Страница 28 из 75
К слову, спросите вы, почему торговцы редко бывают богаты? Конкретно морские торговцы закупают товар по низкой цене в одном месте, чтобы переплыть море, и продать его подороже в другом месте. Почти всегда все их деньги находятся в обороте, и лежат, в виде самого товара, в трюме. Денег на руках для прочих покупок у них обычно недостает.
-Вот и мой работодатель! Ты на всю жизнь запомнишь эти макароны! - внезапно, перепугав Лилику, повернулся к ней толстяк-повар, махнув при этом половником с кипятком так, что тот едва не улетел ей в лоб. При этом он, правда, почти ничего не выплеснул.
-Ах, я...Люблю макароны. - решила, на всякий случай, повторить она.
-Правильный подход, девочка! Макароны - это тесто. Тесто очень полезно! Любой пекарь скажет тебе это. Потому - эти макароны будут лучшими макаронами, которые ты когда-либо ела! Десять минут, и все будет готово. - продолжал махать половником он, все-таки залив стены. Теперь вода была не только с той стороны кормы корабля, но и с внутренней.
-Б-буду очень рада их попробовать. - неуверенно, не меняя лица, проговорила она, не понимая, "почему именно эти макароны будут лучшими".
"А мне показалось, что он хочет сделать макароны настолько страшными, что я этого во век не забуду..." - думала она. "Я уже и так проголодалась. Надеюсь, он не шутит, и макароны будут что надо."
Как можно скромнее она устроилась за столом в ожидании "комплимента от шеф-повара", его уже именитых лучших на свете макарон. Теперь только осматриваясь вокруг, оценивая вид тарелок и столовых приборов, которыми уже явно пользовались недавние посетители импровизированной пиратской кухни, грязных, с уже задеревеневшими остатками макарон, лежащих на столе как раз рядом с ней. Так прошла первая минута, и так же, как она думала, пройдут и остальные, наверное, девять. Повар, как ей казалось, не особо спешил, да и торопиться при готовке просто незачем - макароны не сварятся от этого быстрее. Также, удивительным ей казалось то, насколько много он их варил, ведь она одна и десятой доли такого их объема не съест. Этот вопрос не давал ей покоя как раз кстати, ведь она уже знала ответ, и знала, что волнуется она не зря. Спустя уже три-четыре минуты почти полной тишины, в столовую, сопровождаясь немалым шумом, через очередную импровизацию на этот раз двери, почти ворвались несколько пиратов. Их было не больше шести-семи человек, и от одного их появления Лилика ужаснулась, решив сначала, что это может закончиться домогательствами (раньше она старалась не думать об этом, заранее присуждая Попугаям качества по крайней мере хороших людей), но потом испугалась уже того, как бы от их присутствия не провалился уже ходящий ходуном пол. Кажется, ели они все по сменам, делясь на тех, кто работает, а кто в это время отдыхает. Пусть она и не видела от них особой работы последние полчаса, прошедшие теперь мимо нее, садящиеся на стулья, по большей части, именно за ее столом, пираты выглядели скорее правда уставшими, нежели отлынивающими и отдыхающими. Те самые пираты, которых она бы назвала, учитывая их необычную реакцию почти на все происходящее вокруг них, не "Синими Попугаями", а, скорее, "Резкими Ребятами". Ей это название казалось забавным, и ни капли не глупым.
