Страница 15 из 149
Катя
Мы шли с пляжа на обед в приподнятом настроении, но и тучи часто скрывают солнце, чего уж говорить про смену настроения у подростков.
— Извини, что заснул. Я всю ночь не спал накануне, поэтому, видимо, просто выключился, — извиняющимся голосом сказал Дима, пиная в сторону с дороги упавшие сосновые шишки.
Было видно, что он был расстроен из-за нашей неудавшейся прогулки.
Не могу сказать, что она совсем не удалась. Когда он спал, он выглядел таким милым и хорошеньким, что хотелось его потрепать по щёчке и угостить конфетой.
"Когда он бодрствует, он выглядит не так безобидно, и я не могу так беззастенчиво разглядывать его, чтобы не покраснеть как рак, если он поймает мой любопытный взгляд", — промелькнула мысль. — "А у него очень красивые черты лица. Это во мне художник говорит, ничего личного. Наверное. И как бы мне хотелось его нарисовать! Только как это ему предложить, чтобы не подкармливать его самомнение?"
— А почему ты не спал всю ночь?
— Кто ж скажет наверняка, но у меня какая-то ошибка в прошивке, видимо, — Дима невесело усмехнулся, — и я абсолютно не могу спать первую ночь на новом месте. Скорее всего у меня была какая-то моральная детская травма в бессознательном возрасте. Предки-то не признаются, правда. Так ни одной первой ночи уже в сознательном возрасте на новом месте я не спал. В лагерях, в отелях, в отпуске с родителями, у бабушки, тут — всё одно и то же.
— Жесть. Карьера дальнобойщика для тебя однозначно закрыта с таким диагнозом.
— Надеюсь! Мой отец не простил бы мне, если бы я с дипломом юриста пошёл бы в дальнобойщики, — сказал Дима и пнул еще одну шишку.
— Ты уже выбрал себе будущую профессию? — спросила я, но сразу же увидела ответ на его лице, — или за тебя уже выбрали?
— Отец хочет, чтобы я семейный бизнес продолжал, а он юрист и у него своя юридическая компания. Я там летом работал и могу теперь с уверенностью сказать, что мне не понравилось. Хотя платят там неплохо, — сказал он, всё же насилу улыбнувшись.
Мне понравилось, что негативную мысль он всё же закончил чем-то оптимистическим. Это много говорит о настрое человека в целом.
— А ты сам кем бы хотел быть?
— Пока не решил, я в активном поиске, в процессе самоанализа и выявления своих стремлений одновременно, — усмехнулся он. — А ты? Какие у тебя интересы и чем бы ты хотела заниматься по жизни? — спросил Дима, касаясь плечом моего плеча и смотря на меня таким взглядом, будто собирался рассмотреть мои планы, написанные на мне в самых неожиданных местах.
— Хм… Так сразу и не скажешь, — промямлила я, отворачивая лицо от его пристального взгляда и делая паузу перед тем, как продолжить. — Я так много вкладывалась во всестороннее развитие себя любимой, что затерялась где-то в куче этих увлечений. Мне слишком много всего кажется интересным. А надо выбрать в лучшем случае парочку, что можно было бы совместить, — задумчиво произнесла я, озвучивая то, о чём думала, но еще никогда никому не говорила. — Наверное, если бы мне надо было сделать выбор прямо сейчас, то мне бы пришлось примкнуть к бродячему цирку на должность, типа человек-оркестр, только с навыками в написании сочинений, рисовании, геометрии, танцах и изучении иностранных языков, — весело закончила я.
— Я бы на это посмотрел, — сказал Дима, улыбаясь и открывая передо мною дверь в столовую.
Внутри было уже почти пусто. Пансионат был построен в 60-х годах прошлого века, а в Советском Союзе знали, что значит строить с размахом. Помещение столовой было размером с половину футбольного поля. Или около того, на взгляд человека, никогда не бывавшего на стадионе. Белые стены были украшены разнообразными репродукциями картин известных художников. У дальней стены от входа располагался буфет-шведский стол. Остальное пространство занимали уютные круглые столы разного размера — от самых маленьких на двух человек, до больших семейных столов на человек 10, не меньше.
Мы пришли за 20 минут до окончания обеда. Никого из моих внутри уже не было. Бабушка с дедушкой, скорее всего, пришли намного раньше, учитывая то, что они были в бассейне до этого.
— Твои тут есть? — спросила я.
— Нет, к счастью, — Дима расплылся в улыбке, обнажая свои красивые зубы. — Пообедаем вместе?
— Конечно, — ответила я, пожав плечами.
— Вот, ты говоришь, выбрать профессию. А у меня от слова "выбор" уже живот начинает болеть. Смотри, — он указал рукой на накрытые столы с едой, — я даже не могу быть уверен, что взять из этого. Хотя в худшем случае, мне просто не понравится, и я не буду это есть, — сказал он это, думая явно о чём-то своём.
— Эх, я тебя прекрасно понимаю, к сожалению, — вздохнула я. А потом меня посетила маленькая идея. — А вот с едой мы сейчас кое-что придумаем.
Дима с интересом посмотрел на меня.
Когда мы помыли руки, я взяла две чистые белые тарелки, протянула одну ему и сказала:
— Давай облегчим друг другу выбор. Ты набираешь еду мне, я тебе. За других всегда проще делать выбор, чем за себя. Давай хоть немного отдохнём и получим от этого удовольствие, — я постаралась подарить ему свою “вдохновляющую” улыбку, как я себе её представляла. Не знаю как вышло, но Дима, не сводя с меня глаз, с готовностью взял тарелку и сказал:
— Только не подсматривать! Я пойду с этого конца, а ты с противоположного, ок? — его глаза горели азартным блеском.
— Договорились!
Мы разошлись в разные стороны и через семь минут встретились у нашего маленького стола под картиной Шишкина (декораторы определенно решили, что много соснового леса не бывает).
Шведский стол, конечно же, изрядно до нас измельчал, но всё же было из чего выбрать.
— А теперь сладкое и напитки, — сказала я, поставив тарелку на стол.
Через 3 минуты мы уже сидели за столом перед своими тарелками, на которых лежала еда-сюрприз.
На моей тарелке очень красиво была выложено немного круглой отварной мелкой картошки с укропом, кусочек красной рыбы, овощной салат и сердечко из морковки, которая, видимо, была где-то на салате в качестве украшения. Мне было очень приятно и я чувствовала, как тепло растекается по мне чувство, похожее на нежность.