Страница 10 из 32
Рисунок 280. Огрюшивание в Утреннее царство
Следующий шаг – собирание Верхнего мира. При этом в том же самом исходном положении «пяты» поднимали руки вверх и в стороны. Пальцы были широко расставлены, макушка «подвешена». Во всём теле сохранялся натяг. Какое-то время огрюшивались в Горнее царство, а затем, получив некий отклик от него, начинали собить его образ в виде голубого цвета на каждом вдохе в сердце, впитывая Верхний мир также и телесно за счёт едва заметной волны (рисунок 281).
Рисунок 281. Огрюшивание в Горнее царство
Повторяли так в течение семи вдохов. На выдохе опускались вниманием в сердку. А на вдохе вновь впитывали в сердце Верхний мир.
После этого «выходили на простор» и собирали в сердку четыре стороны света. В том же самом положении «пяты» и лицом «к престолу Божьему» – на восток – руки закладывали за голову, положив ладонь на ладонь. Пальцы при этом не сцепляли. Сохраняя натяг тела, огрюшивались в северные врата за счёт «прорастания» из левой поташки (подмышки) (рисунок 282). Здесь левая сторона соответствовала «началу», или северным вратам.
Рисунок 282. Огрюшивание в северные врата
Но какого-либо сакрального значения искать здесь не стоит. Не зарекалось стать и лицом к северу. В этом случае огрюшивание в северные врата выполнялось бы за счёт грудины. Суть всех действий, как нам было сказано, не в выстраивании тела по сторонам света, а в заложенном в основу образе. Поэтому в тех упражнениях, которые показывал наказитель, зачастую можно было встретить некоторую путаницу в отношении стихий, сторон света и частей тела. На вопрос, почему так, он давал ответ: «Чтобы быть вольным от всего этого».
«Проникнув» в северные врата и «зацепив» эту часть мира, что отразится в каком-либо отклике (достаточно было быть внимательным к своим ощущениям, и становилось понятно: вот оно – то, что мне нужно), на вдохе собили её образ в виде зелёного цвета в сердце. Повторяли так семь раз. На выдохе опускались вниманием в сердку.
Опять же, соотношение севера и зелёного вызывает с ходу некоторое недоумение. Так как для севера в нашем понимании больше подходит белый цвет или что-либо из холодных цветов, тот же синий. Но в данном случае мы просто через цвет радуги даём имя какой-либо части мироздания. И назвав её, делаем для себя посязаемой, а значит, теперь её можно будет взять внутрь – понять и сделать своей. Без поименования этого сделать невозможно! Имя – некий ключ к овладению предметом или явлением. Через зелёный цвет мы «озвучиваем» север, который теряет для нас свою безвидность и становится вещным.
И человек всегда волен в поименовании окружающего. Моё восприятие севера как белого или синего может совершенно не совпасть с восприятием другого человека. Взять хотя бы языки разных народов мира. Например, какие образы вызовет у вас эстонское «ыги» или якутское «ерус»? А «река»? Совпадут ли внутренние ощущения от этих трёх слов? Но тем не менее значение этих слов такое же, как и русского «река». Или сравнить слова «луна», «ку» (эст.) и «ый» (якут.), означающие одно и то же. Как мало они похожи! Это значит только одно: настоящее имя есть нечто близкое ко всем этим именам, но оно совершенно иное. Как говорится, истина где-то рядом! А значит, и «река», и «ыги», и «ерус» могут привести к сути независимо от внешней сряды (звучания) имени. Точно так же, поименовав север через зелёный цвет, мы способны обрести через это имя его суть.
Не меняя исходного положения, подавали слегка вперёд грудную клетку, откуда некоторое время огрюшивались осознанием в восточные врата, «зацепляя» восточную сторону света. После того как она отзывалась, собили её образ в виде жёлтого цвета на вдохе в сердце (рисунок 283). Как и во всех предыдущих случаях, тело принимало участие в этом действии, вбирая в себя эту часть мироздания. Внешнее его проявление было почти незаметно. Это легче показать, чем сказать о нём. Если же всё-таки найти слова для описания телесного участия, то тело вроде как расступается в стороны, чтобы приять восточную сторону. Точно так же повторяли семь раз. На выдохе помещали своё внимание в области сердца.
Рисунок 283. Огрюшивание в восточные врата
Следующим шагом собили южную сторону пространства. Для этого из правой поташки (подмышечной области) огрюшивались в неё какое-то время. Получив от неё отклик, на вдохе начинали собить в сердку образ южной стороны в виде оранжевого цвета (рисунок 284).
Рисунок 284. Огрюшивание в южные врата
Вдох здесь был протяжённый, словно вы пьёте с блюдца горячий чай. Именно такой образ давал нам наказитель. Телесное участие в этом действии проявлялось неким расступанием тканей тела (своеобразным расширением подмышечной области), чтобы принять в себя южную сторону. Повторяли таким образом на семи вдохах. На выдохе удерживали своё внимание в сердце, пребывая в оранжевом свете, что позволяло «закрепить» в нём южный состав мироздания.
И наконец, собили западную сторону. Для этого, особо не меняя положения тела, только округлив спину и выпятив её к западным вратам, огрюшивались в них своим осознанием и находились здесь до отклика от западной стороны. Получив его, начинали на вдохе собить её образ в виде красного цвета, помещая его в сердку (рисунок 285).
Рисунок 285. Огрюшивание в западные врата
Вдох здесь, как и во всех остальных случаях, был очень протяжённый. Это позволяло ощутить вещественность той части света, которую буслали в сердце. Телесное участие выражалось в неком раздвигании тканей спины, чтобы принять в себя запад. Повторяли семь раз. На каждом выдохе удерживали своё внимание в сердце и пребывали в нём, будучи окружённым красным цветом. Это позволяло, как и во всех остальных случаях, «связать» его – запад – с собой.
Собрав все «семь Симеонов», какое-то время просто зрели сердце, вдыхая и выдыхая в нём, пребывая в его теплоте. Тут, опять же, невозможно определить, сколько надо быть в сердце. Иногда это действие может захватить человека и удерживать в себе довольно длительное время. А может «вытолкнуть» его через три-четыре дыхательных круга, побудив двигаться дальше. Так что вольному – воля!
Завершив «обход полноты» (так наказитель говорил о собении семи составов пространства), точку в этом деле не ставили. Все части пространства, или Симеонов (как иногда повторял знахарь), нужно было ещё стростить (смешать) и спахтать (сбить, сделать их плотными) для получения самого «семени». Обе эти цели достигались за счёт своеобразного взбалтывания, в котором тело и сознание действовали сообща.