Куча неуместных вопросов, шум, балаган, как и думала Лилика, свалились на ее голову как самое настоящее проклятье. При ее голоде и оставшейся ослабленности от кровопотери она с самого начала очень рассчитывала на тишину и покой, и пусть компания пиратов не была так уж ей противна или надоедлива, у нее правда почти не было сил, чтобы хотя бы держать улыбку в разговоре. Помимо внезапных восхищений пиратами ее внешности, особенно учитывая, что те даже не подозревали о ее ни капли не юном возрасте, собеседники ее делились, в основном, на тех, кто хотел заинтересовать ее рассказами о их приключениях, и тех, кто просто был рад, что "маленький ангел" проводил время здесь именно с ними (хотя они сами навязали ей свое общество). Уже сгорая от смущения, получая, как и прежде, вовсе не то внимание, ради которого она так старалась выделяться, она еще раз попросила пиратов, так, чтобы на этот раз они ее точно услышали, не мучать ее разговорами ввиду ее плохого самочувствия. Услышав ее теперь, все собравшиеся уже за ее столом около десяти пиратов совсем обмякли, извинились, и как-то погрустнели в лицах. Она все еще не совсем понимала, почему такое внимание они уделяли именно ей, было ли это следствием ее внешности, ее синих, как и у них, волос, или же просто того, что на их судне никогда не бывало девушек, тем более возрастом годящихся им в дочери. Теперь, когда все они замолчали, ей и самой стало как-то не по себе, ведь как бы они ее не превозносили, что ее саму только пугало, ее компания правда радовала их, и с ней они были куда счастливее. Она постаралась успокоить их тем, что сможет поддерживать беседу только когда поест, и те снова, переглянувшись, начали о чем-то непринужденно болтать. Как раз по мере этого в помещение подтягивались и другие пираты.
Довольно неожиданно большая круглая тарелка с огромной горой макарон украсила стол Лилики. Попробовав с вилки всего пару из них, она отложила столовые приборы, встала из-за стола, подошла к умывальнику неподалеку, и помыла маленькие ручки, что совсем забыла сделать раньше от постоянного внимания достаточно плотно окруживших ее пиратов. С вдруг почти маниакальной улыбкой она вернулась к столу, а окружавшие ее пираты в недоумении отодвинулись подальше. Забыв уже хотя бы о каких-то манерах, голодная до предела, она голыми руками набивала рот макаронами, и, почти не прожевывая их, глотала. Первые секунды пираты были почти в шоке от такой картины, но через несколько секунд вдруг засмеялись, решив, что Лилика, просто-напросто, сама настолько хочет поскорее вернуться в форму, чтобы точно стать, как они думали, душой их компании, ведь она сама говорила, что не может много говорить от бессилия и голода. Силы возвращались к ней быстрее, чем когда-либо, и она чувствовала напор все время возрастающей внутренней силы, мгновенно восстанавливающей ее не по меркам роста сильное тело. Раненное плечо под платьем уже чуть хрустело, отдаваясь довольно приятным теплом, и уже к концу тарелки, казалось, полностью вернулось в норму. Возможно, ткани и зажили неправильно, и ей все равно не вернуть плечу былую гибкость, но оно уже не было повреждено, и она сама сможет теперь его изменить. Внезапно у нее в голове даже появился образ гончара, придающего форму глине. Ее оптимистичный настрой силами своего ума свернуть горы явно был наследием ее кровных родителей, какими они были еще давно.
Пока повар, стуча половником по новому казану с уже кипящей водой, в которой он собирался готовить новые макароны для новой компании бегал туда-сюда, разбрасывая старые макароны по другим тарелкам, сама компания Лилики уже заметно оживилась, еще больше забрасывая девочку комплиментами. Не все они звучали уместно, и почти все не имели друг с другом особой связи. Тем не менее, из всего окружающего шума, поднятого пиратами, Лилика вполне отчетливо разобрала причину ее превращения в их идола. На самом деле, она не задумывалась об этом раньше, но ведь они все много слышали о ее братьях, и хоть не так часто с ними общались, были о них очень высокого мнения. Естественно, что после истории Вильцеда о ней, которую тот рассказал совсем недавно, они в полной мере разглядели в ней настоящую Кацеру. Настоящую авантюристку, но при этом невероятно милую.
Конечно, у их отношения к Лилике как к новому идолу Синих Попугаев тоже были свои глубокие корни, и на них действовало достаточно много факторов, которые читатель узнает только чуть позже. Не буду рассказывать об этом сейчас – еще слишком рано вспоминать о грустном. Обычно для этого сначала нужно как следует выпить.