Страница 16 из 149
Дима рассматривал свою тарелку с едой, которую выбрала для него я.
Мой выбор состоял из мясной запеканки, салата из свежих овощей, как и у меня, и жульена.
Всё это я украсила свежей зеленью, водрузив её как маленькие деревца.
Мы сидели за нашим столом практически друг напротив друга. Наши взгляды встретились, и мы одновременно глупо и по-детски заулыбались.
— Мне нравится, — сказали мы хором, а затем засмеялись.
Учитывая то, что вокруг уже начали прибираться, мы решили не терять времени и приступили к обеду.
Во время еды мы говорили мало, но если говорили, то о еде. Я была приятно удивлена, узнав, что он умеет готовить. Я думала, что эта функция отсутствует у мальчишек, и была очень рада оказаться неправой.
Я рассказывала, про то, что готовлю я, когда бабушка на работе или отдыхает. Хотя я больше всего люблю печь что-нибудь.
— А что твои родители? Вы вместе живёте? — спросил Дима.
— Нет, не вместе, — коротко ответила я, и, не переставая, начала повторять про себя: "Пожалуйста, больше не спрашивай! Только не спрашивай!"
Мне кажется, что Дима всё понял и более не сказал об этом ни слова, начав расспрашивать про то, что я больше всего люблю печь из сладкого.
— Кстати, о сладком, — сказала я. — Давай быстро допьем кофе и пойдём отсюда. На нас уже косо посматривают работники столовой, — я обернулась, чтобы в подтверждение своих слов заметить смотрящую в нашу сторону официантку, уносящую блюда со столов.
— Что это такое, интересно, — проговорила я, рассматривая на чайной тарелочке маленькие рулетики, которые выбрал для меня Дима. Вилкой их невозможно было подцепить, поэтому я взяла двумя пальцами, положила в рот и застонала от гастрономического удовольствия, закрыв глаза. Они таяли во рту. В меру сладкие, с легкими нотками чего-то похожего на имбирь или миндаль. Но что бы то ни было внутри, это было просто потрясающе.
Когда я открыла глаза, вид смотрящего на меня Димы с приоткрытым от удивления ртом, и с каким-то хитрым огоньком в глазах, меня немного смутил.
— Ты обязан это попробовать, тогда поймешь, — сказала я, стараясь отвлечься от захвативших меня мыслей, и придвинула к нему свою тарелку.
— Угости меня сама, пожалуйста, — ответил он и открыл рот, придвинувшись ближе.
— Сам возьми, — парировала я, нервно сглотнув.
— У тебя всё равно уже руки в креме.
Он ухмыльнулся, обводя меня взглядом.
— Ладно, мне совсем не сложно.
Сдавшись, я взяла следующий рулетик и положила ему в рот, резко одернув руку, как если бы боялась, что он кусается.
— Ммм… Очень вкусно! — медленно произнёс Дима и облизнулся.
Потом он сам взял следующий кусочек и сам закинул себе его в рот.
— Хм… Интересно… — резюмировал начинающий дегустатор.
Я сидела как загипнотизированная, смотря за его движениями (совершенно не думая, что Дима уминает мой десерт, между прочим).
— Можно мне последний кусочек для эксперимента, пожалуйста? — спросил он, смотря на меня своими яркими сине-голубыми глазами, от которых невозможно было оторваться.
Я на автомате взяла рулетик и аккуратно поднесла к его рту. Дима плавно перехватил мою руку, нежно обхватив ребро моей ладони своей теплой рукой и медленно снял с моих пальцев десерт с помощью губ и языка, чьё горячее прикосновение я почувствовала не только кончиками большого и указательного пальцев левой руки, но каждой клеточкой своего тела.
— Да, так и есть, — медленно сказал он, всё еще не выпуская мою ладонь из своей. — Из твоих рук намного вкуснее. Честно, — он смотрел на меня, как если было бы возможно передать мысль на расстоянии, если у тебя получится достаточно сильно на этом сосредоточиться.
Мысли, которые я улавливала, меня пугали своей определённостью.
"Не знаю, почему здесь вдруг стало так жарко. Надеюсь, что я не самовозгораюсь, а просто краснею", — подумала я.
Мне стало трудно дышать и захотелось скорее выйти на свежий воздух.
Дима сидел напротив, и старался не сильно улыбаться, закусывая нижнюю губу. У него не особо получалось. Мне было очень неловко. Тогда я высвободила свою руку, отправила себе в рот оставшийся кусочек лакомства и встала.
— Пойдём, — сказала я. — Настало время посжигать калории, научить тебя уважению и, возможно, преклонению предо мною, как пойдёт, — добавила я, растягивая улыбку до ушей, в сладком предвкушении мести за моё смущение.