока однажды судьба не смилостивилась над ним и не подарила ему… Мору. Которая, как удобно, оказалась ещё одной адекватной сестрицей лучшего агента Бримстоуна. Вот тогда он тут же позабыл о Рейн и о том, что «ему всегда нравились рыжие» - как близнец неоднократно повторял старшему брату. А стоило появиться призраку в его жизни, как все приоритеты тут же встали на свои места.

Конечно, у каждого были свои вкусы, и они ни в коем случае не обсуждались и не осуждались, но… что-то Зигмунду подсказывало, что в данном вопросе он совершенно не согласен с Симоном. Мора милая, и под стать брату, но до прекрасной фройлян Рейн ей ещё расти и расти: что в плане характера, что в плане внешности… Стренджер, судя по выдоху, тоже был с ним согласен. И Кригер-младший, не найдя поддержки у остальных, вскочил с места, а одновременно с этим послышался странный шум, будто бы внезапно на кухне посуда магическим образом стала плясать ландлер.

- Простите, господа, - театрально поклонился немец, - смею предположить, что глинтвейн пошёл пузырьками.

И упорхнул обратно на кухню к своей самой лучшей блондинке. Мужчины проводили его взглядом, отвлекаясь от упаковывания подарочных коробов, перекатывая в голове одну верную истину; Стренджер хмыкнул, пожевал губами, полез рукой в карман брюк, совершенно позабыв о том, что лишних сигарет у него не осталось, а сегодняшнюю порцию табака он уже выкурил – со Светланой спорить бессмысленно, тем более она это делала ради него и его здоровья. Зигмунд же почему-то подумал, что хотел бы прямо сейчас протянуть Джошуа свою пачку, но он не имел столь пагубной привычки: когда-то в детстве они с братом украли у нянечки её сигареты и, вообразив себя взрослыми, затянулись едким дымом, впуская в свои лёгкие яд – кашляли они тогда долго, ещё дольше – получали наказание. В общем, то был первым и единственным разом, когда они вообще решили попробовать что-то подобное, но вспоминать об этом до сих пор крайне забавно.

Немец снова вернулся взглядом на полукровок, которые почти что нарядили ель стеклянными игрушками, гирляндами из открыток, радужной мишурой и дождиком, а теперь дампиры аккуратно укладывали на ветки гирлянду, стараясь гармонично всё вписать в образ рождественского дерева. Зигмунд улыбнулся: как же хорошо всё складывалось в жизни, а дальше, наверно, будет только лучше. Однако смолчать ариец всё же не смог и, подвинувшись ближе, наклонился к Джошуа, прошептал:

- И всё же ты знаешь, кто самые лучшие в мире?

- Рыженькие, - только такого ответа и следовало ожидать.

Мужчины панибратски стукнулись кулаками, а затем снова вернулась к подготовке к празднику. Времени пусть было ещё предостаточно, но оно так скоротечно утекало за работой, что, казалось, оформить все подарки они не успеют. Поэтому с новыми силами Зигмунд Кригер принялся заворачивать в бумагу коробки, среди которых был тот самый подарок для Рейн, который он очень долго искал.

Ради её счастья он был готов на всё.

У его рыжей полукровки должны быть всё самое лучшее!

И в этом вопросе – немец полагал – с ним был полностью солидарен Джошуа Стренджер. Как и Симон, который решил перебежать на другую сторону, ведь влюбился в прекрасную блондинку.

========== -13- ==========

Они договорились встретиться сегодня в начале третьего ночи; заснеженный Фалькенбург спал, а единственным источником света, разбавляющим темноту неба и кипельно-белое отражение снега были желтоватые фонари – прямые и закрученные, словно тянулись к неизвестному, как виноградные лозы – к солнцу; для кого-то – искусство, а по правде металл хранил в себе информацию старых военных действий – кровопийцы и другая нежить долго отбивала данную территорию. Всё это всего лишь прошлое, чужие воспоминания, но Зигмунд всё равно держал во внимании борозды и полосы на кованных уличных прожекторах, будто ждал, что зверь мог подкрасться к ним исподтишка. Впрочем, это всего лишь полёт фантазии, а ждали они отнюдь не кровожадное чудовище, которое могло проживать в старой немецкой деревушке, а… кого-то похлеще.

Мужчина передёрнул плечами, выдохнул облачко пара, стараясь не сосредотачиваться на морозе; ночи здесь были всегда холодные, и даже тёплый китель и шарф не могли подарить недостающее немцу тепло. Кригер опустил козырёк фуражки, сощурившись: метель заметала все следы их недавнего прибытия; если бы они стояли всю ночь истуканами, то на утро дивизия СС обнаружила бы два ледяных тела, а снеговиком старшему штандартенфюреру совершенно не хотелось становиться. Именно в такие моменты Зигмунд даже завидовал брату – совсем чуть-чуть: тот мог быть в замке Вольфенштейн или находиться дома, в объятиях прекрасной фройлян Моры, сидеть у камина и попивать горячий чай по-фризски. Хотелось аналогичного, но только с Рейн, однако этому сегодня не суждено было сбыться: немец охранял свою полукровку и вместе с ней дожидался особого гостя, которого уже презирал – не только из-за рассказов дампира, но и за то, что им приходилось мёрзнуть на морозе, ведь тот опаздывал. Зигмунд осторожно покачивался с пятки на носок, сжимал кулак в перчатке в кармане пальто, надеясь, что после сегодняшней ночи его не отправят в лазарет с простудой – работы предстояло ещё очень много.